обществе, где присутствовали значимые представители бизнеса. После слов Примакова, прозвучавших на заседании правительства, а затем повторенных на форуме в Давосе, у бизнес-элиты буквально началась истерика.
«Он объявил нам войну, – сказал один из банкиров. – А на войне как на войне. Не мы начали, так что…» А завершили эту реакцию олигархического пула слова Бориса Березовского. Прозвучавшие примерно в это же время, но в другом месте, они стали известны его близкому бизнес-окружению, а затем и всему бизнес-сообществу: «Не таких снимали!» По слухам, ответ Примакова был мгновенным: «Вот и прекрасно – либо он, либо я».
И как итог: схватка между Примаковым и Березовским стала основополагающим компонентом возникшего конфликта – Ельцин – Примаков.
Здесь уместно напоминание одного сюжета – политической интриги «Примаков», о которой мне рассказал сам Евгений Максимович в пору своего премьерства. Рассказывал неслучайно, будучи уверенным, что история будет непременно извращена его политическими оппонентами.
Вот его рассказ:
– Ко мне пришёл Степашин, протягивает мне какие-то бумаги и говорит: «Вы ставите вопрос о возвращении отечественного капитала, который при помощи криминальных операций ушёл за рубеж и осел на счетах в иностранных банках. Вот список людей, которые творили это беззаконие. Дайте команду на открытие уголовных дел, иначе у нас связаны руки и мы не можем действовать». Я ему ответил: «Я не генеральный прокурор и таких санкций не даю». У Степашина не сложились отношения с генеральным прокурором Скуратовым. Ему была необходима поддержка. Я посмотрел список и поставил вполне корректную резолюцию: «Прошу внимательно изучить и в случае справедливости подозрений открывать уголовные дела». Замечу, что фамилии Березовского в списке не было. Что произошло дальше: Степашин уезжает к себе, где передаёт документы своему заместителю Владимиру Рушайло. Ну а Рушайло, имевший постоянный контакт с Березовским, знакомит его с документами. Борис Абрамович Березовский вставляет свою фамилию в список и мчится к семье президента: «Вот вам ваш Примаков. Сейчас он начал расправу над бизнесом, а затем над своими политическими противниками. Методология известна – сажать!» Далее всё по отточенной схеме – либо Юмашев, либо дочь президента в таком извращённом варианте выкладывают президенту информацию.
Но даже хитрый и мудрый Примаков допустил осечку. Березовский сыграл рискованнее. Он убрал из списка свою фамилию и вместо неё под четырнадцатым номером поставил фамилию Ельцина. Так в истории политической интриги появился документ, известный, как список Примакова.
Отправляя Примакова в отставку, президент мотивировал своё решение неуспешностью экономической политики Примакова. Однако сменивший его на посту премьера Сергей Степашин при своей встрече с премьером Дании сказал знаковые слова: «Экономика России восстанавливается гораздо быстрее, чем можно было предположить». И далее следуют цифры промышленного роста и инфляции, которая меньше 1 %. Подобная аттестация произошла перед встречей семёрки.
Поставим отточие, ибо выводы, вытекающие из подобного признания, прямо противоположны заявлению Ельцина, сопровождающему отставку Примакова. Наш президент мотивировал её отсутствием какого-либо экономического эффекта в деятельности правительства. А спустя неполный месяц новый премьер сообщает, что страна выздоравливает быстрее, чем предполагали экономические оракулы. Ну что ж, эти выводы – ещё одно подтверждение неадекватности президентских решений.
Вообще, внушаемость нашего президента напрямую зависела от состояния его здоровья. Именно больному президенту втолковываются всевозможные домыслы, которые в момент его выздоровления материализуются в неадекватные кадровые решения. Достаточно воспользоваться методом простого наложения. История кадровых потрясений один в один совпадает с историей болезни нашего президента.
Если у вас в руках медицинская карта монарха – вы без труда нарисуете перемещение звёзд на небосклоне. Удивительно, но наш президент не различал личностной знаковости своих подчинённых. Он был глубоко убеждён, что премьер Примаков и премьер Кириенко – это одна и та же субстанция, полностью зависящая от него. Проще говоря – ягоды одного поля. В этом случае никакой роли не играет ни возраст, ни масштаб профессионального авторитета, ни образованность, ни общественная значимость. Априори для президента – у подчинённого авторитет должен быть меньше президентского. И Примаков – министр иностранных дел был человеком неизмеримо более независимым, нежели Примаков – премьер. На тот же пост он тоже назначался Ельциным, но сфера внешней политики для провинциального Ельцина была уподоблена путешествию в другую галактику. И в том мире Ельцин был больше зависим от Примакова.
Став премьером, Примаков, казалось бы, обрел права человека № 2, независимость которого уступала только независимости президента. Разведчик Примаков ошибся. Доносящих на премьера стократ больше, нежели доносящих на министра иностранных дел. А именно поток доносов для находящегося в постоянном режиме нездоровья в 1999–2000 годах Ельцина был основным потоком информации из окружающего мира. И не дающий ему покоя, во много раз более значимый авторитет Примакова в обществе, нежели авторитет Ельцина, стал толчком неадекватного президентского решения.
Это был период премьерской чехарды. Кириенко премьерствовал 4 месяца, Степашин 3 месяца, Примаков – 9 месяцев.
А что же такого совершил Сергей Степашин, если накануне в беседе с корреспондентом сказал про свои отношения с президентом, как уважительные и благоприятные для работы правительства, и буквально через несколько часов был отправлен в отставку? И через несколько часов в обращении к народу этот же Степашин получает высокую оценку своей премьерской деятельности. Как это все понять и как оценить?!
Сейчас, спустя годы, когда ельцинская эпоха, как и сам Ельцин, стали нашим пусть недалеким, но прошлым, можно без особых затруднений давать оценки и делать выводы.
Устойчиво начинаешь понимать правду о Степашине и истории его премьерства, а, впрочем, историей её назвать непозволительно в силу краткости срока – всего три месяца. Поводом для столь короткого срока правления мог стать какой-то внезапный катаклизм, или переворот, либо политическая катастрофа. Ничего подобного не произошло.
Мы делаем беспомощное признание. Виной всему каприз президента.
В отставке Степашина была одна особенность. 9 августа, 8 часов утра, президент приглашает Степашина в Кремль, чтобы сообщить ему, что он отправлен в отставку. Но двумя днями ранее Степашин отбил отставочную атаку президента, и в его присутствии президент разорвал написанный им указ. Степашин сумел убедить Ельцина и фактом оживающей экономики, и укреплением позиций России на международном уровне. Одна деталь той встречи. После беседы с президентом он покидал его кабинет пусть с неустойчивым, однако всё же чувством одержанной победы. Закрыв за собой дверь, он увидел в приёмной двух персон, они его ждали. Это были Волошин и дочь президента. Они поинтересовались, чем закончилась встреча.
Степашин, знавший подоплёку случившегося и жёсткую сцепку дочери президента, Волошина и Березовского, раздражённо ответил: «К сожалению для вас, я ещё премьер России».
После этого трудного разговора с президентом Путин встретился со Степашиным. Он был в то время секретарём Совета безопасности. Он с возмущением говорил о несправедливости, интригах, и, конечно же,
