– Капитан Роупер, морская разведка, – Юрий говорил торопливо, задыхаясь, будто за ним только что гнались. – Информация особой важности! Доложите командиру – на борту вражеские диверсанты. Румпельное отделение взорвано, погреба главного калибра заминированы, включайте системы затопления, вообще, делайте же что-нибудь! Я… – и бросил трубку. Для паники всё сойдёт. Как-нибудь командиру придётся реагировать, а в условиях полной неясности обстановки и цейтнота – наверняка неправильно. Да и что сейчас вообще может быть правильно?
«Гренвилл», пробежав всё, что позволяла инерция огромной массы, закачался в дрейфе, вдобавок ко всем неприятностям – на самой отдалённой от эскадры точке циркуляции. Командир, коммодор второго класса Клифтон Честер, был одновременно до предела возбуждён и подавлен. Такое психическое состояние редко, но встречается. Эскадра уходила, а он и его корабль, до клотика набитый сверхсекретной аппаратурой, стояли на месте, потому что не было смысла вертеться на месте, подобно собаке, ловящей собственный хвост. Он приказал поднять на стеньгах флажные сигналы, сначала – «Не могу управляться», а потом – «Терплю бедствие», дублируя их ратьером и голосом по УКВ. Только едва ли стоит рассчитывать на помощь отчаянно убегающих крейсеров. Зато русские разведчики, продолжающие кружиться в небе, сообразили, что с таинственным крейсером что-то не то. Двое остались на месте, ожидая, когда «Вилькицкий» подберёт севшие на воду машины, и продолжая наблюдать за противником, а третий, развернувшись, пошёл на вест, навстречу своей эскадре.
Формально коммодор за размещённое на его корабле чужое оборудование не отвечал, есть на то специально поставленные люди, нагло отказывающиеся сообщать Честеру истинные возможности и назначение множества антенных конструкций и сотен серебристых и зелёных ящиков, занявших место во всех кормовых подбашенных помещениях. Против «научного руководителя» Френча коммодор ничего не имел, видел он таких «профессоров», и если бы… Если бы не разведчик Эванс, он добился бы ответа на все интересующие его вопросы. Но Эванс – совсем другое дело. С ним опасается сказать лишнее слово даже Хиллгарт. Но сейчас терять уже нечего. Тем более, только что прибежал рассыльный и передал слова штурмана насчёт взрыва в румпельном и заминированных погребах. Полная ерунда! Грохот взрыва услышали бы сотни людей в корме. И как можно заминировать погреба главного калибра? Разве что ещё на берегу, до выхода в море?
Скорее всего, слова этого Роупера – полная ерунда. Кстати, такого офицера он не помнил и от Эванса не слышал. Разве что из тех, кто занимается этими русскими… В любом случае – немедленно сюда этого «кэптэна», пусть принимает меры. Но первым делом – дождаться ответа командующего. Сам Честер решение уже принял. Но вдруг у начальства другое мнение?
УКВ-связь работала неустойчиво, но говорить кое-как было можно, по пять раз переспрашивая и додумывая непонятое. Коммодор к этому моменту уже получил доклад командира аварийной партии – рулевая машина повреждена серьёзно, диверсанты потрудились как следует. Срастить штуртросы, прикрепив их прямо к румпелю – немногим быстрее, из них варварским образом вырублены зубилом и кувалдой двухметровые куски, вместе с проушинами румпеля. Нужно тащить сварочный аппарат, а пока выяснить, цел ли сам баллер, если погнут – придётся водолазов за борт спускать…
Всё это Честер сообщил адмиралу и выслушал в ответ поток самой отборной брани. Возвращаться к «Гренвиллу» Хиллгарт не видел смысла по очевидным и коммодору причинам – если не удастся решить проблемы своими силами, эскадра ничем не поможет. Буксировка крейсера возможна максимум на десяти узлах, а русские будут здесь раньше, чем её вообще удастся начать.
– Поэтому мы уходим. Сумеете дать ход – действуйте по плану. Нет – уничтожайте оборудование и топите крейсер. Кто попадёт в плен – должен назвать только своё имя и личный номер. Больше ничего…
В эфире повисла тягостная тишина.
Решение очевидное, но до чего же невыносимое! Может быть, всё же удастся договориться с русскими? Война ведь не объявлена…
Так командир и спросил.
– Вы идиот, Клифтон? – взорвался адмирал. – Русские не станут с вами договариваться. У них достаточно оснований, чтобы под угрозой расстрела прямой наводкой взять вас голыми руками. Из плена вы, даст бог, вернётесь, а за сдачу противнику исправного крейсера и совершенно секретной техники вас приговорят к смертной казни. Это вам понятно?
– Так точно, сэр, – едва слышно пробормотал Честер, сунул в руки радисту микрофон и заплетающимися шагами пошёл не на мостик, а в свой салон на втором ярусе носовой надстройки.
Руководить гибелью своего корабля он не хотел. Есть другой выход, простой и очевидный. Вызвал с мостика старшего помощника. Не предлагая сесть, сообщил о приказе адмирала.
– Займитесь этим, Джером. Я не теряю надежды, что этот трижды проклятый руль удастся выправить. Но времени у нас в обрез. Прикажите стармеху и командирам обоих трюмных дивизионов подготовить все кингстоны и клинкеты к затоплению. Дополнительно заложите подрывные заряды в междудонное пространство. Если вскоре появятся русские эсминцы, мы можем не успеть…
– Если они появятся и мы не поднимем белый флаг, нас просто торпедируют. Из всех аппаратов с предельной дистанции. Вообще ничего делать не придётся… – Шутка прозвучала, но командир её не принял.
– Вот именно, а я не хочу жертв среди наших людей. Они совсем ни в чём не виноваты. Одновременно с началом затопления объявите шлюпочную тревогу. Заблаговременно выведите наверх людей из нижних помещений. Если я почему-то не успею отдать команду «Покинуть судно», сделайте это сами, и вовремя. До первого выстрела русских.
– Почему не успеете, сэр? – заподозрил неладное старший помощник.
– У меня есть ещё и другие дела. – Честер показал пальцем наружу, на антенны и прочие устройства, громоздящиеся на палубе, кормовой надстройке и юте. – Это поважнее самого крейсера…
– Не понимаю, сэр. Если что, они уйдут на дно вместе с «Гренвиллом».
– Есть кое-что ещё, чего вам не следует знать даже сейчас, – криво усмехнулся коммодор.
Одновременно с вызовом старпома Честер послал вестового за Френчем и Эвансом, но эти господа уже сами примчались в приёмную его салона.
Терять командиру было уже нечего, и он заговорил с учёным и разведчиком непривычно грубо, как раньше себе не позволял.
– Вы, кэптэн, не разведчик, а дерьмо. Да-да, я сказал именно то, что хотел. Жалею, что не спустил вас с трапа при первом появлении на моём корабле. Не знаю, чем вы занимались раньше, но только идиот мог догадаться разместить на крейсере с секретным оборудованием две сотни русских головорезов. Их надо было перевозить на тюремной лайбе, в кандалах, да-да, в кандалах! Как раньше рабов из Африки! Эти подонки уничтожили мой корабль. Или вы хотите сказать, что это сделали мои матросы?
Эванс вспомнил свой разговор со Строссоном и прикусил губу. Да, чёрт возьми, надо было тогда же объявить общий аврал, вывернуть крейсер наизнанку, но найти сбежавших. Но кто же знал, что в ряды завербованных бродяг затесались диверсанты? Если бы исчезли настоящие британские офицеры, Эванс так не благодушествовал бы, само собой. А ведь и те и те русские. Может, вправду, напились, подрались, порезали друг друга. Конечно, он приказал всем сотрудникам, ответственным за транспортировку русских, выяснить (но не привлекая излишнего внимания) у остальных, через добровольных осведомителей, не видел ли и не слышал хоть кто-то что-нибудь? До «начала беспорядков» никакой ценной информации, кроме уже имевшейся, ему не сообщили.
Приходилось признать, что капитан-лейтенант Строссон был прав. В том, что говорил о возможности «знающих людей» творить внутри крейсера всё, что им заблагорассудится. Но он же и дал понять, что вообще считает проблему с «побегом» не стоящей выеденного яйца. И Эванс согласился именно с этим. Потому что сам думал так же: «куда с крейсера денешься?» Тем более, до захвата «Вилькицкого» оставалось меньше суток, и все проблемы сами собой снимались. Куда больше кэптэна заботило выполнение основной задачи и сохранение тайны от всех, включая этого парвеню Честера.
Впрочем, ответ Эванса командира уже не интересовал. Он обратился к Френчу:
– От вас мне нужно одно – включите свои машинки и доложите, на каком расстоянии русские и каким курсом идут. Сработала ваша дезинформация или нет? Это всё. Пойдёмте, я сам хочу всё увидеть…
Учёный растерянно обернулся на Эванса, не зная, что отвечать.
– Вы на кого смотрите? Кэптэн, выйдите и ждите в приёмной.
Эванс подчинился, спорить с разъярённым Честером не имело смысла. Да и на самом деле – раз уж всё пошло в задницу, какие теперь инструкции? А этот бешеный бык и пристрелить может. Если крейсеру суждено утонуть, никто не будет выяснять судьбу каждого погибшего и пропавшего без вести.
