Русские и английские собеседники спрашивали совета у Деникина по поводу того, какую позицию выбрать по отношению к Врангелю. Политические деятели пытались убедить его встать во главе Белого русского правительства, созданного в эмиграции. Законность этого шага не могла быть поставлена под сомнение, поскольку с момента смерти Колчака (и даже еще ранее) он являлся Верховным правителем, а Врангелю передал лишь свои военные полномочия… На что Деникин ответил, что отошел от политической борьбы и считает себя только частным лицом. Что касается Врангеля, то он просит оказать максимум содействия новому главнокомандующему русской армией, поскольку тот продолжает борьбу против большевиков.
Пребывание в коттедже Певенси-Бей оказалось, однако, слишком дорогостоящим. Хольман опять нашел более скромную виллу в Истборне, куда все и переехали. Русские гости, не считаясь с приступами мизантропии, во власти которой часто оказывались изгнанники, по-прежнему без предупреждения врывались в летний дом с деревянными колоннами.
Более тактичные англичане уважали желание Деникина, которое он высказал в интервью, напечатанном во многих в газетах — «Генерал хочет остаться в одиночестве», и сообщали о своем приезде письмом. Неожиданно могли приехать иногда только двое близких друзей Деникина — генералы Бриггс и Хольман. Едва открыв дверь, Бриггс или Хольман сразу же осведомлялись, присутствует ли другой. Будучи главой британской военной миссии, Бриггс оказал белым столь значительную помощь, что был замещен Хольманом, которого Лондон считал менее русофильски настроенным. Но это общее пристрастие к белым совершенно их не сблизило…
В 1934 году семья Бриггс пригласила меня по случаю Нового года провести у них три недели. Сэр Чарли Бриггс — Георг V только что пожаловал его в рыцари — показался мне истинным воплощением английского джентльмена: высокий, сухой, седовласый, четкая речь, резкие, но предупредительные жесты, изысканная элегантность, с которой он носил твидовый пиджак, а вечером смокинг. Леди Бриггс, еще очень молодая женщина, царила среди десятка слуг. Визиты к таким же богатым друзьям на машине с шофером за рулем, танцевальные вечера, игра в крикет, охота… Короче, о таком отдыхе можно было только мечтать. Когда я предупредила Бриггса, что должна провести уик-энд у Хольмана, он нахмурил брови, но тут же купил мне билет первого класса на поезд, идущий из Саффолка в Сассекс.
На вокзале меня ждал человек гигантского роста. Цвет лица «полковника из Индии» контрастировал с белым цветом усов и волос. Он встретил меня очень тепло, удивился, что я ехала в первом классе. Я рассказала ему историю моего билета. Он сам довез меня на скромного вида машине до коттеджа. Его жена приготовила нам пудинг с почками и после обеда не дала мне помыть посуду. В воскресенье мы съездили в Истборн и Певенси-Бей. Хольман лишь раз упомянул о Бриггсе и его молодой жене, но часто говорил о том великом человеке, дочерью которого я имела счастье быть. Он сам купил мне билет… первого класса. Бриггс лишь пожал плечами, когда я ему ответила: «Но нет, я совсем не скучала! Хольманы такие приветливые люди!»
Мой отец улыбнулся, когда я ему рассказала о своих впечатлениях: «Это совершенно исключительные люди. Как жаль, что они не находят общего языка».
К июню 1920 года парижский издатель Поволоцкий заключил с Деникиным контракт на издание мемуаров. Тем не менее, несмотря на гонорар, на предусматриваемые в контракте права, автор не мог себе позволить проживать со своей семьей в Англии. Друзья сообщали ему, что в Бельгии жизнь гораздо дешевле. Почему бы не поехать в Бельгию? Достали визу и назначили отъезд на октябрь или ноябрь, но статья в «Тайме» разрушила все планы. 17 августа в ней было опубликовано секретное послание, которое лорд Керзон, министр иностранных дел в правительстве Ллойд Джорджа, направил в апреле своему советскому коллеге Чичерину. В нем шла речь о перемирии между красными и белыми. Лорд Керзон писал: «Я использовал все мое влияние на генерала Деникина, чтобы убедить его оставить борьбу, и обещал ему в этом случае сделать все возможное для заключения мирного договора между силами красных и белых. В конечном счете генерал Деникин уступил моим доводам и покинул Россию…»
Опровержение Деникина появилось в колонках «Тайме» 27 августа.
«Я глубоко возмущен заявлением лорда Керзона. Я категорически заявляю, что:
1) Лорд Керзон не мог оказать на меня никакого влияния, мы никогда не были знакомы.
[…]
4) Мое решение покинуть пост главнокомандующего было вызвано целым рядом причин, не имеющих абсолютно никакого отношения к политике лорда Керзона.
5) Я считаю сегодня, как считал и вчера, что борьба против большевиков жизненно необходима и неизбежна до их полного уничтожения. Иначе рухнет не только Россия, но и вся Европа».
Отправив это опровержение в газету, Деникин решает покинуть Англию, не медля больше ни минуты. Почему? Послание лорда Керзона показалась ему симптоматичным. Ллойд Джордж, как он знал достоверно, ведет переговоры с Красиным, представителем Советов, с целью нормализации торговых отношений между двумя странами. Все это давало основание предполагать, что в ближайшем будущем будет заключено торговое соглашение, за чем последует — кто знает? — и официальное признание ненавистного режима. Как можно этому противодействовать? Деникин считал, что его демонстративно ускоренный отъезд, широко прокомментированный в газетах английскими сторонниками Белой армии, возбудит общественное мнение и помешает Ллойд Джорджу проводить в дальнейшем свою гибельную политику. Его надежды оказались напрасными. Торговое соглашение было подписано в марте 1921 года. Менее чем через четыре месяца советские дипломаты официально заняли место русских дипломатов.
28 августа 1920 года жители коттеджа в Истборне в полном составе покинули дом с деревянными колоннами.
Глава XXIII
БЕЛЬГИЯ. ВЕНГРИЯ
Пребывание в Бельгии началось с плохих предзнаменований. Таская во время переезда тяжеленные чемоданы, Ася почувствовала сильные боли в левом боку. Врачи поставили диагноз — опущение почки. Причина — плохое питание и истощение. Нужно было вернуть почку на прежнее место. Заболевание почек надолго сделало молодую женщину неспособной носить тяжести, поднимать дочь. Едва она поправилась, как ее вызвали телеграммой в Берлин. Второй муж ее матери, эмигрировавший в Германию, сообщал, что мать умирает от рака желудка. Самого Деникина в это время вызывали в полицию и долго беседовали с ним о его деятельности, которая бельгийским властям казалась подрывной. После этой очень неприятной беседы генерал послал письмо министру юстиции социалисту Вандервельде, в котором напомнил об их встрече в России в 1917 году, когда ему, в то время политическому изгнаннику, было оказано достаточно гостеприимства. В ответ Вандервельде в качестве смягчающего обстоятельства такого обращения с Деникиным сослался на бельгийские законы, но обещал принять меры, чтобы подобное «оскорбление» больше не повторилось.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
