Неясно было, кто больше получает удовольствия: истосковавшаяся по красивой жизни Оксана, вдруг получившая в свое распоряжение роскошный гардероб, или Сурен, любующийся на нее – одетую, полураздетую, голую, полуголую, возбужденно взвизгивающую при виде очередной коробки, змеей вползающую в вечернее платье или благоговейно натягивающую черный бюстгальтер от Ферре.
Еще утром Оксана выгребала из карманов в гардеробной последнюю мелочь, чтобы добраться до Мидвей-авеню, а сейчас небрежно снимала узенькие трусики «Дольче и Габбана» со сверкающим кристаллом Сваровски за пятьсот долларов, швыряла в кучу роскошного шелкового белья и стремилась вперед: дальше, дальше, в следующей коробке будет еще лучше!.. Все самое-самое, что можно было найти в магазинах Дайтона-Бич, лежало у ее стройных ног!
Спектакль подходил к концу.
– Иди ко мне скорей, Барби, – хрипло сказал Сурен. – Я так долго ждал этого дня!
И она пришла, и отблагодарила его щедро, как умела и могла. Ни один мужчина на этой планете, будь он красавец-актер или спортсмен-силач, ни один не получал еще таких нематериальных, предельно откровенных даров, какие получил этой ночью в тысяча четыреста седьмом номере гостиницы «Хилтон» скромный бизнесмен из Тиходонска Сурен Гаригинович Бабиян. И он тоже не оставался в долгу, целуя свою Барби в самые укромные места и облизывая ее чувствительные пальцы ног, – к таким изысканным ласкам не прибегал ни один ее мужчина, не считая Мигеля, который, естественно, не рассматривался как ее мужчина и не принимался всерьез.
Оксана отметила, что давний любовник успешно использовал не только достижения американской косметологии, но и чудеса фармакологии: во всяком случае, он овладел ею несколько раз, причем очень активно и без всякого «ручного запуска» и других ухищрений, к которым ей приходилось частенько прибегать в Тиходонске. Но она тоже выложилась полностью: упруго билась, как выловленная рыба, умело выгибалась, распахивалась и подставлялась, переворачивалась, ныряла вниз и вверх, угадывала и опережала желания, проявляла инициативу, накручивала на острый ноготок густые седые волосы на его загорелой груди и горячо шептала в заросшее ухо страстные слова любви, причем совершенно искренне, что было особенно важно и даже неоценимо.
Впрочем, Сурен понимал это и ценил. Ценить он умел очень хорошо.
– Ты останешься у меня, Барби? – спросил он глубокой ночью. – С твоим мужем не будет проблем?
– Нет, нет, – шептала Оксана. – Не думай об этом. Он в командировке…
И закрутилось колесо красивой жизни. За четыре дня они посетили лучшие рестораны, спа-центры и торговые точки города, оставляя за собой широкий зеленый шлейф наличности. Оксана утопала в роскоши, цветах и внимании. Ночные клубы, казино, стрип-шоу – все то, к чему она стремилась и в чем отказывал ей Билл Джефферсон, теперь, как по мановению волшебной палочки, стало доступно. Все двери, какие имелись на восточном побережье Флориды, были перед ней открыты, и рядом всегда находились люди, готовые исполнить любой каприз. Кроме двух русских телохранителей – Алекса и Жоры, в свите имелся прекрасно знающий местную жизнь американец (или натурализовавшийся соотечественник), которого Сурен называл Гариком и представлял как адвоката.
– Тебя кто-нибудь обижал здесь без меня? – величественно спрашивал Сурен. – Скажи только слово, и Гарик заставит гада ползать перед тобой на коленях и выплачивать отступные до конца своих дней!
Вообще-то, Гарик не был похож на солидного, знающего себе цену американского «лоера», но, несомненно, мог заставить кого угодно ползать на коленях или пустить по миру. Жилистый желтоватый человечек в дорогом, плохо сидящем костюме, с уверенными развязными манерами и злыми акульими глазами, он скорей походил на гангстера из голливудского фильма, во всяком случае, от него исходила ощутимая на биологическом уровне волна угрозы.
Наверное, он и в самом деле смог бы размазать по полу бригаду строителей-латиносов, включая обнюханного Сезара, Пако и их гаитянских дружков-бандитов… Только нужно ли было это Оксане? Последние месяцы, проведенные в доме Билла Джефферсона, казались ей кошмарным сном. Она проснулась на царском ложе, усыпанном жемчугами и лепестками роз, проснулась, чтобы никогда больше не возвращаться в этот дом и в этот кошмар. Пусть ее дорогой муж как-нибудь сам заканчивает свой ремонт, пусть сам разбирается с этими строителями, ее это уже не касается.
Как сложится дальше ее собственная жизнь, она не знала, да и не хотела заморачиваться на деталях. Иногда внутренний голос спрашивал Оксану, уж не думает ли она, в самом деле, что этот праздник будет продолжаться вечно, и тысяча четыреста седьмой номер «Хилтона» станет ее родным домом? Ведь так не бывает. Не бывает вечных праздников, и гостиница не может заменить дома… Но она вообще ни о чем не думала. Просто плыла по течению. Хорошо – и ладно. А что будет завтра… Поживем – увидим!
– Так тебе нужен юрист? – повторил вопрос Сурен.
Оксана задумалась, и вдруг ее осенило.
– Только если проверить управляющего нашего магазина… Точнее, это оружейный магазин мужа… Билл поручил мне следить за делами, но я совершенно ничего в этом не смыслю…
– Конечно, – кивнул Сурен. – Позвони, предупреди управляющего и скажи Гарику адрес, он все сделает. А тебе не надо напрягать свою хорошенькую головку… Кстати, где твой муж? Я бы задал ему несколько вопросов.
– Билла нет, – засмеялась Оксана. – Он очень далеко! Кстати, ты помнишь – это ведь ты нас познакомил?
Сурен вздохнул и почесал блестящую голову.
– Помню, конечно, помню. Может быть, я зря это сделал… А где он? В Нью-Йорке?
– Еще дальше!
Сурен очень удивлялся:
– Неужели в Канаде?!
– Дальше, дальше! Не бойся, ему до нас не добраться!
Оксана гордилась собой. В конце концов, не каждую девушку богатый и могущественный любовник находит на другом краю земли! Не на каждую тратят такие деньги, не каждую так развлекают и ласкают! И не каждую стремятся надежно оградить от неприятностей, будь это деловые неувязки или ревнивый муж…
– Если бы знал, что он тебя увезет, я бы не стал вас знакомить! – мрачно сказал Сурен, когда они в очередной раз лежали в постели. Он продолжал показывать очень неплохие результаты, Оксану это приятно удивляло.
– Мне показалось, что он странный парень. И история там, в Кротово, вышла какая-то странная… И этот твой неожиданный отъезд тоже очень странный…
– Ну, перестань, Суренчик, мне уже надоели все эти странности… Не напоминай…
Она прикусила острыми зубками вялый сосок Сурена, потом лизнула острым горячим язычком его грудь и живот… Когда аромат одеколона развеивался, от желтоватой кожи отчетливо исходил запах старости. Это не шло ни в какое сравнение с упругой кожей и молодыми сильными мышцами Мигеля…
Оксана торопливо прогнала крамольные мысли. При чем здесь Мигель? Кто он такой? Дикая обезьяна, которая принесла определенную пользу и была за это щедро вознаграждена. Пожалуй, даже слишком щедро! Уж если вспоминать другое тело, то тренированное тело законного му– жа! Билл настоящий атлет, бедняга Суренчик с ним, конечно же, не сравнится… Зато он заботливый, любящий и щедрый, он выпытывает про Билла не потому, что его боится, просто он ревнует… Но про дела мужа лучше не болтать!
«Забудь все, что я тебе рассказал. Иначе тебя засунут в мешок и бросят аллигаторам».
Слова Билла, произнесенные накануне его отъезда, она хорошо помнила. Про мешок и аллигаторов – это, конечно, аллегория – художественное преувеличение (она хорошо училась в школе, а потому знала мудреные слова), но в каждой шутке ее мужа, а шутил он очень редко, имелся вполне серьезный подтекст.
Он впустил ее в святая святых, рассказав – точнее, всего лишь намекнув, – о своей работе, о задании Фирмы,[20] и надеется, что она будет молчать по гроб жизни. Жить взаперти, общаясь со строителями-латиносами и лицемеркой Джессикой – и молчать. Перебиваться с картошки фри на кока-колу – и молчать. Ладно уж, она и молчит…
Ни покусывания, ни горячий язычок не привели к нужному результату: в конце концов, возможности фармакологии не безграничны. Устыдившись своей настойчивости, Оксана откинулась на спину и деликатно уткнулась Сурену под мышку, как маленькая девочка, пришедшая под защиту отца.
– И все-таки будь осторожнее, девочка, – заботливо продолжил свои наставления Сурен. – Не выходи на улицу одна: если я занят, возьми с собой Жору или Алекса, они полностью в твоем распоряжении. Америка не самая безопасная страна в мире, спроси у Гарика…
Оксана скрыла довольную улыбку.
Он влюблен по уши, вот как переживает за свою Барби!
О ней так давно никто не заботился. Точнее, никто и никогда. Мигель, придурок, не в счет!
– Ну, улыбнись, моя красавица! Все будет хорошо! – Сурен бережно взял ее за остренький подбородок, притянул к себе, поцеловал в капризно надутые губы. – Ты никогда не будешь хмуриться, ведь ты моя женщина, а Сурен Бабиян никому и никогда не дает своих людей в обиду. Поняла?
