Что еще радовало, так это то, что у Дарга не было никаких домочадцев, если не считать дальнего родственника – то ли пятого сына второй сестры первой жены отца Дарга, то ли двоюродного племянника сестры Сохога, в этом Ярик так и не разобрался – по имени Дукан. Он являлся возницей повозки со скарбом господина Дарга. Это был любитель дыма травы гарлун, за что постоянно получал нагоняй от хозяина. Дукан клялся бросить, терпел неделю, и все начиналось сначала. Несколько раз Дарг его даже бил, но все было впустую…
Противный голос этого самого Дукана, затянувшего какую–то бесконечную песню, прервал размышления устало бредущего раба. Эту песню Ярик за все дни их бесконечного похода слышал бесконечное число раз. Смысл ее сводился к тому, что хорошо быть гордым жителем Лихоземья, пасти шестилапов, воевать с врагами рода человеческого – троллями (так, оказывается, здесь звали тарков!), бить презренных людиишек из других племен и охотиться на забредающих в человеческие земли Отродий. А самое главное – это ждать, ждать своего часа, когда проснутся боги–братья и призовут своих детей к оружию. Вот тогда–то они всем и покажут. Эта краткая выжимка дает слишком уж отдаленное представление об этой песне. Простые слова в ней перемежались кошмарным количеством ругательств, описанием различных особенностей быта и уклада жизни всех врагов племени, растягивая песню на двести с лишним куплетов. Судя по всему, когда у безымянного автора не хватало слов для рифмы, он пользовался заимствованиями из чужих языков. Ни одного заимствования–неругательства не было!
Часть слов была из языка гоблинов, но большая, гораздо большая – из тролльского. Вот это был действительно язык всем языкам язык! Таких жутких, непередаваемых и сложно–переводимых ругательств Ярику еще не приходилось слышать нигде. Их смысл ему доходчиво объяснил все тот же Дукан не слишком обласканный вниманием соплеменников и с огромным удовольствием просвещавший тупого дикаря, коим он считал Ярика.
Песню прервал кашель и злобная брань, правда, уже не в качестве песни. Судя по звукам, в рот певцу залетело какое–то насекомое. Больше Дукан не пел. Не рисковал.
«И слава богу!» – с облегчением подумалось специально приотставшему Ярику.
А впереди вырастали горы Порубежья. Как понял Ярослав, караван двигался к тоннелю, пробитому в этих горах. Кажется, это был единственный путь через горы. Объездных путей не было, не было и потаенных тропинок в самих горах. Правда, в последнее Ярику верилось с трудом: ну не может быть гор без козьих троп и все тут! Единственное, что смущало, так это разговоры о каких–то Хозяевах Порубежья. Будь дело на Земле, Ярик посчитал бы, что разговоры эти нечто фигуральное, но здесь все по–другому. На своей шкуре он убеждался в этом уже неоднократно.
Протяжно заревел тянущий повозку шестилап. Зверь еще тот – метра три в высоту, с шестью лапами, здоровенной башкой, с большими глупыми глазами, покрытый длиннющей шерстью от кончика хвоста до самых ноздрей. Шестилап был травоядным тягловым животным, вроде земного верблюда. Такой же неприхотливый в еде (шестилапы питались корешками какой–то травы, которые они вечно выкапывали своими лапищами) и жутко упрямый во всем остальном. Заставить работать шестилапа мог только удар палкой–стрекалом, которую погонщики и возницы использовали постоянно. А как с воняли! Это невозможно передать никакими словами. Может для проживших с ними бок о бок людей этот запах и не был таким уж ужасным, но для Ярика это не отличалось от пытки. То ли Дело верховые ящеры тирры. Умные, стремительные и смертельно опасные, передвигающиеся на двух ногах, прижав передние лапы к груди и с наездником за спиной, они завораживали взгляд своей красотой. Но ящеры были табу для рабов. Даже свободные люди – не воины – не могли близко подходить к этим животным. Воины даже убирали за этими красивыми существами сами. Тирр для воина – друг и брат, которого надо холить и лелеять.
В этот момент нога Ярика за что–то зацепилась, и он полетел вперед, вспахивая носом пыль. Только вовремя подставленные руки спасли его от серьезных увечий.
– Ну и земля здесь! Словно в камень врезался, – потирая ушибы и щупая царапины, зашептал раб. – Задери вас всех злые боги!
Последний возглас вырвался, когда он увидел, что повозка его уже обогнала. Вот–вот должна была прийти боль. Пришлось догонять, прихрамывая на ушибленную ногу. Пятки увязали в пыли на пару вершков (Ярик уже начал привыкать к бытовавшей здесь системе мер), но дальше стали натыкаться на что–то твердое, словно камень.
«Откуда в степи камни?!» – Вопрос возник совершенно неожиданно.
Ярик присел на корточки и разгреб пыль. Приходилось торопиться. Пускай повозка двигалась не слишком быстро (со скоростью пешехода), но ведь двигалась! Из–под слоя мелкой серой пыли показалась плоская твердая поверхность каменной плиты с какой–то резьбой. Ярик поглядел на повозку – та уже приближалась к критическому барьеру. Надо спешить! Ярик яростней заработал руками, очищая рисунок. Мгновение, и перед его взором открылись линии странного и неуловимо знакомого знака. Ярослав заскользил по плите глазами, впитывая мельчайшие детали. Его время уже вышло. Как предвестник боли заныла шея под ошейником, боль усиливалась с каждым ударом сердца.
Все, готово! Ярик вскочил и в несколько гигантских прыжков достиг своего места в караване. Для ускорения он получил удар стрекалом от возницы фургона, следующего сзади. Больно, мархуз подери!
Но почему этот знак показался таким знакомым? Ярик был уверен, что этот символ встретился ему впервые, но что–то неуловимое в нем угадывалось – в форме линий, в манере изображения. Ярик почесал в затылке – не помогло! Что же это за знак? И тут его взгляд упал на запястье правой рук Там белели линии знака Истинного имени. Было похоже знак на камне и на руке изобразила одна и та же рука.
– Только непонятно, кому понадобилось выбивать свое собственное Истинное имя на дорожных плитах? – рассеянно прошептал озадаченный Ярослав.
После этого Ярик еще несколько раз разгребал пыль и натыкался на плиты с выбитыми знаками. Все они различались в некоторых деталях, но общий мотив сохранялся. Правда Ярик уже сомневался в том, что эти знаки выбиты. Уж больно ровные края линий, словно знак выдавливали в расплавленном камне, который позже застывал, сохраняя заданную форму.
– Эй ты, как там тебя! Дикарь! Живо сюда! – раздался лающий голос откуда–то сбоку.
Ну конечно, Дукану опять стало скучно! Опять будет пыжиться от осознания собственной важности и учить дикаря жизни. Ярик украдкой вздохнул и затрусил на звук.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
