Сражение, если оно произойдет, развернется на покрытых лесом холмах, а в лесу американцы сражаются лучше. Патнэму был отдан приказ: выставить вперед лучшие силы и любой ценой помешать неприятелю пройти через лес и приблизиться к укреплениям.
Таким образом, менее трех тысяч необстрелянных солдат должны были удерживать фронт длиной в четыре мили; остальные — шесть тысяч — находились в бруклинских фортах. Сообщение между отрядами было затруднено, обзор в лесу — неширок. У солдат Вашингтона не было одинаковых мундиров, поэтому, чтобы не стрелять по своим, придумали отличительный знак: зеленую ветку на шляпе.
В последний момент, уже утвердив этот план после совещания с офицерами, Вашингтон вдруг вспомнил про Ямайскую дорогу, в трех милях слева от Бедфордской, самую узкую из всех, и велел отправить туда конный патруль из пяти милиционных офицеров.
В тот же вечер он вернулся в Нью-Йорк. На душе было неспокойно. Перед глазами стояли море белых палаток и фаланги красных мундиров… Судя по всему, главный удар будет нанесен всё-таки на Лонг-Айленде, с прицелом на Бруклин, написал он Хэнкоку и генералу Хиту. Хотя возможно, что это будет лишь ложный маневр с целью ослабить наши силы…
Какой тяжелый день! Покончив с официальной корреспонденцией, Джордж засел за длинное письмо Лунду Вашингтону: пусть продаст муку на Эспаньолу; северный угол дома непременно нужно покрыть кровлей, даже если за гвоздями придется посылать в Пенсильванию; камины следует доделать и вообще завершить все работы до зимы. Вашингтон прибегнул к испытанному средству психотерапии, чтобы привести себя в равновесие. «Если бы я не считал нашу борьбу справедливой… никакое материальное вознаграждение на свете не возместило бы мне потерю счастья домашней жизни и не отплатило бы мне за тяжелый труд, беспрестанно довлеющий надо мной, лишая всякой радости», — горько писал он. Черкнул еще пару слов Марте и забылся тяжелым, неровным сном. В последние дни он вообще спал очень мало.
В тот же день, когда Вашингтон осматривался в Бруклине, генерал Хоу послал за Генри Клинтоном и объявил: готовьтесь выступить нынче ночью, действовать будем по утвержденному плану.
План Клинтона, лично выезжавшего на рекогносцировку, был гениально прост. Рано утром генерал-майор Джеймс Грант поведет две бригады шотландских горцев по Гуанской дороге, совершая отвлекающий маневр. Генерал-лейтенант Леопольд Филипп фон Хайстер двинется со своими гессенцами из Флатбуша и ударит в центр. Основные же силы выступят еще ночью, под прикрытием темноты, кружным путем зайдут в тыл людям Салливана и Стерлинга и на рассвете устремятся по Ямайской дороге, в щель между американскими позициями, пробьют в них брешь и выйдут прямо к Бруклинским высотам, затянув смертельную петлю вокруг американцев.
Приказ выступать был отдан в девять вечера. Клинтон вел бригаду пехотинцев с примкнутыми штыками. За ним шел Корнуоллис с восемью резервными батальонами и четырнадцатью пушками. Замыкал шествие генерал Хоу с шестью батальонами, артиллерией и обозом. Колонна из десяти тысяч солдат растянулась на две мили. Проводниками были три местных фермера, лояльных к британцам. Палатки не сворачивали, костры оставили гореть, словно никто никуда не уходил.
Шли очень медленно, главное — не шуметь и не выдать себя. План был известен только высшему командованию, поэтому даже офицеры не знали, куда и зачем они идут. Вперед высылали разведчиков, которые должны были снимать американские патрули и перехватывать местных жителей, способных подать сигнал тревоги.
К двум часам ночи добрались до таверны Говарда у выхода на Ямайскую дорогу. Трактирщика и его четырнадцатилетнего сына подняли с постели, допросили и взяли с собой в качестве проводников. Несколько конных офицеров отправились вперед по узкой каменистой тропе, ведущей в тесное ущелье, отводя руками нависающие над ней ветви.
Минут через десять из темноты выехали пять всадников — американский патруль. Их тут же повязали без единого выстрела, почти бесшумно. Пленных отвели к генералу Клинтону, который с радостью узнал от них, что проход больше никем не охраняется. Он продолжил допрос, желая выяснить, сколько мятежников защищают Бруклин. 22-летний лейтенант Эдвард Данскоум был возмущен этим вопросом, а на угрозу его повесить ответил, что генерал Вашингтон отомстит за него, повесив по одному британцу за каждого американца. Пленных увели; англичане двинулись дальше.
Уже занимался день, когда они вышли к Бедфордской дороге. Людям велели лечь на траву и отдыхать. Когда подтянулся арьергард, солнце взошло, но это было не важно — их никто не заметил. (По дороге пришлось свалить несколько деревьев, мешавших движению пушек, но их спилили, а не срубили, чтобы не шуметь.)
В три часа ночи генерала Патнэма разбудили, сообщив, что неприятель атакует на правом фланге, на Гуанской дороге (Грант решил выступить с опережением графика). Три сотни британцев вылетели на Гуанскую дорогу, паля из мушкетов, и американские дозорные побежали, сверкая пятками.
Патнэм кинулся в лагерь Стерлинга и приказал выступить навстречу врагу и опрокинуть его, не имея ни малейшего представления о численности неприятеля. Пушки подали сигнал тревоги, забили барабаны. Генерал Сэмюэл Парсонс (еще год назад скромный судебный поверенный из Коннектикута) вскочил на коня и поскакал к месту атаки. Из леса выходили британцы и спускались с холма. Остановив два десятка бегущих дозорных, Парсонс занял с ними оборону в полумиле от неприятеля и сумел задержать его продвижение до подхода Стерлинга с основными силами.
Шотландцы шли стройными рядами, с развевающимися знаменами. Приблизившись на две сотни ярдов, они открыли огонь из полевой артиллерии и мушкетов, но Стерлинг приказал своим людям не стрелять, пока противник не подойдет на 50 ярдов. Несмотря на то что ряды американцев редели под обстрелом, они не дрогнули, и британцы не стали подходить ближе. Тогда заговорили американские пушки. За час американцы отбили две атаки. Но задачей Гранта было лишь отвлечь внимание на себя, и он с ней справился.
В это время артиллерия гессенцев обстреливала позиции Салливана. Три бригады выстроились в линию, на протяжении целой мили, и не двигались дальше. Увидев это, Салливан отправил несколько своих полков на помощь Стерлингу.
Вашингтона, находившегося на Манхэттене, подняли с постели известием о том, что генерал Грант на Гуанской дороге. «Ага, я всё-таки был прав! Они движутся вдоль берега, под прикрытием кораблей, — значит, идут сюда». Он снова лег спать и проснулся уже на рассвете, когда к Ист-Ривер шли пять военных кораблей. Если бы они достигли цели, это была бы катастрофа: американская армия оказалась бы разрезанной пополам, а Бруклинские высоты подверглись бы нападению с тыла. По счастью, ветер изменил направление, и корабли вернулись в гавань.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
