— Очень хорошие рисунки. Вы сами их нарисовали мисс Туорб?
Я опешила от слов мистера Чана, и лишь кивнула головой. А потом-таки заставила выдавить из себя задушенное «Да».
— Прекрасно. Мне как раз нужно нарисовать стенгазету, подойдете после урока я дам вам бумагу и материалы, и надеюсь, до завтра вы нарисуете. Как бонус за вашу работу, я освобожу вас от самостоятельной работы по теме «Магнитное поле Земли».
Он говорил это так, будто бы моего согласия и не надо было. Я, поджав губы, кивнула, и мистер Чан двинулся дальше, даже не взглянув в тетрадь Бет. Она с облегчением вздохнула и прошептала мне на ухо.
— Ух, пронесло, я ее до конца вчера не сделала — пришел Теренс, и мы пошли гулять.
Я слабо кивнула, чувствуя, как струя уныния разъедает мое хорошее настроение. Ну почему именно сегодня? Разве я смогу нормально посмотреть со всеми фильм, если буду рисовать. Да и к тому же мысль о том, что Калеб увидит мое примитивное художество, раздражала. Он часто намекал на то, что будет учить меня рисовать, чтобы я не закапывала свой талант (было бы что закапывать), а я как-то все это откладывала, понимая, что не смогу отвечать его надеждам в этом. Я знала свои возможности, и я вычерпала их до предела, когда еще училась в Чикаго — моим единственным достижением были неплохие абстракции, но натурально рисовать я так нормально и не научилась. Чем в тайне стала позором нашего учителя с рисования в Чикаго. Впрочем, не таким уж и тайным, если вспомнить наши выставки — единственное что он мог выставлять из моих работ, это графику да абстракцию.
Тяжело сглотнув, представив себе картину, как я рисую, а Калеб все это видит, я постаралась хоть как-то сосредоточиться на уроке.
— Так, начнем с первого опыта. Для него понадобятся: магнит и магнитная стрелка. Они стоят у вас на столе, нет мистер Раян не на столе соседа а и у вас тоже.
Теперь поднесите к синему, а затем к красному концу магнитной стрелки магнит. Что можно сказать о взаимодействии магнитной стрелки и магнита? Отметьте это.
Мистер Раян я сказал — не записываем, а отмечаем.
Мистер Чан явно начал раздражаться, а я следила просто за тем, чтобы верно сделать все опыты, и стараться не думать о предстоящем вечере.
Хорошо, что Бет, была в хорошем настроении, ее пыхтение и комментарии, сказанные почти про себя, меня несколько веселили. Она склонилась над тетрадью, и ее черные волосы упали на парту, откинув их резким движением Бет, поворчала на них, а потом, повернув голову в мою сторону, подмигнула. Нет, с Бет не соскучишься. Так прошла физика. За ней еще прошло несколько уроков, на которых нам так же пришлось делать самостоятельные работы, все говорило о том, что приближались осенние каникулы. На ланч мы шли просто в изнеможении, и поэтому я и Бет уже просто мечтали о тренировке, — какой бы трудной она не была, после нее мы всегда чувствовали себя лучше.
— Что ты думаешь на счет вечеринки в честь Хэллоуина? — Бет мешала в своей тарелке салат, и этим самым напомнив мне Лин — та вечно гоняла по тарелке еду, словно заклятого врага.
— То есть? — я в отличие от Бет радостно ела — позавтракать мне не удалось из-за близнецов. — В школе, или дома?
— Я думала о той, что будет в школе, но сама мысль, что ее организовывает Сеттервин, подражая Оливье, приводит меня в бешенство. Это напоминает мне фильм Хезерс.
Хезерс был одним из самых любимых фильмов Оливье, и, вспомнив о ней, я поняла, что больше уже не сержусь на нее, а вот Сеттервин в последнее время действительно начинает представлять собой угрозу. Неужели у нас появиться еще одна такая Оливье? От этой мысли меня кидало в холодный пот.
— И что ты предлагаешь?
— Думала поговорить с нашими, и обсудить это.
— С кем это «нашими»? Вряд ли Калеба и Теренса будут интересовать такие вещи, а Ева будет согласна с тем, что придумаешь ты. Как и я. Организация вечеринок это не мое.
Бет замолчала, задумавшись, но ненадолго.
— Можно будет позвать девочек из волейбольной команды, ну и бывших друзей Теренса по команде футбола и бокса?
— Если ты так хочешь, — я пожала плечами. Я была согласна помочь ей, если она так хотела этой вечеринки.
На этом Бет оставила меня с расспросами о вечеринке. Когда прозвенел звонок, мы пошли на уроки, выходя из столовой, как и все. К концу уроков голова моя страшно начала болеть, и я знала, чем это грозит. Я чуть ли не самая первая была в раздевалке, и когда появились остальные девочки, мне огромнейших усилий стоило не поддаваться на провокации их сознаний. Войдя в зал, я тут же побежала по периметру зала, чтобы дать телу нужную нагрузку — голова не переставала болеть, но адреналин заставлял давление сознаний уменьшиться. К концу тренировки я почти забыла о головной боли.
Я уже помылась и переоделась, когда Бет пришла в раздевалку, очевидно переговариваясь с девочками насчет вечеринки.
— Пять минут, — кинула она, и скрылась в душевой. Я кивнула уже ее спине, хотя и так знала, что на это у нее уйдет минут 20 не меньше, и все же уехать без нее я не могла, так как всегда после тренировок отвозила Бет домой. Я села на лавочку и, достав плеер, принялась слушать музыку. Но что-то не давало мне удобно расположиться на лавке. Привстав, я запустила руку в задний карман и вытащила оттуда письмо Джейсонда. И как только я могла про него забыть?
Оглянувшись, нет ли кого поблизости, я снова вернулась на лавку. На плечо свисал один наушник, а второй по-прежнему оставался в ухе, и вместе с отдаленными голосами девочек и шумом воды из душевой, это звучало как какофония. Но я не стала выключать музыку или снимать наушники, а наоборот одела еще и второй, а чтобы услышать, если кто-то будет приближаться, я сделала музыку тише. А письмо так и застыло в моих пальцах, в потемневшем конверте, словно кто-то довольно часто держал его в руках вот так вот. Само письмо поражало своей чистотой, потому что его я вытащила лишь один раз, и, прочитав первую странницу, не смогла читать дальше. Письмо Джейсонда можно было назвать «Пособником для уродов семьи Деверо».
Я посидела, просто смотря на него еще минуту другую, но время поджимало, и Бет могла появиться в любую минуту. И в то же время как бы я не нуждалась в его объяснениях и наставлениях относительно моего странного дара, мне сложно было заставить себя прочитать его. И в то же время, сделать это здесь было лучше, чем дома, когда там так много существ, иногда читающих мои эмоции как книгу. Калеб тоже знал о письме, но пока что ни разу о нем не заикнулся, он в отличие от меня, не стал требовать доклада о письме, как я сделала это, когда Прат привез ему письмо от Патриции.
