с годами вытеснил первичный смысл и стал означать совершение какой-либо оплошности вообще. Здесь же можно вспомнить и негативный смысл термина "распущенность", что исходно вновь был связан с распущенными волосами (не заплетёнными в косу, лишёнными культурного контроля), а потом стал означать лишь дурной нрав, склонный к нарушению норм. К тому же, как упоминалось выше, в давние времена распущенные волосы плотно связывались с женской сексуальностью, то есть снова с её "животной" природой. Да и во многочисленных обрядах плодородия, женщины непременно распускали волосы, что якобы снова сближало их с природой. Примечательно, что фигурки почти всех палеолитических Венер (30–25 тыс. лет н.) — от Европы до Сибири — изображают на женской голове некую сеточку, которая не получила в науке однозначного истолкования: то ли это художественный узор, изображающий волосы как таковые, то ли это именно некий женский головной убор. Если учесть всё изложенное выше, то можно предположить, что "сеточка" Венер действительно была обязательным головным убором, что также может означать, что это были изображения именно замужней женщины (не обязательно конкретной), символически находящейся под культурным контролем мужчины. Поскольку на фигурках палеолитических Венер не изображалось больше никакой одежды, но только этот головной убор, это должно говорить о какой-то особой его символической значимости, чуть ли не как о предмете культа.
Таким образом, можно говорить, что только мужчина с самой древности мыслился собственно человеком, тогда как женщина же в тех представлениях оставалась представителем животного мира. И этот "животный мир" постоянно угрожал культуре — то есть мужскому миру, мужскому господству. Презрение к женщине, одновременно смешанное со страхом, было настолько сильным, что породило широчайшие представления о женской "нечистоте". Как уже было сказано, страх перед женской менструацией, в крови которой якобы содержалась какая-то "женская сущность", распространён по всему миру. Точно так же распространены представления о женской "нечистоте" в период беременности и некоторое время после родов (зачастую её изолируют так же, как и менструирующую — Геннеп, 1999, с. 43; Иорданский, 1982, с. 231). В антропологии очень популярно объяснение (см. Байбурин, 1993), будто страх перед женщиной и полагание её "нечистой" возникли из веры в её связь с загробным миром, с миром смерти: женщина представлялась аналогичной земле, из которой всё рождается, но и в которую всё уходит после смерти. Способность к деторождению связывалась с миром предков, духи которых через женщину могли перерождаться. Надо заметить, во многом это действительно хорошо проработанная гипотеза, но с ней не всё так гладко. В частности, если женщина опасна из-за своей связи с миром мёртвых, то почему-то удивительным образом не оказываются опасными мужчины, во многих культурах во время мужских ритуалов преображающиеся в духов предков и даже якобы на это время становящиеся их вместилищем. В такие периоды связь мужчин с миром мёртвых просто очевидна, но "нечистыми" они, тем не менее, не становятся. Убедительнее всё же кажется гипотеза именно противопоставления мужского и женского как культурного (возвышенного) и животного, природного (низкого). В этой схеме легко объясняется и страх перед женскими месячными, и перед её беременностью — и то, и другое оказывается сугубо женскими качествами, отсутствующими у мужчин, то есть это нечто, присущее именно женской природе, а потому также "низкое" и опасное. Менструация и беременность — максимально "немужские" качества, а потому контакт с женщиной именно в эти её специфические периоды для мужчины и особо опасен.
Кроме того, в действительности женщина "нечиста" не только в месячные и в беременность, она нечиста всегда и во всём, если рядом мужчина, просто в эти два периода она особенно опасна. Ярким примером этого является и пространственная градация: во многих культурах женщине ни в коем случае нельзя оказываться выше мужчины, быть над ним. Контакт мужчины хотя бы с такой "низовой" частью женщины, как её штаны, также угрожает мужчине утратой силы (Архипова, 2016). У некоторых групп цыган удар женской юбкой по лицу мужчины означает потерю чести. И судя по всему, дело не столько в самой юбке, а именно в том, что низовая часть женщины оказалась на уровне мужского лица. Как известно, в некоторых городах цыгане образуют целые посёлки, но расселение их при застройке этого района высотками зачастую наталкивается на трудности, поскольку цыганам жить в многоэтажном доме сложно. Дело в том, что цыганскому мужчине нельзя находиться ниже женщины, а в городской высотке есть почти стопроцентная вероятность, что в одной из квартир выше окажется женщина. Здесь символизм презрения к женщине, её подчинённого положения "внизу" просто очевиден. У дагестанцев при сборе фруктов мужчины должны срывать плоды с ветвей, а женщины — подбирать под деревьями (Антропология и этнология, 2018, с. 220). Поверье, что женщине нельзя оказываться над мужчинами, характерно как для скотоводов, так и для охотников. У манси женщине поэтому запрещено даже подниматься на крышу или чердак (Фёдорова, 2019). Женщине даже "запрещалось задевать все предметы, которые могли быть подняты до уровня плеча и выше" (там же) — то есть снова запрет на достижение уровня мужского лица. У некоторых народов Западной Африки "женщине запрещено забираться на пальму за кокосами" в том числе и потому, что это "оскорбительно для мужского достоинства" (Асоян, 1987). Запрет на возвышение женщины над мужчиной в некоторых культурах касался даже секса: у африканских берберов есть миф, из которого выводится, что "мужчина должен ложиться на женщину, а не наоборот" (Берёзкин, 2013, с. 138), аналогичным же образом и христианские священники когда-то пытались запрещать позу наездницы в сексе, так как мужчине не положено быть под женщиной: "для секса в браке годилась только миссионерская поза. Если женщина садилась сверху, мужчине грозило трехлетнее покаяние" (Сидоров, 2018, с. 55). Учёные подчёркивают, что такая поза осуждалась во множестве цивилизаций (Бурдьё, 2005, с. 319), и, видимо, как раз потому, что правильным было, чтобы мужчина "брал верх", а не женщина. "В санскрите для обозначения такой позы употребляется слово Viparita, что значит перевёрнутый, используемой также для обозначения мира наоборот, перевёрнутый с ног на голову" (там же, с. 359), то есть нарушающий порядок.
Помимо оппозиции верх/низ, где женщина символически занимает менее престижное положение внизу, существует и аналогичная оппозиция право/лево, которое во многих культурах соответственно соотносится с правильным и неправильным. Левое всегда связано с чем-то негативным, сулящим несчастья, а правое — с позитивным (правильным). Не удивительно, что правое соотносится с мужским началом, а левое — с женским (Иванов, Топоров, 1974, с. 259). Даже Ева якобы была создана из левого ребра Адама. Отмечено, что в русской традиционной культуре существовал обычай, по
