А Брин, кстати, была права. Шерману действительно не хватало Лавра. Эльф, конечно, был той еще сволочью, но без него определенно было скучно. Все‑таки уверенность в том, что Шерман доверяет свою спину профессиональному бойцу, равному ему в умениях, была поистине бесценной. За эльфа не нужно было думать, не надо было делать скидок на его слабость или некомпетентность, с Лавром норлок испытывал непреходящее, острое ощущение опасности. Эльф заставлял его постоянно быть настороже, в форме. Шерман вздохнул. Вряд ли в своем родном мире он сможет встретить кого‑нибудь, подобного Лавру. И с этим нужно было смириться.
Шерман выскользнул из города и оглянулся. Не успев расстаться с Брин, он уже начинал по ней тосковать. Жестокая богиня любви сыграла с ним злую шутку, решив подчинить его своей власти. Абсолютно, полностью, до конца. Любовь ядовитой гадюкой вползла в его сердце, и Шерман был готов на все, чтобы хоть немного утихомирить боль. Даже на добровольное рабство в виде брака. Даже на то, чтобы принести Брин клятву в своей любви и верности перед Черными Камнями. К гоблинам! Он только предъявит свои права на полагающиеся ему территории, и сразу вернется обратно! Правда, Шерман был не уверен, что Брин согласиться связать себя узами брака с норлоком, но он сделает все, чтобы ее убедить! От этого слишком много зависит. Шерман нахмурился. Собственная неуверенность в чувствах Брин его раздражала. И, как бы он ни пытался ее игнорировать, выползала в самый ненужный момент. Шерман не раз и не два окольными путями пытался задать Брин интересующий его вопрос, но она ловко увиливала от ответа. А брать девиц на абордаж, так же, как торговые корабли, Шерман еще не пробовал. Кстати, неплохая идея… если учесть фактор неожиданности, вполне может сработать. Правда, Шерман ни разу не слышал, что любовь девушки можно завоевать с абордажной саблей в зубах… но чем гоблин не шутит.
Найти караван до Артлета оказалось проще простого. А вот на то, чтобы туда добраться, у меня ушло больше недели. Впрочем, когда мы прибыли, я не пожалела о потерянном времени. Артлет действительно был огромен. И великолепен. Он бурлил, переливался многоголосьем и был полон жизни. Да, тут я действительно смогу хорошо устроиться и продолжить свою карьеру менестреля. И по дорогам шляться не нужно. Буду переходить из одного района города в другой, меняя слушателей с гномов на троллей и с вампиров на оборотней. Так, глядишь, и недостающую сумму подкоплю. Эх! Вообще‑то я рассчитывала, что мне хватит уже имеющейся суммы денег. Но открыв кошель, я увидела, что золото оттуда просто испарилось. Тьфу! Неужто это еще один дурацкий Закон Магии? А я‑то губы раскатала, что буду вся из себя богатая. Хорошо хоть драгоценности остались да несколько медяков. Хватит на то, чтобы снять комнату на постоялом дворе и купить себе лютню. Надеюсь, что лютни‑то здесь нормальные продают! Я вспомнила свой первый опыт покупки музыкального инструмента и фыркнула. Да уж, барахло нам с Мирлин тогда впихнули несусветное. Хорошо хоть конкурс менестрелей под руку подвернулся. Кстати, теперь я понимаю, почему было так мало желающих в нем поучаствовать. На фига менестрелю нужен королевский контракт? Даже за приз в виде лютни великого мастера.
Надо сказать, что мои надежды на щедрость граждан Артлета оказались не напрасными. Поскольку мне повезло достать довольно приличную лютню, вскоре меня начали приглашать к себе на домашние концерты зажиточные граждане, оплачивая это удовольствие весьма щедро. А буквально через неделю моего пребывания в славном городе меня нашла Мирлин. Господи, как же я ей обрадовалась! Оказалось, что Мирлин вместе с варшем и Туром тоже живут в Артлете, и тоже выступают. Продав повозку и воспользовавшись частью оставшихся у меня денег, парочка купила вполне приличный дом на окраине. Мирлин тут же добавила, что теперь они достаточно состоятельные, чтобы вернуть мне долг, и что она рада будет, если я буду появляться у них в гостях. Вообще‑то Мирлин мне и переехать предложила, но я перебираться на окраину не захотела. Да и вообще – что людям мешать? Правда, судя по присутствию варша в доме, Тур еще так и не созрел для семейной жизни, но все равно лезть в чужие, уже сложившиеся отношения, не было никакого желания. Поэтому я пообещала, что как‑нибудь зайду в гости и спросила, где моя лютня. Оказалось, что и мой инструмент, и мою половинку золотой монеты и даже мои вещи Мирлин сохранила в целости и сохранности, не взирая на уговоры Тура, и я могу прийти взять их в любое время. Надо ли говорить, как я этому обрадовалась?
– Слушай, а как поживает Тор? И тролли? – поинтересовалась у Мирлин я.
– Тор и Мимел сейчас сражаются с эльфами где‑то на западе. А Манка нанялась… нанялся к Яргелу в охрану. После того, как королевский дом оборотней лишился норлока, у них начались проблемы.
– Так им и надо! – мстительно сказала я.
– Тур сказал то же самое, – улыбнулась Мирлин. – Кстати, хочу тебя пригласить составить нам компанию. Градоправитель лорд Верен пригласил нас на день рождение своей дочери, леди Алисы, выступить перед гостями. Не хочешь с нами пойти? Леди Алиса слывет покровительницей искусств. А у города нет своего менестреля. Понимаешь, к чему я клоню? Ты могла бы стать знатной, уважаемой всеми особой.
– И наверняка заработать немало денег, – алчно добавила я. – Думаю, что работа главного и единственного городского менестреля должна неплохо оплачиваться.
– Я тоже так думаю, – согласилась со мной Мирлин.
Шерман прикрыл глаза и, откинувшись в кресле, продолжил слушать нотацию своего отца. Отца! Ха! Шерман настолько привык, что у него нет и никогда не будет семьи, что менять устоявшиеся взгляды ему было сложно. Оказалось, что титул принца – бастарда помимо положенных земель несет с собой такую кучу обязанностей, что от одного только перечисления их у Шермана заныли зубы. Нет, он не чувствовал себя готовым нести ответственность за свой род и жертвовать ради него чем бы то ни было. Как ни странно это было признавать, Шерман вообще не чувствовал себя норлоком. И это ощущение было неприятным. Прожив много лет среди других рас, Шерман привык считать себя представителем сильной и опасной расы. Однако теперь, оказавшись среди норлоков, он понял, что совершенно не похож на своих собратьев. Он недостаточно жесток, недостаточно агрессивен и недостаточно амбициозен. К тому же, пообщавшись со своими родственниками, Шерман понял, что никогда не будет для них своим. Ему не простят рабства. Можно подумать, он пошел на это добровольно! Его отец сам сделал выбор из двух своих сыновей, отдав в рабство именно Шермана. Напрасно, кстати. Наследник все равно не дожил до совершеннолетия, разбившись в горах при невыясненных обстоятельствах. А нового наследника корона еще не указала. Хотя ее перемерили всем, даже Шерману, как только он появился во дворце. Что толку мерить? Когда наступит время, корона окажется на нужной голове. Значит, наследник еще не родился. И нужно ждать. В истории норлоков такое случалось не впервые.
Шерман вздохнул и открыл глаза. Нотация отца была последней каплей в чаше его терпения. К гоблинам титул принца – бастарда! Нечего ему делать у норлоков. Лучше уж он вернется к своей обычной жизни. По крайней мере, среди других рас Шерман сможет быть не презираемым отпрыском королевской семьи, а норлоком, внушающим страх и уважение. Да, это будет наилучшим выходом. Потому что среди норлоков Шерман жить просто не сможет. И уж тем более, здесь не сможет жить Брин. А отказываться от нее ради титула и власти, которые не принесут ему никакого удовольствия, Шерман не собирался. Думается, и король будет доволен, если неудобный отпрыск уберется с глаз долой. Возможно даже, выделит деньги, чтоб больше никогда в жизни не видеть своего сына. Ну, что ж. Шерман вполне может доставить ему такое удовольствие.
Щедрость короля, обрадованного решением Шермана, оказалась воистину безграничной. Этих денег вполне должно было хватить на приличный дом в каком‑нибудь провинциальном городке. Ну а если Брин захочется чего‑то большего… что ж… у Шермана есть меч. И он еще не разучился зарабатывать им деньги. Главное – уговорить Брин связать с ним свою жизнь. А остальное уже не так важно. Шерман летел в Ремнец на всех парах, проклиная королевский двор, задержавший его почти на месяц. Как норлок ни порывался периодически доехать до Брин, король – отец не отпускал его от себя ни на шаг, постоянно заваливая какими‑то делами и поручениями. Шерман, правда, отправил с голубиной почтой несколько писем, но, не получив ответа, заметно нервничал. Ремнец, конечно, город спокойный, но вдруг с Брин что‑нибудь случилось?
Случилось… ха! Ну разумеется, случилось! Все свои письма Шерман писал в пустоту. Брин не стала ждать его целый месяц. Она не прождала и двух дней. Как только Шерман уехал к норлокам, Брин тут же с ближайшим караваном отправилась в Артлет. Почему? Ну почему она это сделала? Он послал все к гоблинам, приехал за ней, а она ускользнула! От ярости Шерман был просто вне себя. Чтобы дать волю душившему его бешенству, он рванул камзол на груди, не обращая внимания на пуговицы, которые запрыгали по паркету, как горошины по барабану. Судорожными движениями он раздергал в лохмотья кружево рубашки, а подвернувшееся ему по пути кресло полетело кувырком от свирепого пинка. Боги и Властители! Да что же это такое‑то, а? Да почему же его заклинило на этой женщине? Ведь есть же сотни других, почитающих за счастье согреть его постель! Они не будут бегать от него! Напротив – станут всячески ему угождать! Да что он, похож на героев рыцарского романа, которые вздыхали по 20 лет, чтобы получить в подарок старую перчатку? Да Шермана бесили все эти рыцарские увертки – способность испускать томные вздохи, ворковать о любви, подкупать служанок, взбираться по веревочным лестницам и обнажать меч при встрече с соперником! Да это тяжкое ремесло не окупается даже любовью тысячи женщин! Шерман никогда не занимался подобными глупостями и не собирался начинать это делать. Да плевать!
