— Хотел бы я тоже счесть это смешным. Помяните мое слово, в воздухе пахнет грозой и серой. Когда я ехал по Сибири, наш поезд останавливался каждые несколько километров, чтобы пропустить эшелоны с войсками — все они ехали на запад. А перед этим, в Берлине, я обедал с друзьями из Рейхстага. Они сказали, что в прошлом месяце Сани Берхтольд и Конрад каждый день разговаривали по телефону с Вильгельмштрассе, требуя от Германии поддержать войну с Сербией.
— Ну так и что же? — ответил я. — Почему бы и нет? Это гнездо бандитов и убийц нужно вычистить. Они, безусловно, этого заслужили.
— Это будет означать войну с Россией, вот почему мы до сих пор ее не объявили. Но как я понял, немецкие генералы (хотя не политики, заметьте) заверили Вену, что разберутся с Россией в случае любых недоразумений. Кайзера как обычно шатает — он соглашается с любым, кто последним с ним говорил, но Тирпиц [70] и адмиралы жаждут войны на том основании, что она так или иначе все равно разразится в ближайшие два года, а соотношение германских и английских кораблей никогда не было настолько благоприятным, так почему бы не начать войну сейчас?
— Возможно, они и правы, — осмелился предположить я. — Если войны не избежать, то нужно поскорей с этим покончить. В любом случае она не продлится больше нескольких недель, это всем известно.
Регниц погрустнел.
— Почему вы так в этом уверены? Нет, Прохазка, похоже, скоро мы ввяжемся в мировую войну, но не потому, что кто-то действительно этого хочет, а лишь потому, что все считают ее неизбежной, а у власть имущих не хватает мозгов, чтобы ее предотвратить. И если причина в этом, то есть ли у вас основания полагать, что по своей тупости развязавшие войну Сани Берхтольды и кайзеры Вильгельмы вдруг превратятся в Наполеонов и Бисмарков, смогут возглавить процесс и контролировать его? Нет, я уверен, что если мы вступим в войну, она продлится гораздо дольше и будет кровавей, чем все ожидают. Вообще-то голову даю на отсечение, что она затянется на целый год.
Глава двенадцатая
Прогулка по северному Китаю
Крейсер «Кайзерин Элизабет», он же «Старушка Лизерль», в тот июльский вечер у угольного причала Чифу выглядел не слишком впечатляюще. Единственный австро-венгерский военный корабль на военной базе в Китае, он находился на Дальнем Востоке уже с 1906 года и вид имел довольно плачевный.
В 1890 году, когда его только спустили на воду, это был довольно примечательный для того времени корабль, попытка решить извечную австрийскую проблему скудного военно-морского бюджета путем создания своего рода ранней версии карманного линкора: тяжелые орудия главного калибра и толстая броня корпуса при водоизмещении крейсера. Эксперимент явно нельзя считать безусловным успехом: корабль всегда был малоостойчивым, тесным и перегруженным артиллерией. Теперь, уже в преклонном возрасте, со старушки сняли столько лишних пушек, что она стала лишь немногим лучше гигантской канонерки, а затем отправили на Дальний Восток, чтобы представлять австрийский флаг.
Год за годом, пока долгий век мира и спокойствия клонился к закату, корабль на неизменных девяти узлах пыхтел из Гонконга в Сайгон, из Сингапура в Батавию, из Сурабая в Манилу и из Йокогамы в Циндао, демонстрируя худосочную мощь двуединой монархии китайцам, малайцам и японцам.
Что о нем думали, можно только догадываться, но, как мне сказали, судить об этом можно по посещению японской базы в Сасебо в 1911 году. Группу японских морских офицеров тогда провели по кораблю, и те оценили все увиденное и как стадо гусей присвистывали с вежливым восхищением каждому примеру австрийской военно-морской техники.
Сомнения возникли только в конце визита, когда гости уже собирались садиться в баркас, и японский контр-адмирал, возглавлявший делегацию, поклонился и через переводчика сказал:
— Прошу передать нашу благодарность хранителю этого музея.
Старый корабль был совершенно бесполезен в любых серьёзных военных операциях, и время, проведенное на Дальнем Востоке, положения не улучшило. Так как Австро-Венгрия не имела колоний, её корабли в иностранных водах полностью зависели от других властей в вопросах бункеровки углем и ремонта в доках. А эти власти — даже наши германские союзники в Циндао — требовали денег за пользование сухими доками, так что днищу корабля внимание почти не уделялось.
Более того, состояние его паровых котлов, жадно потребляющих уголь, но неспособных создать достаточного давления пара для поддержки даже двенадцати узлов хода дольше часа, было плачевным. Нижнюю палубу «Элизабет» в основном населяли служащие по два года призывники из Европы, часть срока с удовольствием проводившие на Дальнем Востоке, но значительная часть офицеров и унтер-офицеров были престарелыми курортниками, которые много лет служили на Востоке и теперь годились лишь для летних круизов по китайским морям: показывать красно-бело-красный флаг, обеспечивать качественной музыкой, устраивать приёмы на борту — в общем, они жили согласно известному представлению об австрийцах как о приятных, но не слишком серьёзных людях. Короче говоря, корабль представлял собой нечто вроде плавучей венской оперетты.
Из-за нехватки собственных бункеровочных станций «Элизабет» поплыла в Чифу. Поначалу она намеревались загрузиться углём в немецком порту-колонии Циндао, а затем продолжить путь в Шанхай, чтобы принять пополнение с «Горшковски». Но немцы неожиданно подняли цену на уголь, а Вена обнаружила, что «угольные» деньги для военных кораблей в бюджете 1914 года уже на исходе. Уголь в Чифу был паршивым, похожим на пыль и дающим мало жара, но стоил дёшево, потому что его добывали кули почти рядом с пристанью. Но когда крейсер прибыл в Чифу, чтобы начать погрузку угля, с платежом возникли дополнительные трудности, вследствие чего корабль оставался около причала четыре дня, ожидая приказа заполнить угольные ямы. И на следующее утро после нашего прибытия проклинаемый всеми процесс начался.
Одним из утешений службы на Дальнем Востоке в те дни, по крайней мере, для тех, кто не особо над этим задумывался, служило то, что огромное количество рабочих-кули буквально сражались за право поработать за пару геллеров в день. Это означало, что бункеровка корабля, дело хотя и грязное, была по крайней мере, не столь каторжной, как в европейских водах, где команде не только требовалось загрузить мешками и корзинами пару сотен тонн угля в бункеры, но и выдраить корабль и отскрести себя и одежду буквально до дыр, чтобы избавиться от коварной черной пыли, проникающей повсюду.
