– Иди!
– Колян… – виновато протянул Крот.
– Иди, я тебе сказал! Забирай свои бумажки и валяй! Или мне тебя отсюда пинком вышибать?!
Хорек старательно отводил взгляд. Смотреть на разгневанного шефа было все равно что заглядывать в пасть разъяренному медведю. Хорек не сомневался в том, что нечто подобное сейчас ощущает и Крот. Хорек не был специалистом по статистике, но из сведений, которыми он располагал, следовало, что «быки», отошедшие от бригады, жили максимум месяц, Их находили с перерезанной глоткой, с пробитыми черепами. О факте устранения вскоре узнавали все. Разумеется, о забавах неизвестного палача был наслышан и Крот.
– Колян, ну ты че, в натуре? Чтобы я падлой был! Ты меня из чалки выдернул, на вольные хлеба определил, а я добро забывать?! Да не было никогда такого с Кротом! – засверкал бывший зек золотыми зубами. – Ты мне только скажи – да я ради нашей дружбы для тебя не одного Варяга, а сотню воров на тот свет отправлю!
Николай неожиданно улыбнулся:
– Пошутил я. Не надо никого резать. Рановато еще.
На лице Крота проступило облегчение.
– Только ты, сука, не радуйся. Если я сказал убрать, значить, надо будет убрать! И не во имя нашей дружбы, а потому что я тебе приказал. Ты меня понял?
– В натуре, братан!
Колян хищно вцепился пальцами в лицо Крота:
– Я тебя еще раз спрашиваю, ты меня понял или нет?
– Я тебя очень хорошо понял, Колян, – глухо пробормотал Крот, сожалея о том, что пытался держаться с бригадиром на дружеской ноге. Того Коляна, которого он знавал в юношестве, давно уже не существовало – перед ним сидел хищник, вожак стаи. – Сделаю все так, как ты хочешь.
Пальцы Радченко разжались. Колян удовлетворенно произнес
– То-то же. Не знаю, какие у вас там порядки в тюрьме, – не сидел и сидеть не собираюсь, но здесь мое слово – закон! И мне очень не нравится, когда меня не понимают. А вообще, по-моему, в тюрьмах только дураки сидят. Умным надо быть, и тогда никогда не попадешься. Ладно, Спиридоныч, жми на газ. Поехали!
Глава 47. НЕ РЫПАЙСЯ, ПАРЕНЬ!
– Ой, Герасим Савельевич, я как чувствовал, что вы чего-то не договариваете. Вот только никак не мог понять, чего? И если бы не одна случайность, так, может быть, никогда бы и не понял.
Заботин хмуро посмотрел на Глухаря. Теперь он ощутил: его агент не так прост, каким казался вначале. Парень сумел переиграть его уже потому, что встретились они не на конспиративной квартире, как бывало раньше, а в офисе Заботина, координаты которого Герасим Савельевич тщательно скрывал. Разве мог Заботин предположить, что станет объектом интереса не каких-то там спецслужб, а обыкновенного бандита с кастетом в кармане?
А какую дерзкую шутку сыграл над ним Радченко – записался на прием и явился в качестве обыкновенного посетителя! Переступил порог и выразил неподдельное изумление от нежданной встречи в духе лучших традиций художественного академического театра.
Значит, нашли, суки! То-то ему еще пару дней назад почудилось, будто в спину топтуны дышат. Выходит, все-таки не померещилось.
– Как ты меня засек?
– В отличие от вас я не скрываю своих методов. Все очень просто. Когда мы с вами встретились последний раз, вы ничего такого не заметили?
– Не заметил, – покачал головой Заботин, дав себе зарок быть впредь более осмотрительным. Глухарь понемногу начал приобретать независимость, а это никак не входило в планы полковника.
– А нищенка, которая стояла у входа? Она еще попросила у вас милостыню.
Да, у входа в подъезд с понурым видом, спрятав лицо в ветхую шаль, стояла тогда какая-то оборванка. Заботин бросил сто рублей к ее ногам и заторопился дальше.
– Припоминаю, была нищенка.
– Когда вы щедро делились с ней своими сбережениями, она прикрепила вам на брюки небольшой маячок. А еще через пятнадцать минут мы знали не только то, где вы работаете, но и где живете. Так что, я думаю, мы квиты.
Заботин попытался улыбнуться:
– Ловко, не ожидал. Она мне что, в карман маячок засунула?
– Нет, просто бросила на брюки. Он на липучке был. Вот и все.
– Где же вы такую нищенку отыскали, уж не в ФСБ ли?
– Совсем нет, свои кадры растим. Обыкновенный трюк с переодеванием. В свое время парень не смог поступить в театральный институт, вот и реализует свои задумки в нашем бизнесе. Жизненная школа, так сказать. Как-нибудь при случае я вас познакомлю, – многозначительно пообещал Радченко. – Видите, как я честен перед вами. Такой же откровенности жду и от вас.
– Чего же ты хочешь?
– Я хочу точно знать, кто эта женщина.
– Ах вот в чем дело, – в голосе Заботина послышалось облегчение. Наверняка он ждал совершенно другого вопроса. – Киллер не должен забивать себе голову лишней информацией. Если ты отказываешься выполнять работу, так и скажи. А может быть, тебя не устраивает сумма?
Колян сидел на мягком кожаном диване, раскинув руки по высокой спинке. Чувствовалось, что у хозяина кабинета отменный вкус: модернистские цветные разводы на больших полотнах прекрасно сочетались с китайским фарфором. Видимо, уют в кабинете создавался с помощью опытного дизайнера.
– Эх, Герасим Савельевич, когда у меня наконец будет такой кабинет, как у вас? Такая же грудастая секретутка, такой же диванчик… При желании он превращается в двуспальную кровать, верно? – не без лукавства поинтересовался Колян. И добавил очень серьезно: – Не устраивает. И знаете почему?
– Почему же?
– Это жена не просто какого-то авторитета. Это жена Варяга. А кто он такой, я думаю, мне не надо вам объяснять. Следовательно, обещанные деньги я воспринимаю как небольшой аванс.
– Ax, вот как. Вижу, работу ты провел неплохую. Никак не думал, что разговор пойдет таким образом. Значит, мало показалось?
– Мало, Герасим Савельевич, нам же нужно пришить не какую-то торговку с улицы, а даму знатную и притом жену очень влиятельного человека. А может, я слишком высокого мнения о вашей конторе и вы не располагаете достаточным количеством денег? – полюбопытствовал Колян. – Или вы недовольны качеством исполнения двух предыдущих заказов?
– Я тебя недооценил. Может, это и неплохо, что ты значительно умнее, чем я думал, – вновь нервно забарабанил пальцами по столу Заботин. – Хорошо, сколько ты хочешь?
– Я хочу увеличить цифру втрое.
– А ты определенно наглец! Где-то мне это даже нравится. Вижу, что не ошибся в тебе… Если кому-то и залезать на бандитский Олимп, так только таким типам, как ты. Хорошо, меня устраивает цифра. Деньги получишь сразу же после исполнения.
– Договорились.
– Я должен знать срок. Когда?
– В течение недели, думаю, все уладится.
– В чем загвоздка? – насторожился Заботин.
– Не так-то просто к ней подобраться. Баба так запугана, что не покидает своей загородной резиденции. У меня к вам еще один вопрос имеется, не сочтите меня за нахала.
– Ладно, слушаю, какой? – в голосе Заботина послышались нотки раздражения.
– Стволы бы нам приличные. Скажем, «беретты».
На лице Герасима Савельевича промелькнуло что-то вроде облегчения.
– Ну прямо не знаю – такие солидные люди и шастают по городу без оружия в кармане! Вы прямо как дети! Москва вам не рабочий поселок.
– Уважаемый Герасим Савельевич, я говорю не о каких-нибудь трех ржавых стволах, а о небольшой партии современного оружия, скажем, штук в сто.
Лицо Заботина мгновенно напряглось, исчезли добродушные складки в уголках рта. Он принялся изучать взглядом своего собеседника – какой смысл Радченко вложил в свою последнюю фразу?
– Ты о чем?
– Не все же время вы торгуете металлами, а, Герасим Савельевич? – голосом недалекого паренька с рабочей окраины поинтересовался Колян. Он по-простецки поскреб пятерней стриженый затылок и продолжил: – Я сейчас вот что подумал: даже ста стволов для нашего бизнеса будет маловато. «Беретты» – товар ходкий, и я уверен, что они улетят в течение недели. Думаю, стволов двести будет в самый раз.
Теперь становилось понятно, что разговор о пистолетах Радченко завел не случайно – с домашней заготовочкой, стервец, заявился. Выходит, у него разведка налажена не хуже, чем у ФСБ. Не ошибся в Глухаре майор, когда вербовал его в сексоты. О том, что фирма Заботина является дочерней организацией Госснабвооружения, знал очень ограниченный круг людей. Для прочих Заботин оставался хозяином небольшой фирмочки, успешно занимающейся торговлей драгоценными металлами. Такая хитрость была придумана несколько лет назад, в эпоху глобальных демократических преобразований, когда Госснабвооружение уже не испытывало мощного государственного прессинга – хлебнув хмельного вольного воздуха, компания принялась потихонечку создавать товарищества с ограниченной ответственностью, имеющие лицензию на продажу оружия. Для Госснабвооружения это были всего лишь карманные деньги, но для генерала Платонова, который забирал себе девяносто процентов выручки, – весьма неплохое дополнение к его бюджетному окладу. Впрочем, и за остававшиеся десять процентов Заботин готов был драться насмерть.
