фруктами совершил акт самосожжения в знак протеста против унижающих человеческое достоинство насилия и вымогательств со стороны местной полиции. Он умер от полученных ожогов 4 января, положив начало национальному протестному движению против диктаторского режима президента Зина аль-Абидин Бен Али, который правил страной 23 года. За несколько недель массовые антиправительственные выступления охватили Египет, Алжир, Оман, Иорданию, Ливию и Сирию.
Пришла «арабская весна».
В Тунисе и Египте протестное движение сумело изнутри одолеть старые диктаторские режимы. В Ливии силы оппозиции свергли и жестоко убили Муаммара Каддафи, в том числе нанеся ему удары ножом в анус. Перед этим, однако, страна подверглась массированным бомбардировкам со стороны НАТО. В Сирии протесты были встречены жестокой волной насилия со стороны правительства Башара Асада, что привело к затяжной войне, которая унесла жизни сотен тысяч человек, вызвала жесточайший кризис беженцев в новейшей истории и вовлекла силы Саудовской Аравии, Турции, Израиля, ЦРУ, ВВС и подразделений по спецоперациям России, «Аль-Каиды» и ИГИЛ. «Арабская весна» обратилась в долгую кровавую зиму.
Подспудные причины возникновения этих оппозиционных течений носили глубокий и сложный характер и отличались в разных странах. Безработица среди молодежи, коррупция, засуха и связанный с ней рост цен на продовольствие, политические репрессии, экономическая стагнация и давние геополитические чаяния – вот некоторые из многочисленных факторов. Молодые и подкованные в компьютерных технологиях сотрудники Государственного департамента и плановых отделов зарубежной политики усматривали во всех этих политических движениях нечто общее: те появились благодаря демократизирующей силе интернета. В социальных сетях, таких как Facebook, Twitter и YouTube, они видели усилители демократии, которые позволяли людям быстро и эффективно обходить контролируемые государством источники информации.
«Че Гевара XXI века – это сеть», – вещал Алек Росс, чиновник из Государственного департамента, отвечавший за цифровую политику при государственном секретаре Хиллари Клинтон, в NATO Review, официальном журнале Организации североатлантического договора{701}. Его отсылка к Че отдает лицемерием или, возможно, невежеством; в конце концов, Че казнили боливийские силы при поддержке США, в частности ЦРУ.
Идея о том, что социальные сети можно использовать как оружие против стран и правительств, враждебных интересам США, не была новой. Годами Государственный департамент в сотрудничестве с Советом управляющих по вопросам вещания и такими компаниями, как Facebook и Google, учил активистов по всему миру пользоваться интернет-инструментами и соцсетями для организации оппозиционных политических движений. В списке значились страны Азии, Ближнего Востока, Латинской Америки и республики бывшего Советского Союза, такие как Украина и Белоруссия. Действительно, газета New York Times сообщала о том, что многие активисты, принимавшие активное участие в «арабской весне» (от Египта до Сирии и Йемена), когда-то проходили тренинги{702}.
«Деньги, потраченные на эти программы, – пустяк по сравнению с суммами, потраченными на проекты Пентагона, – сообщала New York Times в апреле 2011 года. – Но, оглядываясь на события „арабской весны“, они замечают, что кампании США, направленные на строительство демократий, сыграли большую роль в формировании протестных движений, чем предполагалось: ключевые лидеры этих движений учились у американцев проводить кампании и организовывать группы с помощью новых медиаинструментов, а также осуществлять мониторинг выборов». Тренинги носили политическую окраску и рассматривались как угроза Египтом, Йеменом и Бахрейном – все три страны подали иски против Государственного департамента за вмешательство во внутренние дела страны и даже запретили американским чиновникам въезд в страну{703}.
Политический лидер египетского молодежного движения, который посещал тренинги Госдепартамента и затем повел протестное движение в Каире, сообщил New York Times: «Мы учились создавать и строить коалиции. Эти знания, безусловно, помогли во время революции». Другой молодежный активист, участвовавший в йеменском восстании, тоже положительно отзывался о тренинге Госдепартамента по социальным медиа: «Мне он очень помог, потому что раньше я думал, что добиться перемен можно только с помощью силы и оружия».
Сотрудники проекта «Тор» также участвовали в организации этих тренингов – серии сессий «Арабский блогер» в Йемене, Тунисе, Иордании, Ливане и Бахрейне, где Джейкоб Эпплбаум учил оппозиционеров пользоваться Tor, чтобы обходить государственную цензуру{704}. «Сегодня в арабском мире произошло фантастическое, по-настоящему фантастическое единение умов! Для меня это приглашение – возможность многое узнать и понять. Я действительно советую посетить Бейрут. Ливан – потрясающее место. Доброжелательные люди, отличная еда, страстная музыка, очумелое такси, – писал Эпплбаум в Twitter после сессии „Арабских блогеров“ в 2009 году, добавляя: – Если хотите посодействовать Tor, пожалуйста, зарегистрируйтесь и помогите перевести программный продукт на арабский»{705}.
Позднее активисты использовали навыки, полученные во время этих обучающих тренингов, для «арабской весны», обходя созданную правительством блокировку интернета, чтобы помешать использовать социальные медиа для организации протестов. «В некоторых странах без Tor не было доступа к Twitter или Facebook. И вдруг у них под носом возникли все эти диссиденты, что в результате и привело к революции», – рассказывал Насер Ваддади, известный активист «арабской весны» из Мавритании, журналу Rolling Stone. Ваддади, который участвовал в обучающих тренингах проекта «Тор» и перевел широко распространенную инструкцию по использованию этого инструмента на арабский, считал, что это помогло движениям «арабской весны» выжить: «Tor свел все усилия правительства к нулю. У них просто не было технологий, чтобы противостоять движению»{706}.
Если рассматривать события с высоты птичьего полета, то проект «Тор» добился невероятного успеха. Он развился в мощный инструмент зарубежной политики – ненасильственное кибероружие с широкими возможностями применения и большими преимуществами. Он укрывал шпионов и военных агентов в интернете, позволяя им выполнять миссии, не оставляя следов. Он использовался американским правительством как убедительное оружие для смены режимов, он был «цифровым ломом», лишавшим государства возможности контролировать собственную интернет-инфраструктуру. Вопреки здравому смыслу, Tor также оказался в центре внимания антиправительственных активистов и организаций, ратующих за неприкосновенность частной жизни: огромный общественный успех Tor делал его тем более ценным для правительственных кураторов, так как привлекал поклонников и помогал отвести ненужное внимание от собственного проекта.
И это было только начало.
«Арабская весна» подтвердила чаяния правительства. Социальные медиа в сочетании с технологиями вроде Tor можно использовать для вывода огромных масс людей на улицы и даже провоцировать революции. Дипломаты в Вашингтоне называли эту политику «продвижением демократии», а критики – сменой режима{707}. Впрочем, как ее ни назови, от этого ничего не изменится. Американское правительство увидело, что может управлять интернетом, чтобы сеять раздор и политическую нестабильность в странах, враждебных интересам США. Будь то во имя добра или зла, оно могло превратить социальные сети в оружие и использовать его для разжигания бунтов. И даже этого было мало{708}.
По итогам «арабской весны» американское правительство направило еще больше
