ненаглядной доченькой, и становится величайшей радостью в моей жизни. Больше всего на свете ценю моменты, когда она удивляет меня крепкими объятиями, поцелуем и восторженным «я тебя люблю». Она спонтанна и без тормозов выражает свои эмоции, когда они приходят. Я пытаюсь научиться жить свободно, как она.
Поддерживая связь со своими многочисленными друзьями и коллегами из NASA через Facebook, где тусуются многие, однажды получаю странное сообщение от кого-то, о ком никогда раньше не слышал.
«Вы меня не знаете, но как прошло ваше восхождение, и где мой лунный камень?»
Упс. Со всем происходящим совсем забыл о лунном камне. Какое-то время он лежал на полке, плотно вделанный в крышку Pringles. Эти каменные крошки побывали в местах, недоступных для большинства людей никогда, и я могу только представить, откуда они взялись. Быстро отвечаю на сообщение.
«Прошу прощения, кто это?»
«Прошу прощения… Я Минакши Вадхва, и кое-что знаю о камнях. Как прошел ваш поход? Вы сделали то, что хотели, на вершине? И где лунный камень?»
Ой… После экспедиции на Эверест прошел почти год, и я не хочу говорить об этом. Честно говоря, в мои планы не входит его возвращение.
Где-то по пути, в те месяцы подготовки к возвращению на гору и решения о том, чтобы взять с собой на вершину нашивки и флажки в память героев-астронавтов и моих близких друзей, я придумал, что буду делать с лунным камнем после возвращения. И как раз в тот момент, когда я получаю сообщение от Минакши, уже осуществляются большие планы относительно следующего эпического путешествия «самородка».
По моей просьбе NASA недавно разрешило установить лунный камень в специальную мемориальную дощечку вместе с камнем, который я привез с вершины Эвереста. После этого мой друг и бывший член экипажа STS-120 Джордж «Замбо» Замка, который теперь назначен командиром предстоящей миссии STS-130, доставит доску на Международную космическую станцию.
Замбо установит мемориальную доску в куполе «Транквилити»[360] – «диспетчерской вышке» МКС с семью панорамными окнами для наблюдения. Одно из них – диаметром 31 дюйм (78,6 см): самый большой иллюминатор, когда-либо использовавшийся в космосе, превращает станцию в лодку со стеклянным дном, проплывающую над Землей. Там драгоценные осколки камня из лунного Моря Спокойствия и не очень спокойной вершины Эвереста продолжат свое путешествие, вращаясь вокруг планеты со скоростью 17 500 миль в час.
Эти маленькие кусочки разных миров, возможно, когда-нибудь отправятся в иные миры. Я быстро отвечаю Минакши чтобы выяснить, почему она так печется о лунном камне? Она космохимик, то есть специалист, изучающий химический состав космических пород, а ее нынешняя должность – директор Центра изучения метеоритов при Школе исследования Земли и космоса при Университете штата Аризона. Именно она была председателем CAPTEM (Curation and Analysis Planning Team for Extraterrestrial Materials) – группы кураторов и аналитиков, изучающих внеземные материалы, когда к ней попала наша заявка на лунный камень.
CAPTEM – это комиссия консультантов NASA, в состав которой входят видные члены научного сообщества. Обычно комиссия получает запросы от ученых-исследователей, которые хотят проанализировать лунные камни или другие внеземные материалы из огромной коллекции федерального правительства. Поскольку Кит первоначально ходатайствовал о камнях, привезенных «Аполлоном-11» от моего имени и по заявке экспедиции на Эверест, прямого взаимодействия между мной и CAPTEM (и, соответственно, Минакши) не было. Считая, что наша просьба доставить лунный камень на Эверест, в лучшем случае, необычна, тем не менее, она вместе с комиссией решила сделать NASA хороший пиар и «вдохновить детей мира следовать за своими мечтами о приключениях и исследованиях». Комиссия поспособствовала тому, чтобы одолжить нам образец лунного грунта, но похоже, она ожидала получить его обратно.
Удивившись, что она не слишком-то волнуется, что ей не сразу вернули камень, и чувствуя себя словно ребенок, который задержался со сдачей библиотечной книги, отсылаю ей сообщение с рассказом об успешной экспедиции на Эверест и путешествии самородка на вершину мира. Мой энтузиазм по поводу будущего предназначения кусочков Луны возрастом в 3,7 миллиарда лет,[361] доставленных «Аполлоном-11», должно быть, удовлетворяет ее, и она говорит, чтобы я не волновался. Обмен мнениями приятен, поэтому прошу ей сообщить, когда она будет в Хьюстоне – я куплю ей кофе в знак благодарности за благоприятное разрешение судьбы лунного камня.
Я уже перешел из мира космоса в мир технологий здравоохранения, возвратившись к своим корням в области медицинских инноваций: изобретаю и готовлю к коммерциализации ряд продуктов для потребительского рынка. Вынашиваю самые серьезные идеи и решения, которые, надеюсь, в конечном итоге принесут пользу людям. Но по дороге домой все еще пытаюсь примириться с судьбой и стараюсь быть самым лучшим отцом, каким только могу, несмотря на новое устройство своего мира. Когда меня посещают дети, все мое время принадлежит им, но я чувствую безграничное одиночество, когда их нет со мной в моей новой крошечной уютной квартирке.
Вступаю в «Волчью стаю», группу парней, которые прошли через развод и сдружились на этой почве. Уилс для меня уже почти как брат, но наш импровизированный клуб взаимопомощи растет, когда в него входят Литтл Джон (ЭлДжи) и Томкэт. Бывший игрок Национальной футбольной лиги (НФЛ) и обладатель двух суперкубков в двух сезонах «Грин Бэй Пэкерз»[362] Джон Мичелс, известный как ЭлДжи, совсем не маленький (Little) – его рост 6 футов 7 дюймов (2 метра). Травмы заставили его прервать карьеру, он вернулся в институт и успешно продолжил работу в медицине. Я встретил его, когда был главным технологом в медицинском научно-исследовательском институте в Хьюстоне, и мы сразу же сблизились. Прикольный до истерики продавец химических препаратов Томкэт (Том Эдман) – ужасно напоминает Уилса – (но разве не все продавцы препаратов смешны?) – от которого может легко покраснеть даже Эми Шумер[363]. На тот момент я этого еще не осознал, но «Волчья стая» (и другие близкие друзья) помогла мне пережить бурные события развода.
Время идет, и я начинаю ощущать себя комфортно, как одинокий папаша, имеющий новые цели в жизни. Как будто повинуясь сигналу свыше, получаю сообщение от Минакши (которую называют Мини) о том, что она приезжает в город на ежегодную конференцию. Она готова выпить со мной кофе, который я ей должен, и спрашивает, могу ли я порекомендовать студию йоги; она готовится к триатлону и нуждается в восстановлении сил после недели, проведенной под флуоресцентным светом за выслушиванием презентаций.
Йогой я не интересуюсь – больше бегом, скалолазанием и поднятием тяжестей – но «открыт к новым проблемам фитнеса», поэтому соглашаюсь. Однако не понимаю, во что я ввязался:
