– Ну, улыбнись, моя красавица! Все будет хорошо! – Сурен бережно взял ее за остренький подбородок, притянул к себе, поцеловал в капризно надутые губы. – Ты никогда не будешь хмуриться, ведь ты моя женщина, а Сурен Бабиян никому и никогда не дает своих людей в обиду. Поняла?
Оксана кивнула и послушно улыбнулась. В отличие от мальчишки Мигеля, твердившего ей примерно то же самое, Сурен знал цену своим словам. И раз она причислена к свите «его людей» – немного обидно, что здесь употребляется множественное число, ну да ладно, перетерпим, – то это значит немало, не меньше, чем столь вожделенное для тысяч эмигрантов американское гражданство.
– Полежи, детка, поспи немного, а я займусь пока своими делами. – Сурен высвободил руку, встал, и выражение его лица едва заметно изменилось, как будто мысли тоже отдалились от маленькой Барби. Он оделся, глянул в зеркало, поправил пиджак. – У меня сейчас коммерческая встреча, а потом я приду, разбужу тебя, и мы пойдем ужинать.
Оксана не собиралась спать, но старательно изображала полную покорность.
– Хорошо, Суренчик, только недолго, а то я буду скучать, – произнесла она сонным голосом.
* * *
На стоянке для VIP-гостей, вопреки всем ожиданиям представлявшей собой оживший каталог обычных подержанных авто, серебристо-черный «Бентли Арнаж» явно выбивался из общего ряда. Слишком уж пафосный, словно хвастливо вывешенная в прихожей родословная в дубовой рамочке. Сурену порой казалось, что с выбором авто он немного перестарался, – хотя, по правде говоря, для тиходонских авторитетов понятия «слишком» не существует. Но американцы оказались куда прижимистей и рассудочнее, чем предполагал Сурен Гаригинович, и вместо старых добрых английских моторов у сильных мира сего в ходу здесь были экономичные, хотя и беспородные «японки».
– Что слышно? – спросил Сурен, садясь на заднее пассажирское сиденье.
Двигатель еще не остыл – машина каких-то пять минут назад въехала на стоянку, – но в салоне было прохладно и пахло дорогой кожей. Сидящий за рулем Алекс, сунув в рот коричневую сигариллу, дисциплинированно вышел из машины.
– Управляющий ничего не знает, – ответил с переднего сиденья Гарик. – Он уверен, что его хозяин – обычный парень, бывший «зеленый берет», поднявший десяток тысяч на перепродаже военного обмундирования и благоразумно вложивший их в собственное дело. Говорит, что сейчас он в Техасе, готовит выгодную сделку.
– Хорошо обставился! – в сердцах буркнул Сурен.
– И вообще, зачем вам этот парень? – спросил вдруг Гарик. – Почему бы вам не обратиться к вашему другу – мистеру Винцетти? Он способен решить любой вопрос!
– Тихо! – лицо Сурена исказилось. – Не произноси зря этого имени!
И добавил уже спокойней:
– Я не могу обращаться к нему по любому поводу. К тому же сейчас мне нужен именно Джефферсон!
– Я бы с ним не связывался, – упрямо сказал Гарик. – Это очень скользкий тип… С ним опасно иметь дело.
В салоне наступила тишина. Из соседнего ряда выкатился запыленный «Лексус», резко повернул, едва не задев бампер впереди стоящей машины, и, проехав перед ними, скрылся из виду. Они проводили его настороженным взглядом.
– Мой счет во Втором Коммерческом банке на Манхэттене был арестован, – медленно отчеканил Сурен, продолжая смотреть вслед уехавшей машине. – Полтора миллиона долларов. Конфискация светила, полный кирдык. И тогда я встретил этого… Джефферсона. В Тиходонске. Он выдавал себя за русского, москвича…
Гарик, который наверняка уже слышал эту историю, от частого использования приобретшую почти мифологический привкус, внимал с довольно мрачным видом.
– Мы сидели на веранде в «Белом медведе», – продолжал Сурен. – Апрель, хорошая погода. В Тиходонске очень красивый апрель… И вот он взял мобильник и позвонил прямо в Америку. Потом нам принесли еду, кстати, очень вкусную, он выбирал. Мы ели, болтали. Я был уверен, что он прогнал фуфло, повесил мне лапшу на уши. Но тут позвонил мой поверенный из Нью-Йорка и сообщил, что счет разморожен. За два часа. Нормально?
Гарик хмыкнул.
– И это еще не все. Он очень интересовался стратегическим секретным оружием, за это русские его арестовали. А потом вдруг освободили и выпустили обратно в Америку. Выпустили шпиона! Да еще вместе с русской женой! Это… Это… Ну, чтоб ты понял: это все равно, что ваши арестовали Освальда за убийство президента, а потом выслали его в Россию вместе с Мэрилин Монро!
Гарик хмыкнул еще раз.
– Освальда убили. А Мэрилин Монро умерла раньше Кеннеди.
– Ну, с Брижит Бардо… Неважно. Важен сам факт. Так что я знаю, что он скользкий тип. И сейчас мне нужна эта его скользкость!
– Вы рассказали интересные истории, но они из российской жизни… Я не специалист по России и не могу их комментировать.
Акульи глаза Гарика ничего не выражали.
– Только я попросил друзей из флоридского филиала Организации, и они пошарили в компьютерных базах данных…
– И что? – насторожился Сурен.
– Его имени нет в списках пассажиров, вылетевших из аэропортов США за последние три месяца. В управлении по налогам отсутствуют сведения о его доходах, позволивших купить магазин. В полицейском департаменте имелся материал о нарушении Вильямом Конрадом Джефферсоном правил торговли оружием – он продал винтовку жителю другого штата, а за это лишают лицензии. Только никаких мер к нему принято не было!
– Ну и что?! – уже с раздражением повторил Сурен. – Справки, лицензии… Подумаешь! Все можно уладить…
Гарик повернулся и оцарапал лицо Сурена жестким взглядом своих злых глаз.
– Да то, что это в России – «подумаешь»… А в Америке такого быть не может! Здесь не принято что-то «улаживать», за это сажают в тюрьму! Ваш Джефферсон не просто «скользкий тип». Это «джи-мен». Человек правительства. И лучше держаться от него подальше. Потому что, где начинаются интересы правительства, там заканчивается хваленая американская демократия! Там возможны странные катастрофы, таинственные убийства и загадочные исчезновения…
– Пугаешь? – недобро усмехнулся Сурен, в свою очередь уставившись на Гарика гипнотизирующим, внушающим ужас взглядом, за который в определенных кругах Тиходонска его называли Змеем. – Я никогда не останавливаюсь на полпути. Тем более когда на кону такие ставки!
Гарик пожал плечами и отвернулся.
– Мое главное правило: живой клиент лучше мертвого. Я всего лишь следую этому правилу и даю вам хороший совет.
– Я сам устанавливаю правила, – прошипел с заднего сиденья Сурен. – И всегда добиваюсь своей цели! Не так, так эдак!
* * *
«Не будите спящего Лешего», – гласит народная мудрость. Правильно гласит. Леший устал, он приперся домой за полночь, у него был чертовски трудный день, ему положены несколько часов здорового восстанавливающего сна.
Но он не спит. Нервы – как замерзшие до веревочной хрупкости канаты, внутри черный холодный ком. Надо бы выпить, да нечего. К тому же тошнит, и пить не хочется. Вход в замуровку с Хорем он, конечно, завалил. Чуть жилы не порвал, жопа в мыле – но сделал как надо. Настоящий склеп. Нет, усыпальница фараонов. Завалено намертво, чтобы никогда и никто не побеспокоил единственного друга. Или даже брата. Во всяком случае, ближе у него никого не было. Может, только Том. Но и Тома больше нет. Никого нет. Он один остался на целом свете.
И как же теперь быть с керченцем? Он хочет, чтобы на свете никого не осталось… Как быть?
Леший устал. Он приперся домой за полночь, с ободранными руками и весь в цементной пыли. Но он не спал. И когда в начале второго раздался телефонный звонок, ему даже не пришлось открывать глаза.
– Синцов? Это майор Крушинский. И где ты болтаешься, что тебя никак дома не застать? – недовольно пророкотал в трубке знакомый голос. – У нас серьезное ЧП, Синцов. Требуется твоя помощь. Никакие отговорки не принимаются, машина уже у твоего подъезда. Руки в ноги, и – вперед…
– А что случилось? – спросил Леший, выглядывая в окно. Два «уазика» с выключенными фарами стояли, перегородив подъездную дорогу, рядом топтались несколько молчаливых фигур. Леший подумал, что если бы он возвращался домой обычной дорогой, а не через подвалы, то встреча произошла бы уже давно.
– Что случилось, то случилось. Все узнаешь на месте, – сказал Крушинский. – Давай, Синцов, не тяни мурку, топай…
* * *
Сурен с Оксаной сидели у двери на веранду, обдуваемые легким приятным бризом, но защищенные от прямых солнечных лучей тяжелыми желтыми шторами. Жора и Алекс, как обычно, устроились неподалеку и внимательно наблюдали за окружающей обстановкой. Все было спокойно, но есть и пить им запрещалось в любом случае.
Оксана беспомощно держала в руках меню. Ее всегда смущал момент выбора блюд, а особенно вин. Вот и сейчас, сомелье добрых пять минут распевал гимны в честь долины Луары с ее меловыми и кремнистыми почвами, вино– градниками и божественной грибковой плесенью, – после чего уговорил Оксану (она, кстати, не поняла и половины из всего, что он наговорил) взять «Куле де Серран» семьдесят восьмого года, которое идеально подойдет к рекомендованному лично шеф-поваром цветку каталонского кабачка, фаршированному креветками. Она поспешно кивнула и испытала облегчение от того, что выбор закончился.
