– Но как могли Досточтимые Матроны остановить заразу, если она поразила их здесь? Почему они не все заболели и умерли?
– Изоляция и карантин. Беспощадный карантин. Мы знаем, что Досточтимые Матроны живут отдельными ячейками. Они разлетаются из материнского гнезда и движутся только вперед, никогда не возвращаясь на прежние места. У них нет торговых сетей, ячейки не общаются между собой.
Гарими холодно кивнула.
– Их жестокость в данном случае сослужила им хорошую службу. Они просто не смогли ошибиться.
Шиана выбрала катушку шигакорда и включила проигрыватель. На экране появилось изображение суровой Досточтимой Матроны, в глазах которой пылал рыжий огонь. Она была сильно рассержена – маленький подбородок вызывающе вздернут, зубы оскалены. Видимо, эту женшину судили, она стояла перед трибуналом, и было слышно, как ревет невидимая аудитория.
– Я Досточтимая Матрона Рикка, адепт седьмого уровня, я убила десять человек, чтобы достичь этого ранга, и я требую уважения! – В раздавшихся выкриках, однако, не чувствовалось никакого уважения. – Почему и за что вы посадили меня на скамью подсудимых? Вы же знаете, что я права.
– Мы все умираем, – крикнула из зала какая-то женщина.
– Вы сами в этом виноваты, – огрызнулась Рикка. – Мы навлекли на себя такую судьбу. Мы спровоцировали Многоликого Врага.
– Мы – Досточтимые Матроны! Мы всегда властвуем! Мы берем то, что нам нужно. Украденное нами оружие сделает нас непобедимыми.
– В самом деле? Посмотрите, что мы получили в действительности! – Она показала залу свою руку. На коже темнели отвратительные язвы. – Смотрите внимательно, скоро и у вас появится то же.
– Казнить ее! – раздался истерический голос. – Медленной смертью!
Рикка оскалила зубы в звериной улыбке.
– Зачем? Вы же знаете, что я и так скоро умру. – Она снова показала залу руки. – Так же, как и все вы.
Вместо того чтобы ответить на вопрос, древняя судья назначила голосование, и Рикку действительно приговорили к медленной смерти. Шиана могла только гадать, что это означало. Досточтимые Матроны отличались чудовищной жестокостью. Что могли они считать худшим видом смерти?
– Почему они ей не поверили? – сказала Гарими. – Если чума распространялась у них на глазах, то шлюхи должны были понимать, что Рикка права.
Шиана печально покачала головой. Досточтимые Матроны никогда не признавались даже самим себе в своих слабостях и в своей бренности. Лучше выместить злобу на придуманном враге, чем признать, что все они умрут.
– Я не понимаю этих женщин, – сказала верховный проктор. – Я рада, что мы не остались на Капитуле.
– Возможно, мы никогда не узнаем, откуда явились шлюхи, – откликнулась Шиана, – но я не желаю жить на их могиле.
Насколько она понимала, эпидемия здесь угасла сама, так как все ее жертвы умерли, и микробам просто некого было инфицировать.
– Я тоже хочу покинуть это место, – призналась Гарими, подавив непроизвольную дрожь. – Даже я не хочу, чтобы эта планета стала для нас новой родиной. Дух смерти будет витать в здешней атмосфере еще не одно столетие.
Шиана согласилась. Еще больше ее укрепил в этом мнении доклад Тега, который сообщил, что энергия, генерируемая спутниками, поддерживающими поле-невидимку, постепенно истощается. Через несколько лет невидимое защитное облако окончательно рассеется, а так как Враг уже знает об этой планете (он уже один раз отыскал и уничтожил ее), то Шиана и ее последователи никогда не будут чувствовать себя на ней в безопасности.
Собрав найденные документы, Шиана и Гарими покинули мрачный информационный центр и в сгущающейся темноте поспешили к разведывательному судну.
7
Информацию можно получить всегда, если не пожалеть для этого никаких сил.
Руководство ментата
Досточтимые Матроны хотели получить все и сразу, и Уксталь боялся, что они не удовлетворятся восемью новыми аксолотлевыми чанами в Бандалонге. Вскоре – по приказу Геллики и навигатора Эдрика – он примет восемь новых гхола мастера Ваффа, машейха, мастера мастеров, хранившегося в камере ужасов Геллики. Это восемь шансов востановить утраченные знания о производстве синтетической меланжи.
Если ничего не получится, создадут восемь следующих копий, а потом еще, это будет поток всех возможных воплощений, и все будут направлены на то, чтобы восстановить один-единственный набор памяти, один ключ к знанию, которым не обладал и не мог обладать Уксталь.
Верховная Матрона давала отступнику тлейлаксу все, что он требовал, все, что ему было нужно, и навигаторы хорошо платили ей за его старание. Но проблема оказалась не такой простой, как думалось вначале. После того как Уксталь выделит идентичные копии Ваффа из аксолотлевых чанов, ему придется довести их до телесной зрелости, а потом высвободить и включить в сознание скрытые в мозге память и знания прошлых жизней. Ему придется действовать как вору, который ломом вскрывает чужой сундук.
Но и это был не такой-то легкий процесс. Даже двенадцатилетний гхола барона Харконнена еще не был пробужден. Хорошо еще, что теперь это не его проблема, так как Хрон решил сделать это сам – на Дане.
Теперь, регулярно обходя пастозные аксолотлевые чаны, Уксталь чувствовал удовлетворение, глядя на огромные животы, атрофированные конечности и стертые лица, напоминающие водянистые мешки кожи. Женские тела могут, однако, быть и такими полезными вещами.
Уксталь решил воссоздать мастеров Тлейлаксу с невиданной быстротой. Зная, что время поджимает, и сознавая отчаянную нужду в пряности, какую испытывали навигаторы Гильдии и Верховная Матрона Геллика, Уксталь решил, что в данном случае быстрота лучше совершенства. Он использовал запрещенную методику нестабильного процесса роста, основанную на генетических признаках, связанных с прежде неизлечимой болезнью – преждевременным старением. В результате восьмой гхола Ваффа появится на свет всего лишь через пять месяцев вынашивания, а после отделения проживет самое большее двадцать лет. Такие люди быстро и мучительно растут и развиваются и так же быстро сгорают.
Уксталь считал свое решение новаторским. Ему не было никакого дела до этих гхола или сколько их придется списать, прежде чем он получит всю необходимую ему информацию. Ему нужен был один гхола – чтобы он выжил и чтобы в нем пробудилась память.
Во всякое иное время и в другом месте он ощущал бы свою важность и незаменимость, но ни Досточтимые Матроны, ни навигаторы не уважали его. Возможно, Уксталю надо потребовать уважения и настоять на лучшем обхождении. Он может отказаться работать… Он может потребовать подобающего…
– Хватит мечтать, человечек! – рявкнула на него Ингва. Он едва не лопнул от страха и сразу отвернулся.
– Да, Ингва, я сосредоточился. Это очень деликатная работа.
«Она не может меня убить, и прекрасно это знает».
– И никаких ошибок, – предостерегла старуха.
– Никаких ошибок, очень чистая работа. – Он был слишком напуган для того, чтобы ошибаться.
Уксталь вздрогнул от одного воспоминания о старой копии Ваффа с мертвым мозгом, привязанного к столу. Фабрика спермы. Его положение, хотя оно и было незавидным, могло оказаться еще хуже. Да, куда хуже. Он попытался выжать бодрую улыбку, но не смог найти для этого ни мужества, ни силы.
Ингва, подойдя сзади как бесшумная тень, посмотрела на чан, бывший некогда раненой Досточтимой Матроной.
– Ты слишком часто на них дышишь, можешь чем-нибудь заразить или испугать плод.
– Чаны требуют тщательного наблюдения. – Несмотря на все старания скрыть мучивший его страх, Уксталь говорил дрожащим писклявым голосом.
Она прижалась к Уксталю своим морщинистым телом, пробуя на нем технику соблазнения Досточтимых Матрон, хотя ее тело давно уже было похоже на безобразный скелет.
– Ты так плох, что Верховная Матрона не пожелала тебя подчинить. Если тебя не хочет Геллика, то ты станешь моей игрушкой.
– Ей… ей не понравится это, Ингва, клянусь тебе. – Он чувствовал почти непреодолимую тошноту.
– Геллика не вечно будет Верховной Матроной. В любой момент ее могут убить. Я же смогу заставить тебя работать прилежнее, человечек. Это добавит мне уважения, повысит мой ранг, укрепит положение, независимо от того, что произойдет дальше.
К счастью для Уксталя, в этот момент раздался шум, в воздухе разлился отвратительный запах, который отвлек Ингву. Грязный человек в грязной одежде вез грязную тележку по стерильному залу.
– Я привез вам слиное мясо, – сказал этот замызганный фермер. – Только что забитые слиньи, еще с кровью!
Ингва отпустила Уксталя и пошла к человеку, обратив на него свой гнев.
