Тупиков . Товарищ Сталин, я по-прежнему настаиваю на своем мнении. Войска фронта на грани катастрофы. Отвод войск на левый берег Днепра требуется начать сегодня, 14 сентября. Завтра будет поздно. План отвода войск и дальнейших действий разработан и отправлен в Генштаб. Прошу вас, товарищ Сталин, разрешить отвод войск сегодня. У меня все.
Сталин . Ждите ответа…»
Кончилось тем, что войска за Днепр не отвели.
19 сентября 1941 года Киев пал…
Трагедия?
Безусловно – да.
Еще и какая…
Но у этой трагедии (между прочим, Кирпонос, Бурмистенко и Тупиков погибли) не один фактор и не одна причина…
Винят Сталина, реже – Кирпоноса, но это ведь война, все заранее не оценишь, тем более что командующий фронтом заверил – Киев удержим.
А Жуков?
Ну, что Жуков…
В своих «Воспоминаниях и размышлениях» он дает такое описание событий, которое, мягко говоря, не подтверждается документами, а говоря точно – противоречит им.
Так, Жуков описывает, как он 29 июля 1941 года попросился на прием к Сталину с картами и стал докладывать в присутствии еще одного лишь Мехлиса.
Но 29 июля Жуков вообще не входил в кабинет Сталина – это мы после публикации «Журнала посещений кремлевского кабинета И.В. Сталина» можем установить точно.
Жуков был у Сталина на совещании 20 июля в числе других, однако Мехлиса там не было – он заходил к Сталину на 10 минут до совещания.
30 июля Жуков сдал командование Генштабом Шапошникову, но распоряжение об этом получил вряд ли в кабинете Сталина от Сталина, поскольку следующее после 20 июля появление Жукова у Сталина отмечено лишь 5 августа, и опять – на совещании с участием Тимошенко, Шапошникова, Щаденко, Василевского и начальника ГАБТУ КА Федоренко.
То есть день 29 июля 1941 года Жуков описывает в своих мемуарах недостоверно. А что касается Киева, то как раз 29 июля Жуков датирует свое предложение Сталину сдать Киев.
Но реально-то острота вопроса возникла почти на месяц позднее !
В ответ на июльское предложение Жукова сдать Киев Сталин – по Жукову – вспылил, сказал, что это «чепуха». И теперь – по Жукову – вспылил уже Жуков, якобы сказал, что если-де «начальник Генерального штаба способен только чепуху молоть, тогда ему здесь делать нечего», и попросил отставки и направления на фронт…
Может, так оно и было, но вот документы свидетельствуют об ином, достоверен лишь факт замены Жукова Шапошниковым 30 июля 1941 года. Последний не появлялся в кабинете Сталина с 22 июня 1941 года, но начиная с 30 июля был там 31 июля, 2, 3, 4, 5 августа и т. д.
МОЖНО последовательно разобрать всю историю войны, обнаруживая, что Сталин действовал в ней совсем не так ошибочно, как это представляют, и даже действовал чаще наоборот – безошибочно.
Сталин был не просто формально Верховным главнокомандующим – и царь Николай им считался… Сталин был компетентным и адекватным верховным вождем России во время самой тяжелой и масштабной ее войны.
Да, факт наличия сталинской полководческой школы позднее ставил под сомнение даже один из неплохих представителей этой школы – маршал Соколовский. Но когда и где он высказался так? А в хрущевские времена – в1962 году, в коллективной и нормативной монографии «Военная стратегия», вышедшей под редакцией Соколовского.
Увы, не один Соколовский оказался недостойным имени, памяти и гения своего Верховного… Однако сталинская школа полководческого искусства – несомненный факт общей и военной мировой истории!
Причем суть этой школы даже не в разработке тех или иных методов стратегических операций и т. д., а в том принципе, который Сталин, как творческий марксист, внедрил и в военное дело: «Военная наука – не догма, а руководство к действию, а военная стратегия – творческое, постоянно развивающееся учение»…
Вершиной военного искусства и планирования Сталина, причем планирования не только фронтовых операций, но и системного комплекса тылового, народно-хозяйственного обеспечения этих операций, стали некогда знаменитые, а нынче забытые, замолчанные десять сталинских ударов.
«Десять сталинских ударов» – это непрерывная серия нередко параллельных стратегических наступательных операций одного лишь 1944 года… В свое время была издана книга, которая так прямо и называлась, и хотя это строго документальный труд, он читается как величественная поэма!
Сталин лично написал или внимательно отредактировал многие из приказов Ставки Верховного главнокомандования, и прежде всего таких, которые обобщали фронтовой опыт и на этом основании определяли боевые принципы руководства войсками и организации боевых действий разных видов и родов войск.
Особенно велик, как я понимаю, личный вклад Сталина в разработку идеи и принципов артиллерийского наступления – «фирменного» «ноу-хау» Красной Армии во Второй мировой войне.
Все это можно показать, но я ведь пишу книгу не о войне, а о Сталине, а война в жизни Сталина, хотя и стала высшим испытанием, не была основным событием.
Основными были Большой Ферганский канал, горящие глаза детишек в Артеке, Магнитка, Турксиб, Днепрогэс, фильм «Чапаев», объятия Чкалова, совхоз «Гигант», первый советский (он же и первый русский!) подшипник, московское метро и московские «высотки», а в целом – ставшая одной сплошной стройкой страна…
НЕЛЬЗЯ понять крупную историческую личность, не обладая чувством историзма, во-первых, и хорошим знанием его времени, во-вторых.
Под чувством историзма я понимаю умение и способность посмотреть на события глазами современника той эпохи, которую историк описывает и анализирует. Юная девушка XXI века, восхищенно наблюдающая за натуралистическим процессом казни, безусловно должна быть отнесена к натурам развращенным и бездушным.
А юная девушка XVI, скажем, века, увлеченная повешением или четвертованием на Гревской площади Парижа?..
Для нее-то это было всего лишь вполне привычным зрелищем, и присутствие на нем не лишало ее нормального восприятия других явлений жизни тогдашнего общества.
Или – лишение человеческого существа жизни… Это – тяжелейшее испытание для любого нормального человека.
Но вот дважды Герой Советского Союза, командир партизанского соединения и секретарь подпольного обкома Федоров-Черниговский приводит в своей книге «Подпольный обком действует» удивительный диалог, обнаруженный им в дневнике погибшего командира роты агронома Громенко.
Эти строки сто́ят того, чтобы читатель познакомился с ними:...
«Февраль 1. Был разговор с командиром второй роты Балабаем (директор сельской школы, историк. – С.К .) Мы с ним дружим. Стоящий человек. Не погасила в нем война ничего человеческого. У него кинжал есть длиной побольше полуметра. Я видел, как этим кинжалом Александр Петрович протыкал фашистов насквозь, бил, как свиней. Спрашиваю: «Как ты считаешь, Александр Петрович, портит тебя война, ожесточает характер? Ведь раньше ты никогда не убивал людей». Улыбается. Улыбка у него добрая. Ответил так: «Я человека и сейчас не могу убить. Ты понимаешь?» Я попросил объяснить. Он подумал и прибавил: «Предположим, я окажусь в большой нужде. Бандитом и убийцей все равно не смогу стать. Или поссорюсь с товарищем, я ведь не кинусь на него с ножом, женщину из ревности тоже не убью, ребенка не обижу». Я продолжаю спрашивать: «В таком случае какое влияние оказала на тебя война, переменился у тебя характер?» – «Что за вопрос, конечно…» Разговор не кончили, его вызвали. Я потом думал сам, что́ в нас переменилось…»
Убивающий человек, не способный стать убийцей! Парадокс? В том-то и дело, что – нет. Напротив, это – высшая логика человечности и высший тип гуманизма – деятельный гуманизм.
Это ведь и есть то, что можно понять или оказавшись на месте Громенко и его товарищей – месте оскорбленных за свою Родину и свой народ народных мстителей, или…
Или – верно представив себя на их месте!
Сталин и Громенко не только жили в одно и то же историческое время. Они были – каждый на своем уровне и месте – творцами, создателями эпохи! Они не только чувствовали, но и действовали одинаково – каждый на своем месте.
Эта эпоха была названа именем Сталина, но создавалась она Сталиным вместе с Громенко и миллионами других сознательных строителей нового общества, воспитанных Сталиным…
Потому они и шли в бой не только за Родину, но и за Сталина !
Историк, не обладающий способностью понять все это профессионально , более чем регистратором фактов стать не может.
Показательный пример…
Ленинградский историк Алла Кириллина в 2001 году выпустила книгу «Неизвестный Киров» – честное исследование о Кирове, настолько же великолепное по фактам, насколько слабое по концепции, по проникновению в проблемы и дух эпохи Сталина и Кирова.
