нужно задушить». Я ответил: «С удовольствием, но не хочу, чтобы это выглядело как услуга за услугу». Опра возразила: «Слушай, этот слух лет десять плавает, а ты никогда не был на моем шоу. Приходи». Я позвонил Куинси Джонсу, и он сказал: «Томми, Опра развеет эту тупую чушь. Сделай это». Я был в восторге от этой возможности.
Я пришел на шоу. Опра повернулась к зрителям и произнесла: «Я думала, что с этим действительно ужасным слухом было покончено много-много лет назад… Мы восстанавливаем истинное положение вещей раз и навсегда». Она спросила меня: «За двадцать один год, что мы в эфире, вы когда-нибудь были на шоу?»
Я ответил: «К сожалению, нет. Никогда раньше здесь не был». Относительно расистских комментариев добавил: «Я бы никогда этого не сказал».
«Томми никогда не был здесь до сегодняшнего дня, — сказала Опра, обращаясь к аудитории. — Я не могла попросить его покинуть студию. Итак, отношу это к категории „БЖЛ“. Большая жирная ложь! Этого никогда не было!»
Вскоре после этого Антидиффамационная лига (ADL)[129] опубликовала заявление, в котором говорилось: «Основываясь на материалах нашего расследования, мы убедились, что вы никогда не делали заявлений, которые приписывают вам расистские высказывания. В ответ на просьбы своих участников и других членов сообщества ADL изучила этот вопрос. После тщательного расследования мы пришли к выводу, что злонамеренные слухи, циркулирующие о вас и вашей компании, не заслуживают внимания и на самом деле не имеют никакой реальной основы». Хотя в этом заявлении просто констатировалось то, что я все это время считал истиной, этот вердикт принес мне удовлетворение.
И все же слух оказался живучим. Друзья говорят мне, что они все еще слышат в синагоге, что я антисемит, а в церкви — что я расист. Несмотря на то что прошло уже десять лет, обвинения в мой адрес по-прежнему вспыхивают время от времени. У меня есть свои предположения, кто все это запустил и с какой целью, но не могу ничего доказать. Нет никакого эффективного способа опровергнуть слух — даже цитирование Опры и Лиги антидиффамации может показаться слишком сильным протестом, — разве что сказать, что это сущая клевета, вся моя жизнь противоречит этим обвинениям и мне больно, когда меня считают фанатиком.
Глава восемнадцатая
«Брендинг звезд»
Когда хобби становится жизнью
С 1995 по 2000 год бренд Tommy Hilfiger был вездесущим. На каждом углу вы могли увидеть молодежь, пожилых граждан, полных и худощавых людей; азиатов, латиноамериканцев, чернокожих (несмотря на слухи), белых людей из всех слоев общества; геев, натуралов; юристов, спортсменов, музыкантов, актеров, моделей, скейтбордистов и сборщиков мусора, которые носили вещи с логотипом Tommy Hilfiger, поддельные или оригинальные. В середине 1990-х годов увлечение логотипом возросло, как и размер самих фирменных знаков. Парни из хип-хопа демонстрировали Tommy Hilfiger как знак своего влияния на общество, и мы были счастливы стать брендом, к которому все стремились.
Том Куртин[130] всегда спрашивал: «Чем могу помочь? Что тебе нужно?» Мне требовался кто-то, кто мог бы управлять моей жизнью, поэтому он познакомил меня с Шейлой Кокс, которая стала моей правой и левой рукой, правым и левым полушарием мозга. Она — мой личный помощник, руководит моими деловыми встречами и управляет моими поездками, бронированием, письмами и телефонными звонками. Жонглирование моим рабочим графиком — это работа Гудини[131], и нет ничего такого, с чем бы она не справилась. Но самое главное — это бесконечное доверие, которое моя семья и я сам испытываем к Шейле. От нее исходит положительная энергия; вокруг нее вообще нет ничего негативного. И она каким-то образом научилась читать мои мысли. Не знаю, хорошо это или плохо, но это наверняка работает на всех нас и помогает извлекать пользу из ее понимания. Шейла стала восемнадцатым членом семейства Хилфигеров, при этом она знает обо всех и обо всем в нашей семье больше, чем фактические члены семьи.
Я был настолько занят, что Сюзи решила, будто у меня появилась девушка. Да, была. Это компания. Я все время находился в разъездах, и мой разум погрузился в бизнес. Мои дети — самая важная часть моей жизни, но дела компании шли буквально по пятам. Я уезжал в город рано утром и возвращался домой поздно ночью, и даже если находился с семьей, то не присутствовал по-настоящему. Сюзи чувствовала себя покинутой, потому что я страстно любил свою работу, будто каждый день играл в мяч, или ходил на концерт, или встречался с друзьями, вместо того чтобы проводить время с ней. Она стала очень обидчивой.
Сюзи всегда была хорошим дизайнером, и, желая чувствовать себя вовлеченной в мою жизнь, она предлагала идеи для бренда. «Почему бы тебе не сделать несколько курток из лодена?» — спрашивала она, полагая, что ирландский твид станет для нас удачной тканью. Я ответил: «Мы пробовали лоден пару лет назад, и вещи из него не продавались, потому что были слишком тяжелыми». Большая часть нашего бизнеса в Америке находилась в теплом климате, где твид не пользовался спросом. Думаю, ее оскорбило, что я не прислушался к ее совету. Она высказала другие замечательные предложения, которые я действительно запустил в производство, но, когда в них вносили изменения, что порой случается, она принимала это на свой счет. Думаю, она чувствовала себя брошенной и недооцененной.
Что касается меня, днем я ощущал себя победителем, уважаемым господином, добивающимся больших успехов. Но, возвращаясь домой, видел разочарование Сюзи. Через некоторое время я не мог дождаться, когда утром уйду из дома и окажусь на работе, где я делаю хоть что-то правильное. Считал, что в нашей семейной жизни были захватывающие проекты, такие как строительство дома на Мюстике и отделка нашего дома в Коннектикуте. Но в результате сочетания нескольких факторов — наших родительских обязанностей перед Кэтлин как ребенком с особыми потребностями, попытка уделять должное внимание другим детям, одновременной работы над множеством проектов, а также того обстоятельства, что я становился недостаточно доступным, как это представлялось Сюзи, — напряженность в наших отношениях превратилась в муку.
Мы были практически «возлюбленными с детства», и в раннюю пору нашего брака были очень сильно влюблены друг в друга. Сюзи невероятно творческая личность и прекрасная мать. Как это ни печально, мы отдалились и больше не могли найти друг в друге той благодати, которая прежде объединяла нас. К сожалению, мы решили расторгнуть наш брак.
Элли исполнилось четырнадцать лет, Ричарду — девять, Элизабет — семь, а Кэтлин
