В 1913 г. (21 октября) в Мюнхенском университете Гебзаттель начинает изучать медицину, в 1919 г. он в течение года стажируется у Эмиля Крепелина и после завершения стажировки защищает диссертацию «Исследование атипичных форм туберкулеза»[727]. Тогда же, в 1914 г., он знакомится со студентом-медиком Эрвином Штраусом, дружба и переписка с которым будет продолжаться всю его жизнь. В 1922 г. он становится директором больницы Вестенд близ Берлина. Учрежденная в 1887 г. как частная психиатрическая больница, во время прихода в нее Гебзаттеля она располагалась в великолепной местности с садами, аллеями и парками[728].
В 1927 г. он знакомится с Романо Гвардини, главой одной из немецких католических общин, под влиянием идей которого была написана первая книга Гебзаттеля, посвященная теологическим вопросам, «Христианство и гуманизм»[729].
В 1925 г., после получения психоаналитического образования и психиатрически-неврологической практики, в шикарном замке в стиле рококо в Фюрстенберге он открывает частный психиатрический санаторий, ставший также местом встречи интеллектуальной элиты, художников и ученых[730]. В этом санатории психиатр вместе со своей семьей проведет следующие тринадцать лет. И несмотря на многочисленные жалобы на «заточение в Фюрстенберге» он напряженно работает (именно здесь он пишет большинство своих статей) и ведет интенсивную переписку с Бинсвангером, Минковски, Штраусом и др. Замок мог принимать одновременно около двадцати пяти человек, которые отдыхали (включая катания на лодке по озеру) и посещали психотерапевтические сеансы в большом парке замка. Необходимо отметить, что поскольку замок Фюрстенберг был не психиатрической больницей, а скорее психотерапевтически ориентированным частным санаторием, то и пациенты его были соответствующие, они были состоятельны, и большую часть из них составляли евреи[731].
Жизнь клиники изменяется с приходом к власти нацистов, которые в 1938 г. недалеко от замка строят женские концентрационные лагеря. В нацистской Германии Гебзаттель встает на сторону кружка Крейзау, членов которого он прячет в своей клинике, где скрывает и евреев. Однако в 1939 г. эту клинику нацисты закрывают. Он открывает частную практику и одновременно преподает в Немецком институте психологических исследований и психотерапии в Берлине. В конце 1943 г. во время бомбардировок Берлина его квартира и приемный офис были полностью разрушены, и он вместе с семьей переезжает в Вену, где руководит психотерапевтической поликлиникой – филиалом Немецкого института психологических исследований и психотерапии.
С 1 января 1946 г. Гебзаттель принимает руководство частным санаторием «Баден» в Баденвейлере. Одновременно с октября он преподает медицинскую психологию и психотерапию на медицинском факультете Фрайбургского университета. Весной 1946 г., после отставки и нервного расстройства, в санатории Гебзаттеля находится Хайдеггер. Об этом периоде жизни Хайдеггера практически ничего неизвестно: непонятно ни то, от чего он лечился, ни то, как. Р. Сафрански пишет, что Хайдеггер признавался Г. – В. Петцету, что ему стало плохо во время «инквизиторского допроса» в декабре 1945 г., и декан медицинского факультета Курт Берингер отвез его в Баден[732]. Касаясь лечения, которое Гебзаттель мог предложить Хайдеггеру, нужно вспомнить высказывание его самого о том, что же предпринял этот доктор сразу после его приезда: «И что же тот сделал? – говорил Хайдеггер, – Для начала просто поднялся со мной через заснеженный зимний лес к синеве неба. Больше он ничего не делал. Но он по-человечески мне помог. И через три недели я вернулся домой здоровым»[733].
Хайдеггер упоминает Гебзаттеля в своих первых письмах к Медарду Боссу и в другом качестве – как товарища по интересам в антропологии и психиатрии:
1 сентября 1947 г., Тодтнауберг
‹…› Может, Вы знаете, что господин фон Гебзаттель, с которым я недавно обсуждал многие вопросы философских оснований психотерапии и антропологии, руководит санаторием в Баденвейлере и одновременно читает лекции в клинике Берингер, и они очень хорошо принимаются. ‹…›
15 декабря 1947 г., Фрайбург
С тех пор, как пришла Ваша книга, я думаю, что я основательно проработаю ее до Вашего следующего визита, которого я с нетерпением ожидаю. Я дам экземпляр господину фон Гебзаттелю. Вы знаете, как это трудно – получить книги. ‹…›[734]
Гебзаттель встречался с Хайдеггером и после 1946 г., когда тот вместе с Бинсвангером присутствовал на его семидесятипятилетии. В его работах встречаются ссылки, которые могут указывать на влияние великого философа. Однако это не означает того, что феноменология или фундаментальная онтология Хайдеггера имела для его феноменологической психиатрии определяющее значение.
В 1950 г. Гебзаттеля приглашают на должность внештатного профессора Вюрцбургского университета, при котором он открывает Учебный институт психотерапии и медицинской психологии и остается его руководителем до 1969 г. Протекцию ему составляет директор неврологической клиники при университете Ю. Цутт. С 1952 г. вместе с Густавом Кафкой Гебзаттель начинает издавать «Журнал клинической психологии и психотерапии» (тогда выходивший под названием «Ежегодник психологии и психотерапии», а затем ставший известным под названием «Ежегодник психологии, психотерапии и медицинской антропологии»). До 1960 – х гг. он входит в редколлегию журнала «Невропатолог» и является соредактором множества других известных медицинских периодических изданий.
Виктор Эмиль фон Гебзаттель скончался в возрасте 93 лет 22 марта 1976 г. в Бамберге. У него было много учеников, его почитали и уважали. Л. Бинсвангер, Э. Минковски, Э. Штраус, В. Бройтигам, Х. Гизе, Э. Визенхюттер называли его «философствующим психологом», «наиболее интуитивным» из всех феноменологически ориентированных психиатров. Минковски подчеркивал, что он был недосягаемым для психиатров примером[735]. И. А. Карузо описывал его наследие как «антропологическую психотерапию», сам Гебзаттель настаивал на определении «персональная психотерапия». В свою очередь, идеи Бинсвангера, Штрауса, Минковски оказали определенное влияние на Гебзаттеля, их открытия он использовал в своих работах. Большое значение для его теории имели также контакты с Гейдельбергской медицинской группой во главе с В. фон Вайцзекером. В отношении выработки экзистенциальной теории происхождения и терапии неврозов немалое значение сыграл В. Франкл.
В своих работах (он издал чуть менее шестидесяти статей[736]) Гебзаттель затрагивает множество тем. Как отмечает один из его учеников И. Карузо, «анализ экзистенциальной антропологии фон Гебзаттеля… будет нелегок и разноаспектен, поскольку его работы содержат кратко сформулированные идеи, изложенные литературным языком»[737]. Он исследует психоанализ и терапию, искусство, педагогику и философию, обращается к конкретным психическим нарушениям (фобиям, неврозам навязчивости, депрессивным состояниям, сексуальным перверсиям), а также рассматривает конкретные проблемы антропологии (смерти, страха, брачных отношений и любви). В своем диссертационном исследовании Ш. Ш. Буркхард отмечает: «Если касаются истории психиатрии XX века, то вне зависимости от того, концентрируются ли на традиционной психиатрии, психоанализе или психотерапии, неизменно сталкиваются с фигурой Виктора Эмиля фон Гебзаттеля. Он как никто другой воплощает различные истоки этих дисциплин – медицину, философию, теологию и естествознание – в своем творчестве; его имя встречается во множестве отраслей и субдисциплин, развившихся на основании науки о душевных заболеваниях»[738].
Медицинская антропология Гебзаттеля, сформировавшаяся под влиянием Макса Шелера и Романо Гвардини, несет ярко выраженный христианский оттенок. Поэтому важными источниками формирования его мысли выступают философско-религиозные идеи С. Кьеркегора и Б. Паскаля. Человек, на его взгляд, развивается, он направлен в будущее к пониманию своей специфической индивидуальности, и это есть как его самая фундаментальная жизненная задача, так одновременно и вопрос выбора. Это данный Богом выбор, который человек может принять или отвергнуть.
Уже в своей ранней работе «Мораль в противоположностях» (1911 г.) Гебзаттель подвергает сомнению опрометчивые утверждения, определяющие сущность человеческого бытия, и подчеркивает, что человек является целостностью и отражает свое отношение к миру в каждом из своих действий[739]. Он настаивает на том, что антропология является учением о способах человеческого бытия, его реальном и всеобъемлющем проекте и отмечает, что полноценная философская и медицинская антропология пока не может быть выработана, и тем, кто наиболее близко подошел к разработке ее проекта, называет Л. Бинсвангера. Ограниченность философской антропологии, на его взгляд, заключается в недостаточной проработанности ее феноменологических и онтологических оснований, что мы можем увидеть, несмотря на блестящий «всеобъемлющий структурный анализ человека», даже у Макса Шелера[740]. Медицинская антропология, в свою очередь, должна опираться на философскую и основываться на четких критериях здоровья и болезни[741].
