что жизнь их ужасна.
– Жизнь моей мамы была ужасна? – Я чувствую себя виноватой и не могу объяснить почему.
Джули ставит чашку с чаем на стол и смотрит мне прямо в глаза.
– Все любили твоего отца. Он производил впечатление отличного парня.
– Я чувствую «но».
Она вздыхает.
– Хорошо, я вполне могу тебе все рассказать. Все началось незаметно. Вначале Эсси обратила внимание на то, что он стал говорить с ней о чувствах. Если мужчина о них говорит, это хорошо, правда? Но он всегда говорил только о своих чувствах, если ты меня понимаешь. У Эсси даже не было возможности разобраться в собственных чувствах, потому что она под него подстраивалась. Она подстраивалась под него до того, как успевала подумать, чего же хочет сама. И это было только начало.
Я хмурюсь.
– Если честно, это не кажется таким уж ужасным.
– О боже, все становилось только хуже. На это ушло много времени. Он был мил и обаятелен, пока Эсси не оказалась в том положении, в котором он хотел. Он так здорово умел манипулировать людьми, что ему не приходилось часто вести себя отталкивающе и неприглядно. Все оставалось за закрытыми дверьми. Но ближе к концу стало просто ужасно.
– Он был абьюзером? Вы это хотите сказать?
– Определенно. Не думаю, что он часто применял силу, но один такой случай точно был. Эсси рассказывала, как один раз, когда они сильно скандалили, приехал Грегори, брат Эндрю, а Эндрю тогда сжимал руками шею Эсси.
– Что? – Комната плывет у меня перед глазами.
– Да, и потом Эсси пыталась об этом поговорить с Грегори, а он отрицал, что что-то видел. Встал на сторону брата. Эсси думала, что, если хоть кто-то станет свидетелем насилия со стороны Эндрю, у нее есть шанс получить детей в случае развода. Но Грегори отказался ей помогать.
– Значит, она планировала уйти от моего отца?
– Она точно хотела этого. Всего я не знаю, но перед тем, как… это случилось, она немного отдалилась от меня, и я гадала, не планирует ли она чего-то. Она просто не осмеливалась мне сказать. В том числе и в целях моей безопасности. Если бы она сбежала, Эндрю примчался бы ко мне, и я не представляю, что он мог бы сделать.
– Вы думаете, что мама могла планировать побег, когда их убили?
Джули кивает.
– Значит, вы думали, что все это мог совершить мой отец? Убил ее, а потом себя? Просто классический случай – муж-абьюзер, подавляющий и контролирующий жену, убивает ее, когда она собирается от него уйти? – Я с трудом произношу слова, словно у меня замерз рот.
– Ева, вероятно, тебе тяжело все это слышать. Мне очень жаль.
– Да, тяжело, но я хочу знать. Пожалуйста, не скрывайте ничего от меня. Я пыталась все это отрицать, и это не помогло. Мне нужно знать, что произошло на самом деле.
– Ты не веришь, что виноват Джозеф?
Я делаю глубокий вдох, пытаюсь втянуть в себя немного тепла от огня и этой доброй женщины и ее яркой комнаты.
– У меня есть кое-какие сомнения.
Я понимаю, что мне не следовало это говорить, потому что кто-то пытается скрыть правду о случившемся той ночью. Мы с Сереной договорились никому не доверять, и это относится даже к этой доброй женщине, которая мне сразу же понравилась.
– На самом деле мне никогда не приходило в голову, что это мог быть не Джозеф, – признается Джули. – Полиция не сомневалась, что это он. Но если не он, то да, я решила бы, что это сделал твой отец. Убийство всей семьи – такое иногда случается, когда женщина пытается уйти. Но я думаю, что этот вариант исключается из-за траектории пули – он не мог стрелять под таким углом.
– Все правильно. Спасибо за честность.
– Мне очень жаль, что тебе не удалось узнать твою маму. Она была замечательным человеком.
Мне от этого хочется плакать. У меня будто возникла необходимость снова ее оплакать после того, как я узнала, насколько реальное положение дел отличалось от того, что мне говорили.
– А вы часто видели Джозефа до… того, как это случилось?
– Нет. Но Эсси за него беспокоилась, это я тебе точно могу сказать.
– Из-за его поведения?
– Да, и из-за того, что они с Эндрю часто выводили друг друга из себя. Эндрю проводил много времени на улице, переделывал старую скотобойню, охотился на кроликов или рыбачил, хотя он был умный мужик. То есть я хочу сказать, что он много читал, пусть у тебя не складывается впечатление, что он любил только активные занятия на природе, на открытом воздухе. Нет, он был мыслящим и любознательным человеком, любил книги. Он обычно рассказывал Эсси о прочитанном, причем так, будто выступал с лекцией, а ей это было скучно. Он доводил ее до слез. Ничто из его занятий и увлечений не интересовало Джозефа. А Эндрю не понимал компьютерные игры. Джозеф всегда сидел за компьютером. Говорил, что может создавать и продавать компьютерные игры. Наверное, все так и было. Ведь его приятель Нейт заработал на этих играх большие деньги.
– Но это не нравилось моему отцу?
– Он этого не понимал. Твоего отца раздражало даже то, как Джозеф одевался. Он всегда носил черное – черную футболку с логотипом, который придумал для своей компьютерной игры, и черную бейсболку.
– Думаю, что это я помню. Мне казалось, что я забыла все, что было… до. Но на днях у меня в сознании будто промелькнуло видение из прошлого. Джозеф во всем черном и бейсболке.
– Он ее каждый день носил. Ее и черную футболку. Но он не был таким, как эти худосочные юноши в черном. Он был плотного телосложения, высоким, вид у него был здоровый.
«Да, – мрачно думаю я. – С такой же фигурой, как у массы других мужчин. Трудно отличить, если не различаешь лица».
– Он ладил с мамой?
– Она его очень сильно любила, хотя видела, что он странный. Говорят же, что в тихом омуте черти водятся, да? Но я понимаю, о чем ты спрашиваешь. Это был ужасный шок. Ужасный. И он заботился и защищал тебя и малыша. Они с Эсси боялись, что Эндрю может тебе как-то навредить.
Внутри меня будто что-то сломалось. Образ моего отца, который я создала в своей голове, очень сильно отличается от того, что мне рассказывает Джули.
– Они считали, что отец может как-то навредить мне и Бенджи?
– Да. Был один случай, когда тебе едва исполнился год. Твой отец говорил, что твоя мама тебя трясла,
