— Сел, может, поговорим? Не закрывайся от меня, — расстроенным голосом спросил капитан, когда переборка каюты захлопнулась и они остались наедине.
Девушка не ответила. Она уже чувствовала, как подкатывают предательские слезы, а показывать их не хотелось.
Рэд сел на край постели. Молчание затянулось.
— Будешь спать? — будничным тоном поинтересовался Рэд.
Комок в горле вроде отступил.
— Благодаря вам я уже отлично выспалась, — буркнула Селена. — Я просто хочу побыть одна.
Капитан понимающе кивнул, хотя девушка и не могла этого увидеть, и, взяв плед, пошел в гостиную.
Тут на диване уже сидел Ник с бутылкой пива и бездумно пялился в экран на котором что-то транслировалось. Сразу было видно, что за сюжетом он не следит, а витает где-то далеко в своих мыслях. Свет в комнате не горел, но от сменяющихся картинок везде плясали тени. Капитан сел рядом и откинулся на спинку, стараясь расслабиться.
— Что, всё хуже, чем ты думал? — отхлебнув из горла и не поворачивая головы, спросил брат.
— Похоже на то, — неохотно признал Рэд. — У меня какой-то разрыв шаблона, а я обычно такими вещами не страдаю. С одной стороны, понимаю, что всё мы сделали правильно. Не было иного варианта. С другой… прости Ник, но как мне теперь тебе доверять? Ты хоть представляешь, что я пережил за эти несколько часов?
Ник кивнул, сделал еще глоток и, посмотрев на Рэда, спокойно спросил:
— Прекрасно. А ты предпочитаешь, чтобы это всегда чувствовал только я?
Капитан помолчал, переваривая информацию.
— Считаешь, нужно было всех собрать и рассказать, как есть?
— Считаю, что мы всё сделали верно. Просто есть ситуации, в которых нет хорошего решения. Вот и у нас сейчас по факту наименее паршивая раскладка из возможных. Ты хочешь, чтобы Селена приняла твое видение и всё было, как раньше. Но сам точно так же не можешь простить меня. Вот она — неразрываемая цепь непонимания… — Ник вздохнул и поднялся. — Пошел-ка я спать, Джерри. Завтра будет новый день, и, быть может, придут новые ответы.
Рэд остался сидеть, стараясь всё как-то разложить по полочкам в голове. Но все пути через хаос приводили лишь к одному: они живы, и это главное. Неожиданно открылась переборка капитанской каюты, и Джарэд увидел идущую по коридору Селену. Она была закутана в плед и переступала медленно, как гейша. Капитан не сдержал улыбку, но девушка этого не заметила. Она дошла до дивана и села в полуметре от Рэда, поджав под себя ноги. Какое-то время оба молчали. Потом девушка всё же заговорила:
— Мне так плохо. Хоть вой. И я не знаю, что с этим делать.
Рэд тоже не знал, поэтому предпочел промолчать.
— Как ты мог со мной так поступить? После всего, что мы вместе пережили?
— Я очень тебя люблю и не мог дать погибнуть.
— А как бы ты отнесся, поступи я так с тобой?
— Сел, понимаешь, — в кои-то веки капитану было сложно подобрать правильные слова, — как бы ни менялся мир, ни феминизировались женщины, ни ослаблялись мужчины, базово, природой заложено, что мужчина — воин и защитник, а женщина — хранительница рода. Мы можем сколько угодно отрицать очевидное, но это нормально, если мужчина рискует своей жизнью ради защиты следующих поколений. Какой смысл вам с Рейвен был погибать, если вы могли выжить, родить когда-то в будущем детей?
— А ты не подумал спросить у меня, нужны ли мне это будущее и эти дети?
Рэд растерялся. Разговор снова принимал не то направление. И тогда капитан решил выложить все карты на стол.
— Сел, если со мной что-то всё-таки случится, а ты захочешь — ты сможешь родить нашего ребенка, — капитан сглотнул. — В завещании есть данные о банке, где хранится мой генетический материал.
— Что?! — глаза девушки расширились от удивления.
— Это тебя ни к чему не обязывает, — быстро заговорил Рэд, опасаясь, что Селена могла его неправильно понять, — я просто хотел, чтобы такой вариант был. В космосе всякое случается, и я подстраховывался. И Ника заставил.
Селена, извиваясь, как гусеница, переместилась по дивану вплотную к Рэду и положила ему голову на плечо.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я тоже сейчас придумала, как подстраховаться, — внезапно самодовольно произнесла она. — Поклянись моей жизнью, что больше не будешь без меня решать вопросы, касающиеся непосредственно моей судьбы.
— То есть, — вслух стал размышлять капитан, — если я захочу спасать тебе жизнь вопреки твоим желаниям, я, наоборот, навлеку на тебя смерть? Слушай, ну это какое-то запредельное выворачивание рук! Ты мне предлагаешь сделать выбор без выбора!
— Ага, — согласилась девушка и, приподняв голову, потерлась своей щекой о щеку капитана, — у меня был очень умный, талантливый учитель.
* * *
В Аэркарас отряд принца въехал со стороны Заповедного леса. Анарион, как и любой эльф, всегда проникался его красотой, но уже не удивлялся. Тем более после четырех суток в седле.
Но на всех, кто попадал сюда впервые, лес производил сногсшибательное впечатление. Вся земля была покрыта разнообразными сортами папоротника, цвет листьев которого колебался в светло-зеленой гамме от бирюзового до мятного. Крепкие у основания стволы деревьев истончались конусами к верху, и их тоненькие ветки образовывали шарообразную крону. Среди маленьких сиреневых листочков мелькали некрупные розовые цветы, светящиеся в темноте. Деревья цвели круглогодично, поэтому лес оставался освещенным постоянно. А высокие длинные стебли айпираса росли вразнобой между стволами и доставали практически до крон. Айпирас впитывал днем солнечные лучи и ночью, перекликаясь со «светлячками» на деревьях, излучал такой же теплый, нежный свет. Его стебли плавно колыхались от ветра, и вместе с их движением везде плясали тени, придавая лесу особенно нереальный, сказочный флер.
На лице Фиравела при виде этой картины возник такой детский, запредельный восторг, что Анарион непроизвольно поморщился. Для введения юного князя в Совет его по-хорошему еще обтесывать и обтесывать. Но уже некогда. Придется работать с тем, что есть.
— Вы здесь никогда не бывали раньше? — уточнил принц, хотя уже и сам знал ответ на этот вопрос.
— Нет, — благоговейно произнес юноша, осматриваясь по сторонам. — Отец считал, что столица разлагает молодые умы, поэтому всегда ездил в Аэркарас один. Пару раз король заставил его привезти на бал Тиадру. Первый — лет пять назад. И она вернулась… разозленная, что ли. И ничего рассказывать не хотела. А второй — в прошлом году. Но она не поехала, притворившись в последний момент больной, — в эту секунду Фиравел осекся, понимая, что сболтнул лишнего.
Анарион хмыкнул.
— Не волнуйтесь, князь. Мне нет дела до того, обманула ваша сестра моего отца или нет. Но те, кто решит использовать эту информацию вам во вред, определенно найдутся. Так что еще раз запомните: ваш язык — ваш враг. Чем меньше говорите, тем больше шансов не стать ничьей марионеткой. Знаете значение этого слова?
— Да! У нас в Сиянии есть небольшой театр… ой, простите, с… мой принц. Я всё понял. Держать язык за зубами.
Анарион слегка улыбнулся уголками губ и пришпорил коня. Безумно хотелось уже оказаться в своих покоях и принять ванну.
Во дворце их не ждали. Заспанные конюхи сразу испуганно засуетились, и управляющего Тирон выдернул уже из постели с требованием срочно разместить семнадцать человек, один из которых — светлейший князь. Принц, стараясь как можно меньше показываться кому-либо на глаза, поднялся в свои покои. До того как его величество и Мараик узнают, что он вернулся, Анарион хотел прояснить текущую ситуацию сам. Надо было срочно поговорить с Вестеле. Но заявиться посреди ночи к девице — это, даже стоя на пороге комнаты, нарисовать жирный крест на ее репутации. По отношению к княжне Серебряного Ручья принц никогда бы не поступил так легкомысленно.
Пока Анарион стаскивал с себя экипировку, вернулся Тирон, отрапортовав, что апартаменты князю Золотого Сияния предоставлены.
