Я молча кивнула, чувствуя, что моя злость на охваченную страхом толпу никак не уляжется. Самое ужасное было в том, что мне, магу, который должен служить образцом и примером поведения, тоже было страшно.
Возле места стыка линий дежурили несколько лесорубов, вооруженных топорами и большими факелами. Мужчины разожгли несколько костров и настороженно смотрели на стонущих и царапающих невидимую стену мертвецов. Здесь были трупы на любой вкус — и почти свеженькие, в одежде, и полуразложившиеся, и совсем костяки. И их было много, очень много.
— Ты же сказал, около двадцати! — напустилась я на Отто.
— Их больше стало, — ответил он печально.
Видимо, к восставшим из городского кладбища присоединились и умершие в ближайшем лесу. Я опустилась на колени и прижала руки к линии, прочерченной мной утром. Она держалась, но еле-еле. Влив в контур немного энергии, я подняла глаза и встретилась с голодным взглядом лесоруба Пита, погибшего всего неделю назад от упавшей сосны. Тело, всего две недели назад получившее от меня по физиономии за наглые приставания в подвыпившем состоянии, напряглось и кинулось на контур. Я отшатнулась и упала в грязь, а мертвеца отбросило назад. Отто подбежал ко мне, а я тряслась, клацая зубами и истерически всхлипывая.
— Я не смогу, — прошептала я ему. — Ты посмотри, как их много. Мы все умрем здесь. Все. ВСЕ!!!
Сильный удар по щеке заставил меня замолчать. Отто размахнулся и звонкая пощечина пришлась и по второй моей щеке.
— А ну, успокойся! Что это еще за сопли? Мы с тобой — единственная надежда этих людей на выживание, понятно тебе! И если будем паниковать, нам конец! Успокойся!
Сильные руки лучшего друга хорошенько встряхнули меня, прежде чем поставить на ноги.
— Сейчас ты отправишь вестника Ирге. И будешь поддерживать контур до тех пор, пока я тебе не скажу, что хватит! Ясно? И чтобы ни одного слова или сомнения, что мы не сможем это сделать!
Я кивнула. Страх куда-то ушел. Я посмотрела на молчаливых лесорубов, собиравшихся биться с мертвецами не смотря на то, что они совершенно не владели магией. На спокойного Отто, чье бледное лицо в окружении растрепавшейся бороды было для меня как спасительный якорь в бурном море и весело сказала:
— Ну что народ, прорвемся?
— Главное, чтобы эти не прорвались, — сказал один из лесорубов.
— Если прорвутся, вы их огоньком! — ответила я, сотворяя вестника. Белый листок умчался в небо вместе с искрами от костров, неся в себе только несколько слов.
Мы окружены мертвецами. Поспеши.
Мне быстро накидали досок на землю, и я с удобствами уселась, прижав ладони к линии. Сосредоточилась, отметая все посторонние мысли и звуки и принялась наполнять контур энергией. Я отдавала и отдавала энергию, представляя, что я сейчас не в сыром, мокром Гнедино, окруженном толпой оживших мертвецов, а лежу в постели с Иргой, он гладит меня по плечам, целует лопатки…
— Ола, — сказал рядом Варсоня, вырывая меня из сладких грез. — Выпей это.
Я оторвалась от контура и рассеянно стала пить стимулятор, оглядываясь по сторонам. Отто организовывал оборону, собрав самых сильных и наиболее толковых мужчин и расставляя их по периметру контура. На боку лучшего друга висела секира, он раздавал парням факелы и наспех инструктировал. Я вздохнула и собиралась вернуться к своей работе, как вдруг заметила, как защита просто вибрирует от напряжения.
— Отто! — испуганно позвала я.
— Что? — примчался полугном.
— Это не только мертвецы, — прошептала я, обхватывая себя руками, чтобы не дрожать. — С ними за компанию маг! Смотри, мой контур атакуют!
— Сильный маг? — спросил Отто деловито.
— Не очень, иначе бы давно все полетело. Мне не удержать защиту, я почти пустая, а он…
— Бери меня, — сказал молчащий до сих пор Варсоня. — У меня, конечно, сил не много, но все же.
— Готовь ребят, — сказала я полугному и тесно обхватила Варсоню, настраиваясь на его ауру. — И, Отто…
— Да?
— Если что, прости меня. Ты был самым лучшим другом, которого можно пожелать в этом мире.
Полугном минуту помедлил, а потом обнял меня, прижав еще теснее к целителю.
— Ты замечательная подруга, Ола! И я рад, что мы столько лет были рядом. Мне не за что тебя прощать. И ты меня прости, если я тебя чем-то обидел.
— Как ты можешь меня обидеть? В загробном мире мне будет тебя очень не хватать!
— Я люблю вас, друзья, — прогудел Варсоня. Его энергия, теплая, приятная, разбегалась по мне и умирать совершенно не хотелось.
— Странно, — сказала я, подготавливая большие огоньки и несколько боевых заклятий, которые мне удалось выучить и отточить до совершенства. — Я когда-то была готова покончить жизнь самоубийством. А теперь Смерть стоит рядом, а мне так хочется жить еще и еще!
— Могу утешить только тем, что если от тебя хоть что-то останется, то Ирга попробует тебя оживить, — поделился соображениями Отто
— Не думаю, — ответила я. — Зачем ему зомби? Да еще и погрызенный? Максимум — вызовет дух, чтобы попрощаться.
Тратя драгоценные крохи энергии, я сделала еще одного вестника. «Я очень люблю тебя. И буду любить всегда, даже когда умру».
— Ола, — тревожно сказал Отто, — Защита сейчас исчезнет.
— Где они будут ломиться?
— По всему периметру. Но здесь их больше всего.
— Замечательно. Прощай, Отто.
— Прощай, золотце.
Контур замерцал и исчез. Мертвецы на миг замерли, и бросились на нас.
Я взвизгнула и спряталась за спину Отто. Друг схватил меня за руку и потащил к ближайшему строению, прижав спиной к стене и став спереди. Таким образом я была защищена от нападавших со всех сторон, но отнюдь не собиралась праздно прохлаждаться. Все-таки положение обязывало подавать пример населению, даже если больше всего хотелось закрыться к глухом погребе, спрятавшись в кадку с кислой капустой. Если выживу, спрошу у Ирги, как мертвецы к такому противному запаху относятся.
Горожане встретили мертвецов с факелами в руках. Пока я занималась защитным контуром, Отто с Ромом Боричем успели поднять боевой дух защитникам. Во всяком случае, мрачные мужчины с факелами не дрогнули. Да и куда им бежать? В дома, к женам и детям?
К моей гордости, наши артефакты действовали весьма эффективно! Нежить замирала на миг, и это давало возможность людям подпаливать каждого мертвеца с нескольких сторон. Я старалась не высовываться из-за спины полугнома и не особо всматриваться в зрелище битвы, чтобы потом кошмары не мучили. Тут и там раздавались крики боли, треск горящей плоти. В воздухе нестерпимо воняло паленым. Хотелось закрыть глаза и открыть их в собственной постели, поняв, что это был только страшный сон. Кажется, в боевые маги идут только скрытые маньяки и садисты. Кто же еще захочет добровольно участвовать в таком кошмаре?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
