— Потому что я каждое утро ищу тебя в постели. А тебя там нет.
Сжимаю колени от волнения. Дурак какой. Ему нельзя здесь находиться, его поймать могут. Но приехал. Приехал при первой возможности, как и обещал. Лично.
— Если ты не передумала исчезнуть со мной. Если тебя не пугает участь жены лидера «Гризли», если тебя не отталкивает моя личность и мое прошлое, я обещаю…
— Да! — быстро произношу. Голос звучит так, словно я бежала и запыхалась.
— Да?
— Да! Я согласна стать женой. Если это предложение.
Демьян поспешно достает из кармана коробочку. Кажется, нервничает, роняет ее. Мы оба наклоняемся, шарим по полу, хватаем. Я вырываю и тяну к себе. Открываю, а там кольцо. Совершенно безумное, не сравнить с тем, что он дарил мне на день рождения. Настоящее произведение искусства.
— Боже. Боже. Да! Конечно, да! Мы заберем наши ромашки?
— Как только ты будешь готова.
— Сейчас.
— Ладно. — Демьян тянется обнять, но тормозит сам себя и становится абсолютно серьезным, мрачным, словно нездоровым. — Я… еще кое-что. Кристина, я тебе клянусь, что я буду максимально осторожен и бережен. Никогда не причиню вреда ни тебе, ни нашим детям. Я… буду предельно внимателен. Я много работал с психиатром и… почти уверен, что смогу исключить даже малейший риск повторения той ситуации, которая случилась десять лет назад. Тебя, бесспорно, напрягает, что в моем прошлом есть столь страшные вещи, да и слово «почти» перед «уверен»… не особенно-то успокаивает. Но я клянусь тебе жизнью, что я сделаю все на свете для твой безопасности, даже если защищать придется от себя самого. Я продумал тревожные кнопки, с нами будет жить охрана, рядом будут медики, чтобы если вдруг… Если я каким-то образом…
— Демьян. Дёма! — Слезы текут по щекам, я не в силах ни стереть их, ни остановить. — Да дай ты мне слово сказать! — Хватаю его за щеки. — Это не нужно. Все не нужно.
Мы смотрим друг другу в глаза, и даже этот простой контакт кожа к коже взрывает, рушит нас снова и снова. Демьян медленно обнимает, я дрожу от того, как гладит, сколько нежности и заботы в обычных движениях. Рассыпаюсь. Я… так сильно его люблю.
— Птенец, я пиздец как боюсь причинить тебе вред.
— Знаю. И у меня тоже есть для тебя предсвадебный подарок.
С этими словами я достаю телефон, нахожу запись с диктофона и включаю.
Глава 54
Демьян
До рассвета минут двадцать. Я выхожу из машины у офисной высотки и скрещиваю руки. Жду.
Один-два-три.
Вот сейчас будет. Давай!
В следующую секунду в окнах гаснет цвет, высотка утопает во мраке, словно сломавшаяся игрушка. Через вдох свет вновь загорается, никто не понял, что случилось на самом деле. «Гризли» уже в их внутренней сети.
Бросив взгляд на часы, я захожу в здание, показываю пропуск и права церберам из охраны. Здесь трудится и отдыхает элита. Спортклуб на двадцать пятом этаже, который мне нужен, тоже виповый, просто так с улицы не попасть.
Охранники меня, разумеется, в лицо не знают, я здесь впервые, хотя пропуск выглядит как настоящий. Кивают, провожая глазами, и наверняка тут же начинают гуглить.
Матвейченко Игорь Степанович — имя на правах. Если забить его в гугл, то вылезет страница из Википедии с моим фото и информацией о том, что у меня, то есть у Матвейченко, якобы сеть ресторанов «Абсолют».
Пока люди будут безоговорочно верить Википедии, можно притворяться кем вздумается.
Иду к лифту, нажимаю на нужную кнопку. Ни на одну камеру я не попаду, но это выяснится уже позже, когда меня здесь не будет.
Захожу в сам клуб, и ситуация повторяется: девчонки на ресепшене находят меня в базе данных и выдают ключи от раздевалки. Бедняжки зевают, спортклуб круглосуточный, но это не значит, что они не хотят спать. Они все здесь ненавидят моего отца, потому что он один из немногих, кто приезжает столь рано.
Другой возможности пересечься у нас не будет, а надо задать ему единственный, но важный вопрос, который я озвучиваю сразу же, едва мы сталкиваемся нос к носу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ты видел экспертизу или нет?
Отец меняется в лице. Говорить не хочет, отворачивается, угрожает охраной, полицией и всеми земными карами. И это ранит. Блядь, до сих пор ранит, потому что, хотя с Николаем Черных, более известным под ником Человек, мы хорошо поладили и даже провернули революцию внутри «Звезд», отец у меня по-прежнему один. И всегда будет один.
Сейчас он стоит передо мной и избегает зрительного контакта.
Требует убраться немедленно.
— Ответь, и я уйду. Мне пиздец как нужна эта правда. Ты видел экспертизу? Я десятки раз у тебя спрашивал, и каждый из них ты отмалчивался, давая понять, что видел и что в смерти Аси есть моя вина. Я жил с этой ответственностью. Так видел, блядь, или нет?
— Убирайся на хрен! Я тебя не знаю и знать не хочу!
Едва удерживаюсь, чтобы не толкнуть его. Вдох-выдох. Говорю максимально спокойно:
— Ты меня вырастил, сформировал мою личность, и ты всегда будешь одним из самых важных людей в моей жизни. Я любил и уважал тебя, как никого другого. Ты… лет до шестнадцати был для меня богом, даже несмотря на то, что гулял от моей матери направо и налево, компенсируя бесплодие или что там тебя ело. Ты был для меня всем. Так хотя бы во имя того периода скажи честно, ты видел эту ебаную экспертизу своими глазами или нет?!
Отец отворачивается, будто смутившись. Словно не ожидал именно этих слов. Но меня достало играть роли, достало притворяться и игнорировать.
— Я тебе верил и, наверное, всегда буду верить, — продолжаю говорить. — Мне надо знать.
— Не видел.
Чувствую ошеломление. Качаю головой и отхожу в сторону. Упираюсь рукой в шкафчик, обдумывая услышанное. Мать Аси, получается, сказала правду. Ася болела. Я с ней ничего не делал.
Кожу покалывает, внутри, по ощущениям, руины. То, на чем я пытался строить себя нового, на чем балансировал, те страхи, что держал в узде, — все разом рухнуло. Я нахожусь сейчас в таком сильном ахуе, что не могу подобрать слов для его описания. Примерно в таком состоянии на свет рождаются дети.
— Сервера форматнули, бумагу сожгли, — произносит отец. — Ты как позвонил и сообщил, что случилось… боже, никогда не забуду твой потерянный голос, он до сих пор в ушах стоит. Я поднял все связи. Ты был моим единственным сыном, моим дорогим ребенком, и в тот момент мне было плевать, сделал ты с этой девкой что-то или нет, я должен был вытащить тебя любой ценой. Времени размусоливать и рефлексировать не осталось, счет шел на минуты. Действовали быстро и грязно. Я кого смог найти за сутки, с теми и работал. Сам понимаешь, как это сложно было тогда, да и сейчас. Хакеры не смогли ничего вытащить, просто уничтожили улики.
— Так какого хрена ты лишь молчал, когда я спрашивал? Какого. Блядь. Хрена? Я сам себе все придумал. Я так часто прокручивал в голове наши с ней последние дни, что начал выдумывать, как бью ее. Мне это снилось, я просыпался в ужасе.
— Чтобы ты понимал! — срывается отец и орет. — Понимал, что натворил! Чтобы ты не забыл эту девчонку, словно ее не было! Чтобы сделал выводы на будущее! Это твой урок.
Вновь качаю головой.
— Ты мне жизнь сломал своим уроком. Я… рядом с женщиной спать не мог. Чуть было не отказался от настоящей любви для ее безопасности. Я перепробовал ебаный гипноз, терапию и магию. Я к психиатру ходил. А ты… преподал урок?
— А что с ней, по-твоему, случилось?! Она была здорова и счастлива до встречи с тобой! Я тоже тебя любил, пока ты не начал все эти штуки в компьютере делать! На кого ты сейчас работаешь? «Черные звезды» тебя покрывают?
— Больше не нужно бояться Звезд, они не имеют значения.
— Вот как.
— Гризли их сожрали. — Кладу диктофон на лавку и говорю: — Я тебе кое-что принес. Послушай. Если смелости хватит.
Разворачиваюсь и ухожу. Но перед этим бросаю:
