до 30 минут, и я каждой клеточкой впитаю это явление, наслаждаясь светом и подступающим теплом. Знаю, что никогда не забуду эти слишком короткие мгновения на вершине мира.
Я отчитываюсь перед IMG по рации, в частности благодарю шерпов за все, что они сделали для нас в предыдущие недели. Чуть не забыл! Борюсь с ледяным фартуком, но побеждаю, расстегиваю молнию на пуховике и копаюсь во внутренней подкладке из флиса, доставая лунный камень. Чтобы добраться сюда, этот древний артефакт Солнечной системы благодаря астронавтам «Аполлона-11» пролетел огромное расстояние. Я держу над головой сияющий осколок Луны, и думаю о том, что моя детская мечта о полетах в космос исполнилась.
Вскоре ко мне присоединяется худощавый, седой и невысокий Дауэс – упрямый и неутомимый, как кролик из рекламы батареек «Энерджайзер». На этот момент он становится старейшим американцем, достигшим вершины Эвереста. Я в восторге от его удивительного достижения. Увы, его рекорд продержался всего два дня…
Я смотрю на свою куртку и думаю о Люке, Дженне, Гейл, маме и папе и всех, кого люблю, кто меня подбадривал, поддерживал и вдохновлял на достижения и принимал мои невозможные – на первый взгляд – проблемы. В мыслях все они здесь, со мной. Затем связываю особые молитвенные флажки, которые я сделал, чтобы почтить память героев космоса.
Снова смотрю на покрытые снегом пики, окружающие меня, и наконец действительно понимаю, что мне удалось – хоть одним глазком – взглянуть на небеса или в вечность, туда, куда людям при жизни вообще не положено заглядывать.
Окружающие масштабы словно бросают вызов законам природы и физики. Но мне пора идти. Каждое восхождение на вершину должно заканчиваться спуском. Пришло и мое время.
Спускаясь вниз по «Ступени Хиллари» в светлое время суток, я вижу ее такой, какая она на самом деле – лезвие потрясающего ножа, на котором разбивались и гибли альпинисты. Начинаю ощущать себя как зомби, измученным и рискующим споткнуться на крутому твердому льду. По мере того, как день теплеет, время от времени погружаюсь в снег глубже, чем надо, и вынужден выбираться. Чувствую, что нахожусь в трансе, на автомате поднимаю и опускаю ботинки, шагая вверх и вниз по крутому склону, бесконечное множество раз хватаясь и отцепляясь от закрепленных веревок. Знаю, что не могу подвести своего сопровождающего. Вот в этот-то момент люди спотыкаются и падают.
В Лагере 4 восполняю нехватку жидкости, собираю свои вещи и продолжаю путь в Лагерь 3. К тому моменту силы уже совсем покинули меня, но все палатки нашей команды заняты на ночь: в последний раз надо продолжать спуск через Лхоцзе. Это опасное место, и я стараюсь не торопиться, набрасывая свой страховочный карабин ниже следующей точки закрепления, прежде чем освободить карабин сверху. Двигаюсь все медленнее, а движения становятся все более и более неточными. Сосредоточься!
Находясь в пути целых 20 часов, наконец, добираюсь до Лагеря 2. Хайме из съемочной группы «Дискавери» фиксирует на пленку наш восторг и усталость, когда персонал столовой приветствует нас теплым апельсиновым «таном»[359] и лязгом кастрюль и сковородок. Мне кажется, что я только что пересек финишную черту олимпийского марафона и взял золото. Это один из самых радостных моментов моей жизни.
Еще раз благодарю дружище Дануру, нашу команду шерпов и инструкторов из IMG за продолжительное сотрудничество. Оглядываюсь и вижу, что мой партнер по скалолазанию рухнул у дверей столовой – впервые он вымотался так же сильно, как и я. Мне больше нечего делать, в голове бесконечно всплывают памятные моменты, связанные с пребыванием на вершине. Забираюсь в спальный мешок, поглаживаю в кармане лунный камень – теперь к нему добавилась еще горсть земли с вершины Эвереста – и мгновенно засыпаю.
То, что в жизни приходит к нам с огромным трудом, стоит для нас дороже всего. Эверест бросил свой вызов и чуть не сломал мне хребет год назад, но я вернулся, выстоял и совершил повторное восхождение к вершине. Всякий раз, когда я оказываюсь в затруднительном положении или изо всех сил пытаюсь решить проблему, мой разум возвращается к этому триумфальному моменту, и я прибавляю шаг.
Глава 28
Власть луны
«Нельзя не смотреть на ночное небо на планете Земля и не удивляться, каково это быть там, среди звезд. И я всегда смотрю на Луну и вижу ее как самое романтичное место в космосе»
– Том Хэнкс
Хьюстон, 2011 год
Домашняя ситуация в Хьюстоне резко контрастирует с моим воодушевлением от восхождения. Обстановка гнетущая, как и всегда, но, как я ни стараюсь, в этом браке нет решений, которые позволили бы нам оставаться вместе: теплых отношений с обеих сторон нет, а та связь, которая когда-то была между нами, полностью исчезла. Признаю: я и близко не был идеальным мужем, поскольку мое стремление к исследованиям и приключениям стало огромным стрессом для Гейл. Нам явно пора разойтись, и какое-то время я опустошен, когда мы начинаем прорабатывать болезненные детали того, как нам порознь воспитывать детей, а также множество всего, что надо сделать. Потребуется некоторое время, чтобы все это понять.
Хотя я продолжаю скорбеть о том, что мой брак исчерпал себя и чувствую в этом свою вину, компенсирую это тем, что с головой бросаюсь в новую работу. Странно не ходить по залам NASA. Хотя я оказываюсь в стороне от космической программы и того, что происходит с запусками, выходами в открытый космос, посадками и другими событиями, думаю про утерю своей квалификации как астронавта. Трудно представить, каково это: не ходить в NASA каждый день и не готовиться к миссии, проводя бесконечное время в тренировочном бассейне. Я жил и дышал своей работой, любил ее и буду скучать по ней.
Я провожу с детьми как можно больше времени, выстраивая для нас троих очень маленький, но уютный дом. Самым сложным в моих походах на Эверест было целых два месяца находиться далеко от них. Я, конечно, восхищаюсь нашими астронавтами, длительное время работающими на МКС, которые по два года проводят вдали от семей, готовясь к 6-месячным миссиям, и безгранично их уважаю, но понимаю, что не создан для этого – гораздо сильнее мне хочется как можно чаще играть в баскетбол и теннис с Люком и плавать с Дженной. Это переходный период, но я бы не стал ни на что менять прекрасное утро, когда отвожу Дженну в школу и машу ей рукой. Она всегда была моей
