Адмирал приказал своему флаг-офицеру:
– Быстро в радиорубку, передадите на «Гренвилл»… Нет, подождите, я с вами, буду диктовать. А вы, Харвуд… Командуйте, наконец, своим кораблём. Поднять флажный сигнал: «Эскадре следовать за мной. Курс норд-ост тридцать пять градусов».
Почти бегом поднимаясь по трапам (здоровья пока хватало), адмирал продолжал соображать. Сейчас он потребует от командиров крейсеров поднять в воздух истребители. И – Эвансу:
– «Прикажите Френчу начать постановку активных помех, по варианту «Dark fog»[117]. «Пассажиров» изолировать до прихода в ближайший порт. Предварительную обработку отменить».
Только бы этот маневр удался! А если… Адмирал, стоя на высоко поднятой над палубой тесной металлической площадке, вдруг вцепился руками в поручни. Ведь можно всё отыграть назад! Жребий брошен, но Рубикон ещё не перейдён! И вот тогда Гамильтон-Рэй действительно может оказаться союзником, если заблаговременно провести нужную работу с его порученцем… Тот всё видел своими глазами, нужно будет только слегка по-другому расставить акценты.
Заградительный огонь, выставленный перед русскими самолётами (только в качестве предупреждения), чтобы не допустить их в зону испытания нового зенитного оружия (а почему и нет?). Один случайно задетый «дружественным огнём» «КОР» поводом к войне (если это потребуется политикам) можно не считать. Всё в пределах тяжёлого для всех недоразумения или, на крайний случай, вооружённого инцидента. Радио ведь не работает до сих пор, это уже всему миру известно – внезапная атмосферная аномалия. Прямо сейчас дать русским сигнал ратьером, флажным семафором. Сбросить ход, дождаться подхода русской эскадры, принести извинения, пообещать компенсации, предложить назначить совместную комиссию, как в тысяча девятьсот четвёртом году, во время «Гулльского инцидента»[118]. И всё останутся живы. Кроме экипажей катеров, их придётся ликвидировать непременно…
Эти мысли пронеслись в голове адмирала за две-три секунды. Он сунул в зубы сигару. Флаг-офицер тут же поднёс зажигалку.
Нет, всё это ерунда. Мгновенная слабость. Как раз её Хиллгарту ни за что не простят.
Радиограммы были переданы. Истребители стартовали под гулкие хлопки катапульт, оставляя за собой дымные следы пороховых ускорителей.
Каждый «Суордфиш» вдвое превосходил «КОР» по скорости и почти вчетверо по стрелковому вооружению, естественно уступая в горизонтальной маневренности. Но русских нужно сбивать на вертикалях. Один заход снизу или сверху – один самолёт. В теории или на тренажёре – неотразимо! Однако ещё девяносто лет назад, во время первых столкновений сухопутных истребителей с гидросамолётами и летающими лодками, была отмечена интересная закономерность: при необходимости драться над морем пилоты сухопутных истребителей думали лишь об одном – как бы поскорее выйти из боя. И уже над сушей снова становились отважными асами. Бесконечная водная гладь внизу (тем более, если не гладь, а приличное волнение) плохо действовала на психику – сама мысль о том, что придётся прыгать с парашютом туда, где никто тебя спасать не станет, хоть сразу тони, хоть замерзай, от жажды помирай, жди появления акул, оптимизму и отваге не способствовала. Зная при этом, что экипаж подбитой «летающей лодки», опустившись на воду, мог в тепле и сухости идти к берегу под двигателем (хоть одним) со скоростью торпедного катера, мог парус поставить или просто в сравнительно комфортных условиях жевать бортпаёк и ждать помощи.
К примеру, в Великую Отечественную советские «МБР-2», постройки 1932 г., изготовленные из фанеры толщиной 3 мм, со скоростью 275 км/час вполне успешно отбивались до самого конца войны от «мессеров» и «Фокке-вульфов», при всей несравнимости их характеристик. Ни один из прославленных немецких Руделей и Баркхорнов[119], хоть и врут они безбожно про сотни воздушных побед на всех фронтах, не решился записать себе в счёт десяток сбитых «МБР» или, тем более, ленд-лизовских «каталин». Максимум, на что решался самый отчаянный пилот люфтваффе при встрече с хорошо вооружёнными гидропланами, – несколько пулемётных очередей с предельной дистанции – и давай бог ноги, пока шальная пулька в радиатор не прилетела. На Тихоокеанском театре японские «Зеро» с американскими «каталинами» тоже не связывались.
Отработав и сбросив стартовые ускорители, оба «Суордфиша» стремительно, меньше чем за минуту, вознеслись на пятикилометровую высоту. Удастся ли им благополучно приводниться – большой вопрос. Истребители это были хорошие, спору нет, но летать на них должны только старые, опытные камикадзе. Или извольте за один вылет очистить небо от врага, или садитесь на воду под огневым воздействием противника. Горючего в баках всего на сорок минут.
Старт с кораблей производится, по сути, аналогично выстрелу из лука или арбалета по стае птиц. Попал – значит, попал. Два-три самолёта сбить можно сразу, на первой вертикали, едва подправляя курс. Проскочил – тогда изволь рассчитывать следующий заход, сверху. И можно считать дело проигранным, если завяжется утомительный и непредсказуемый маневренный бой.
Две зелёно-голубые стрелы истребителей, с четырёхсот метров открывшие шквальный огонь из своих девяти курсовых пулемётов каждый, сразу сбили один «КОР», а второй ощутимо повредили. У первого сразу загорелся центроплан в непосредственной близости к топливным бакам. Лётчикам пришлось прыгать, в расчёте, что высотный ветер поднесёт их поближе к «Вилькицкому». Вражеские крейсера едва виднелись у горизонта, под парашютами болтались пакеты с самонадувающимися плотиками и аварийным запасом, то есть сутки-другие за экипаж можно было не опасаться, даже если их немедленно не подберёт сухогруз. А тот, заканчивая стропить трофейные катера, уже собирался дать ход в сторону снижавшихся с приличной горизонтальной скоростью парашютов.
Второй разведчик получил очередь в мотор и сейчас, с лёгким посвистом встречного потока между подкосами, планировал по пологой дуге над акваторией боя, снимая на фотопулемёт и кинокамеру с мощным трансфокатором панораму, почти не требующую комментариев. Потом специалисты смогут распечатать каждый кадр на любой формат, причём почти без зерна. Хоть в свой штаб представляй, хоть в международный трибунал.
Эта мысль и не понравилась командиру повреждённого «4-218».
– Слушай, а теперь ведь они нам спокойно сесть не дадут, – сказал он летнабу. – Другие бой ведут, им не до снимков, а мы с тобой – в курортных условиях. Если у них командир не совсем на голову утомлённый, должен сообразить, чем мы сейчас занимаемся. Можем ждать, что следующий заход по нам будет…
– Вот уж не обольщайтесь, господин старший лейтенант. На посадке нам подкинуть могут, не спорю, только им сначала с действующим отрядом разделаться надо. А это не есть сильно просто. Как даже и с нами. Хотелось бы посмотреть, что у них раньше получится – заход на бреющем для стрельбы по малоразмерной цели или сваливание в штопор из-за потери скорости…
Самолёт тихо шелестел в воздушных струях, планировать он мог с этой высоты не меньше получаса и пролететь так километров пятьдесят. Считай, до своих эсминцев дотянет, а повезёт – сразу до крейсеров, мчащихся навстречу изо всех машинных сил. «Чтоб два раза не бегать», как в старом анекдоте говорится.
«Да кто ж это ему позволит?» – здесь командир был прав. Ведущие бой штурмовики – это одно. Уцелеют они или нет – вообще дело тёмное, но на их бесконечных курсовых углах, пике и виражах, когда и пилот и штурман заняты боем и собственным выживанием, рассчитывать на качественные снимки наивно. Другое дело – плавное снижение, когда даже вибрация моторов не мешает! Тут такая фотосессия получится, что сразу на ежегодный конкурс в «Ройял Нэви ревью» отправляй.
Дела вообще для англичан складывались довольно паршиво. Есть такие ситуации, когда частный успех никак не желает становиться победой. Сбито три «КОРа» из семи, но это не значит почти ничего. Зенитный огонь с кораблей пришлось прекратить, русские разведчики давно вышли из зоны и так вполне условного поражения. Флоту Его Величества не повезло. Бывают такие исторические моменты, когда высота задач – наивысшая, а руководство совсем никакое. У России аналогичная ситуация сложилась к Русско-японской войне. А обратная – в ушаковские и суворовские войны. Тогда получалось всё и всегда, даже при десятикратном численном превосходстве противника.
Хиллгарт и Эванс были обыкновенными тихими дураками, в чисто житейском смысле. Один по линии флотоводческой, второй – военно-морской разведки и «стратегии непрямых действий». Командиры трёх остальных крейсеров, включая «Гренвилл», – посредственности того уровня, для которых выйти эскадрой из порта приписки в хорошую погоду и, попав в девятибалльный шторм, всё же полным составом прибыть в порт назначения – уже подвиг, достойный креста Виктории.
