поэтому Бек и попытался меня оттолкнуть? – спросила я вслух, говоря скорее не с мистером Клермоном, а сама с собой.
– Ммм, – неопределенно ответил мистер Клермон и отпил кофе. – Не скажу, что он вел себя умно. Ему следовало просто рассказать тебе об угрозах твоего отца, но он делал то, что, по его мнению, было лучше для тебя. – Он пристально посмотрел на меня. – Он сообщил мне это вчера вечером, а еще сказал мне нечто такое, что мне, быть может, не стоило бы тебе говорить.
– И что же? – спросила я, чувствуя стеснение в груди: совсем не уверена, что смогу сейчас выдержать что-то еще.
– Он сказал мне, что влюблен в тебя.
Я открыла рот, чтобы возразить, но мистер Клермон вскинул руки.
– Мой сын способен на многое, но он не сказал бы подобное, не подумав. Если он говорит, что влюблен в тебя, я ему верю. Но мог это и не говорить – я и без того это знал. Мы с его матерью в курсе уже несколько недель.
Я покачала головой: а что сказать? Бек любит меня? Мои чувства к нему куда сильнее тех, что мне доводилось испытывать прежде, но как же трудно разобраться.
– И теперь я спрошу тебя вот о чем: ты его любишь? – Он задал мне этот вопрос так, будто ответ на него очень прост. Но ведь это не так! Ответ на этот вопрос был судьбоносным, он сбивал с толку и ошеломлял.
– Я не знаю.
– Знаешь! – Он смотрел на меня с сочувствием. – Просто это нелегко сказать вслух. Я помню, как это было, когда я понял, что влюблен в мать Бека. – Он усмехнулся и потер свою грудь. – Как обухом по голове, но я так боялся сказать ей. У меня ушло куда больше времени, чем следовало бы, но всякий раз, когда я бывал с ней или думал о ней, у меня в груди возникало такое чувство, отмахнуться от которого я просто не мог. Я был ею одержим.
Я вспомнила о наших встречах с Беком, о своих мыслях о нем – а я думала о нем всегда – и поняла, что мне знакомо то чувство, о котором говорит его отец.
– Да, я влюблена в вашего сына.
Доброе лицо мистера Клермона расплылось в улыбке.
– Только это и имеет значение. Все остальное можно решить потом.
– Мистер Клермон, я очень благодарна вам, что вы предложили мне остаться здесь, но я не уверена, что это хорошая идея. Вряд ли я могу позволить себе такое жилье, и мне не хочется вам докучать.
– Я не предлагал тебе взять его в аренду, Джози. Я сказал, что ты можешь жить в нем, и ты никогда не будешь нам докучать.
– Но…
Закончить я не успела – раздвижные двери за нашими спинами открылись, и из них вышел Бек. Он настороженно смотрел в мою сторону, и меня охватило желание встать и поцеловать его.
У меня было такое чувство, будто после нашей поездки в коттедж прошло уже несколько недель и я давно не касалась его. Но его касалась Кэми, и мне хотелось смыть с него ее прикосновения, хотя это и было иррационально.
– Думаю, вам надо поговорить.
Мистер Клермон встал, похлопал меня по плечу и, пройдя мимо своего сына, зашел в дом.
Я сидела в рассветной тишине, пока всходило солнце, и смотрела на Бека. Он приблизился ко мне, такой нерешительный, полный сомнений.
– Привет! – выдавил он из себя, сел рядом со мной и какое-то время не двигался, пристально глядя на меня.
– Привет!
– Ты как, хорошо? – Он запустил пальцы в свои непокорные волосы.
– Да. А ты? – Я подтянула колени к груди и обхватила их руками.
– Не очень. – Он усмехнулся. – Я немного беспокоился за тебя.
– В этом не было нужды. Со мной все в порядке.
– В самом деле? – Он вгляделся в мое лицо, и я поняла, что он ищет какие-то признаки того, что у меня вот-вот произойдет нервный срыв.
Я пожала плечами. Сейчас, в эту минуту, я чувствовала себя нормально. Я могла дышать, у меня не было ощущения, будто на меня обрушивается весь мир, но я знала: это не продлится долго. Мне придется спуститься с облаков в реальный мир и начать принимать решения, которые повлияют на всю оставшуюся жизнь.
Решения, принять которые намного легче, если рядом мама.
– Прости меня, – сказав это, Бек глубоко вздохнул.
– За что?
– За все! За то, что сделал тебе больно, за то, что не пришел к тебе, когда твой отец стал мне угрожать, за то, что он сделал с тобой.
За то, что сделал мой отец! Бек извинялся передо мной за человека, которого он ненавидел, и я понимала, как ему тяжело.
Он подался ко мне, и его рука застыла возле моего подбородка. Я поняла, что он хочет поцеловать меня, но сдерживает себя.
– Бек…
Я и сама не понимала, что пытаюсь сказать, чего я хочу, что мне нужно и как сказать ему, что я хочу только его.
– Я люблю тебя. – Он приподнял мой подбородок, и я посмотрела ему в глаза. – Знаю, сейчас все так запутано, но мне необходимо, чтобы ты это знала.
Я ничего не ответила. Было видно, как Бек нервничает.
– Пожалуйста, скажи что-нибудь, иначе я не выдержу и психану.
Я не смогла удержаться от смеха. Этот парень был так самоуверен, так бесстрашен, и вот сейчас он смотрел на меня с такой неуверенностью, хотя должен знать мой ответ.
– Я тоже люблю тебя, Бек.
Его губы тронула такая прекрасная улыбка, и я поняла: хотя все против нас, я никогда не смогу его покинуть.
Он прислонился лбом к моему лбу, и его дыхание смешалось с моим.
– Тогда все остальное не имеет значения. Ни то, что сделал твой отец, ни Лукас, ни Кэми.
Но он ошибался – это имело значение. Потом все будет иначе. Мне пока непонятно, как именно, но точно по-другому, потому что мой отец принял слишком много эгоистичных решений, которые повлияют на всех нас.
Я не могла не сочувствовать Кэми. Он не имел права путаться с ней, даже если она принимала глупые решения. Она подросток, а он – взрослый мужчина.
Мой отец – взрослый мужчина, и он воспользовался ею. Мне было страшно думать об этом.
Я не могла просто взять у отца то, что хотела получить, и оставить все как есть, не заставив его ответить за свои поступки. Я не смогу жить, зная, что
