Следует отметить тот факт, что вступление прусских войск в Богемию в значительной мере нарушило действенность системы их снабжения. Грузоподъемность железнодорожных эшелонов значительно превосходила возможности телег и фургонов на конной силе, и, несмотря на все усилия Мольтке, на путях продвижения пруссаков царила невообразимая путаница. Для сосредоточения на поле битвы при Кенигреце пруссакам пришлось идти маршем на пределе возможностей людей и лошадей, оставив тыловые обозы и испытывая жестокую нехватку фуража и продовольствия. От подобных затруднений страдали и передвигавшиеся медленными темпами австрийские войска. Однако, продлись война дольше и не пойди режим Габсбургов на заключение мира после первых поражений, трудности со снабжением вполне могли бы прервать череду быстрых и зрелищных успехов прусской армии(41*).
Первые недели Франко-прусской войны 1870-1871 гг. также не выявили подобные ограничения возможностей прусской военной машины – наоборот, война началась с побед, по зрелищности превосходивших успехи 1866 г. Более того, пруссаки разгромили армию, считавшуюся лучшей в Европе и отреагировавшей на уроки 1866 г. введением казнозарядных винтовок, превосходивших «игольчатые ружья» Дрейзе. Личное вмешательство Наполеона III позволило ускорить выпуск ружья, сконструированного еще в 1858 г. лейтенантом Шаспо и названного именем создателя. Французы также возлагали большие надежды на пулемет-митральезу, однако к началу войны их имелось лишь 144 единиц(42*). Более того, не предпринималось усилий по обучению солдат грамотному применению нового оружия. В действительности, французское военное руководство не верило в необходимость внесения изменений в тактику: митральезы задействовались как артиллерийские орудия, т. е. неэффективно.
Как и в 1859 г., генералитет предполагал, что наивысшее напряжение боя наступит при ударе пехотных колонн в штыки.
В скорости снабжения и развертывания французская армия также намного уступала прусской и эта слабость оказалась невосполнимой. Прусское планирование превзошло французский натиск и, к изумлению всего мира, в результате граждане-солдаты легко разгромили лучших профессионалов Европы. Вместо ожидаемых всеми (включая Мольтке) наступления и боев на территории противника, французы были вынуждены вести неподготовленные оборонительные бои на собственной земле. Наполеон III и его армия вскоре оказалась запертой в Седане, и при виде ужасающего уничтожения своих войск огнем прусских пушек император сдался – всего через шесть недель после начала военных действий. Еще восемью неделями позже капитулировали осажденные в Меце основные силы французской армии.
Важным фактором этой удивительной победы были выводы, сделанные прусскими штабными офицерами из опыта войны против Австрии. Например, прусская полевая артиллерия значительно уступала уровню, продемонстрированному австрийцами в 1866 г. Конструирование и производство новых пушек требовало времени, и к 1870 г. в этом направлении удалось достичь немногого. Зато коренным образом изменилось задействование артиллерии на поле боя, и в результате, попытки французских войск построиться в колонный порядок для наступления пресекались огнем пушек на предельной дистанции. Разумеется, подобное построение представляло прекрасную мишень, тогда как более рассредоточенный порядок прусской пехоты значительно осложнял задачу французских артиллеристов. Более того, превосходство в дальности огня позволило пруссакам подвергать противника самому жестокому артобстрелу-зачастую без ответа с французской стороны.
Способность пруссаков извлекать уроки из проблем и трудностей прошлого была, возможно, основным ключом к изумительной череде их побед. Расчет и рассудительность при ведении военных действий не были чем-то новым для Европы XIX в. – однако нигде, кроме Пруссии, они не применялись столь систематично кругом лиц, обладавших полномочиями без задержки внедрять на практике задуманные ими перемены. Престиж, приобретенный Мольтке и Генеральным штабом в 1865 г., и полномочия, которыми наделил его начальника король Вильгельм в 1866 г., – вот что придало подобную быстроту, рациональность и тщательность реакции пруссаков на опыт войн, и чего не смогли достичь другие армии Европы.
Этот вывод подтверждается еще одним примером. С момента перехода на казнозарядное «игольчатое ружье» прусские штабные офицеры поняли, что переход на новое оружие требует изменения в выучке солдат – а следовательно, и в обучении сержантского и младшего офицерского составов. Это было предприятием грандиозных масштабов: был введен специальный шестимесячный курс для обучения новой тактике. Каждый полк был обязан направить для прохождения курса определенное число сержантов и младших офицеров, которые затем отвечали за переподготовку всего полка. Результат был поистине замечательным: непреодолимая для других армий двойная проблема экономии боеприпасов и поддержания тактической мобильности под огнем противника (даже когда каждый отдельный солдат мог выбрать укрытие и стрелять с колена или лежа) была преодолена триумфальным образом. Распространение радикальной рациональности до самого низа командной цепи было столь же важным в достижении побед, сколь и стратегический контроль, осуществляемый Мольтке, Бисмарком и королем при помощи телеграфа и железных дорог.
Однако у заблаговременного планирования и рационального управления также были свои ограничения. Они стали явными после прусских побед при Седане и Меце – сопротивление французов не прекратилось. Правительство возрождения, созданное по получении в Париже вести о сдаче императора в плен, попыталось вызвать к жизни дух 1793 г. и путем партизанской войны на растянутых путях сообщения значительно затруднило продвижение германских армий. Осада Парижа завершилась сдачей города в январе 1871 г.-через десять дней после формального провозглашения Второй германской империи в Зеркальном зале Версальского дворца. После непродолжительной, но кровавой гражданской войны, в которой новоизбранное французское правительство сумело подавить революцию Парижской Коммуны, в мае был подписан мирный договор, передававший Германской империи Эльзас и большую часть Лотарингии. Вряд ли возможно представить более бесславное начало для Третьей республики(43*).
Как бы то ни было, в 1871 г. пруссаки дважды продемонстрировали как можно за незначительный срок выиграть войну против великой державы. Им потребовалось всего три недели, чтобы разбить австрийцев, и шесть – чтобы взять в плен Наполеона III. Невозможно было не предпочесть подобную модель вялой агонии Американской гражданской войны или годичному стоянию под Севастополем. Соответственно, взмыл ввысь и военный престиж Пруссии. Из страны, замыкавшей список великих держав Европы, Пруссия превратилась в эталон военных дел для всего мира.
Ясно, что основой успеха Мольтке была массовая мобилизация. Его победы достигались путем приведения прусских войск в действие прежде, чем противник успевал подготовиться. Скорость, массовость и ударная мощь зависели от умелого задействования железных дорог для сбора и развертывания войск и их снаряжения. Численность означала армию из солдат срочной службы, в военное время усиленную резервистами. Поскольку призывники получали самое скромное денежное довольствие, то набранная по принципу призыва армия была для европейских государств единственно доступной возможностью содержания войск достаточно многочисленных для первых решающих схваток в новой манере ведения войн. В то же время машины для массового производства стрелкового оружия сделали доступными объем затрат на оснащение огромных армий из граждан-солдат. В последующие годы каждая армия континентальной Европы пыталась подражать пруссакам. Британцы были единственными, кто не последовал их примеру.(290c*)
Искусство войны, которое с 1870-х начало формироваться в Европе, хорошо сочеталось как с наполеоновскими, так и с более ранними рыцарскими понятиями. Для призываемых на несколько недель или месяцев резервистов возможность временного избавления от монотонной жизненной рутины была крайне вдохновляющей. Они обретали возможность пройти через огонь, воду и медные трубы, испытать свою отвагу в деле – а также одержать победы и вписать еще несколько славных строк на скрижали национальной истории, столь вдохновенно доносимой до сердца каждого школьника патриотически настроенными учителями. В ретроспективе, войны 1866 и 1870 -1871 гг. были «Frisch und Frolich» («бодрящими и веселыми») для всех пруссаков, принимавших в них участие. Соответственно, для последующих поколений (особенно в Германии) понятие войны лишилось большей части отрицательного смысла.
