Клеменс кивнул головой и с усмешкой заметил:
— Я вспоминаю, как читал о его смерти в газетах и получал наслаждение от мысли, что пережил еще одного современника. Это была одна из немногих дармовых радостей моего земного существования. Но если вам известно, как летать на самолетах, то вы, вероятно, из двадцатого века?
Лотар фон Рихтхофен вкратце описал историю своей жизни. Во время Weltkrieg[58] он летал на боевом самолете, а его брат считался величайшим асом из всех летчиков по обе стороны войны[59].
— О какой мировой войне вы говорите? — поинтересовался Клеменс. — О первой или о второй?
Он уже встречался с людьми двадцатого века и имел понятие о событиях — реальных и вымышленных, — которые происходили после его смерти в 1910 году.
Фон Рихтхофен добавил к его анналам еще несколько фактов. Он участвовал в Первой мировой войне и сражался под началом своего брата, который отвечал за подразделение из сорока союзнических самолетов. В 1922 году Лотару поручили перевезти из Гамбурга в Берлин известную американскую актрису и ее импресарио. Самолет потерпел аварию, и он погиб.
— Удача покинула меня, — рассказывал Лотар. — Во всяком случае, это было последнее, о чем я подумал перед смертью. — Он рассмеялся и покачал головой. — А потом я оказался здесь, в теле двадцатипятилетнего мужчины, и мне не довелось дожить до возраста, когда женщины больше не смотрят на твое лицо, когда каждый новый день приближает тебя к могиле, когда вино заставляет плакать, а не смеяться, наполняя твой рот кислым привкусом слабости и тлена.
Удача вернулась ко мне во время падения метеорита. При первом же ураганном шквале мой планер потерял крылья, но ветер подхватил фюзеляж, закружил его, лаская на своих ладонях, и, словно лист, легко опустил на холм. Немного погодя машину смыл поток отлива, и меня принесло к основанию этой горы. Просто чудо какое-то, верно?
— Чудо — это случайное совпадение событий, происходящее раз в миллион лет, — напомнил Клеменс. — А вы считаете, что потоп был вызван падением метеорита?
— Я видел вспышку в небе и огненный след. К счастью для каждого из нас, он упал далеко.
Они спустились с корабля на землю и начали пробираться по густому илу к нижнему концу расщелины. Джо Миллер поднял бревно, с которым не справилась бы и пара ломовых лошадей, отбросил в сторону еще несколько поваленных деревьев, и путь на равнину оказался свободным. Трое путников поспешили к Реке, а за ними следом потянулась команда «Дрейругра».
Люди подавленно молчали. Густые рощи исчезли с холмов, и во всей округе уцелели лишь железные деревья. Под защитой их корней, там, куда не набился ил, виднелась густая трава. Ее упорству и стойкости оставалось только удивляться — справиться с ней не удалось даже миллионам тонн воды.
Повсюду валялись обломки хижин и предметов быта. В грязных лужах лежали трупы мужчин и женщин, обрывки покрывал, граали, сломанные балки, разодранные бамбуковые лодки и деревья, вырванные из земли.
Большие питающие камни, похожие на огромные грибы, по-прежнему тянулись по обеим сторонам Реки на расстоянии мили друг от друга. И хотя многие из них почти полностью утопали в грязи, они выглядели целыми и невредимыми.
— Местность идет под уклон к Реке, — сказал Клеменс. — А значит, вскоре дождь очистит эту грязь.
Он старался не смотреть на трупы. Их вид наполнял его невыносимым отвращением. Кроме того, Сэм боялся еще раз увидеть тело Ливи. Он знал, что не выдержит этого зрелища вновь. Он чувствовал, каким близким стало безумие.
— В одном я уверен точно, — произнес Клеменс. — На территории между нами и метеоритом не уцелел никто. Мы можем заявить на него права. И тогда только от нас будет зависеть, сумеем ли мы отстоять это железное сокровище от хищников, которые сбегутся на его запах. — Он повернулся к немецкому летчику: — Хотите присоединиться к нам? Если вы останетесь, в один из дней мы дадим вам настоящий самолет, а не просто планер.
Сэм рассказал Лотару о своей мечте и вкратце поведал историю Джо о Туманной Башне.
— Чтобы добраться туда, нам потребуется много железа, — говорил он. — Много железа и кропотливой работы. Викинги в таком деле не помощники. Для строительства парохода необходимы технические знания, а откуда они возьмутся у вояк десятого века? Я связался с ними только потому, что хотел найти залежи железной руды, из которой сделан топор Эрика. Мне казалось, что железа хватит и на мой пароход, и на стальное оружие, к которому они так неравнодушны. Чтобы подбить их на эту экспедицию, я рассказал им о приключениях Миллера, и викинги захотели захватить Туманную Башню.
Однако теперь необходимость в поисках отпала. Нам известно место, где металла предостаточно. Его остается лишь выкопать, переплавить и залить в те формы, которые понадобятся для строительства корабля. И еще нам придется защищать железо от других людей. Я не хочу вводить вас в заблуждение, расписывая легкие пути к высоким целям. Возможно, пройдут многие годы, прежде чем мы построим пароход. И это будет чертовски трудно сделать.
Слова Клеменса высекли искру, и лицо Лотара запылало от возбуждения.
— Это великая и благородная мечта! — воскликнул он. — Я рад, что могу последовать за вами. Со своей стороны обязуюсь оказывать вам любую помощь, пока мы не возьмем Туманную Башню приступом! Даю вам слово джентльмена и офицера, слово барона фон Рихтхофена!
— Мне хватило бы просто слова мужчины, — сухо отозвался Сэм.
— Какое странное и воистину немыслимое трио мы собой представляем! — продолжал Лотар. — Гигантский проточеловек, чей род вымер за сотню тысяч лет до начала цивилизации. Прусский барон-авиатор из двадцатого века. И наконец, великий американский юморист, родившийся в тысяча восемьсот тридцать пятом году году. А взять хотя бы нашу команду…
При слове «наша» Клеменс поднял густые брови.
— …из викингов десятого века!
— Извините, что не разделяю вашего восторга, — сказал Сэм, наблюдая, как Кровавый Топор и его люди пробираются через ил и тину.
Тела людей покрывали синяки и ссадины. Многие хромали или прижимали к груди искалеченные руки.
— Я чувствую себя хуже некуда, — тихо добавил Клеменс. — Вы когда-нибудь видели, как японцы отбивают мясо осьминога? Так вот, я теперь в таком же состоянии, как этот осьминог. Кроме того, мне всегда казалось, что я прежде всего писатель, а не просто юморист.
— О-о! Простите меня! — воскликнул Лотар. — Я оскорбил ваши чувства! Не обижайтесь, прошу вас! Позвольте мне смягчить свою вину признанием о том, что мальчишкой я часто хохотал, читая ваши книги. И самой лучшей из них я назвал бы «Гекльберри Финна». Правда, должен признать, мне не совсем понравилась ваша ирония по отношению к аристократии в «Янки из Коннектикута». Хотя что еще мог написать об англичанах истинный американец!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
