что теперь около девяти вечера и Слава должна была находиться в гостиной или в библиотеке. Полгода назад именно там она и бывала в это время. Уже предвкушая встречу с девицей, о которой он не переставая думал последние сутки, Кристиан последовал сразу же в библиотеку, но там было пустынно. Не останавливаясь, он прошел в гостиную и тут же остановился. Здесь тоже никого не было. Лишь камин потрескивал горящими дровами, разливая в просторной сиреневой комнате приятное тепло.
Кристиан удрученно нахмурился, понимая, что девушка уже в своей спальне. Это осознание привело его в крайнее недовольство. Он хотел видеть ее сейчас. Ведь не мог же он, в самом деле, в эту пору подняться в ее спальню. Это бы выглядело глупо.
Медленно пройдя в пустынную гостиную, фон Ремберг тяжело уселся в кресло, стоявшее у камина, и, вытянув длинные ноги, откинулся на спинку. Чуть прикрыв глаза, он безразлично взирал на горящие языки пламени и думал о том, что за эти полгода исколесил почти полмира, выполняя поручения Верховного. И сегодня, отдав все редкие реликвии наставнику, жрецу Лионелю, он, загоняя галопом своего жеребца, направился домой, отчего-то яростно желая увидеть Славу и ощутить на себе ее нежный золотой взгляд. Кристиан знал, что люди боятся его. Большая часть мужчин и все женщины опасались открыто смотреть ему в глаза. И отчего-то каждый раз в течение последних месяцев, когда встреченный им человек опускал глаза, не в силах выдержать его взор, Кристиан сразу же вспоминал о девице с янтарными глазами, которая никогда не боялась его взгляда и могла подолгу выдерживать его.
Он сидел у камина долго и чувствовал, как по всему его телу разливается усталость после многомесячной кочевой жизни в седле. Ему не было холодно, так как он давно научился пребывать даже на трескучем морозе едва одетым. Но вид яркого горящего пламени успокаивал, и ему становилось как-то теплее на душе. Молодой человек опять начал размышлять о Славе. Только завтра, за утренней трапезой, ему удаться увидеть ее. И весь стремительный галоп, которым он мчался до усадьбы, был ни к чему.
В какой — то момент Кристиан услышал, как дверь в гостиную чуть приоткрылась. Он даже не обернулся, ибо инстинктивно ощутил, что это кто-то из слуг, а не Светослава.
— Это вы, мессир? — спросил по-немецки Людвиг, заглядывая в гостиную. Кристиан, не поворачивая голову, промолчал, смотря на бегающие огоньки пламени в камине. Людвиг вошел и, поклонившись, сказал: — Я не заметил, когда вы приехали и как вошли. Вас долго не было.
— Где моя жена? Уже спит? — задал вопрос фон Ремберг, так и не оборачиваясь к камердинеру и наперед зная его ответ.
Людвиг почтительно встал сбоку от кресла и ответил:
— Нет, мессир. Госпожи нет дома.
— И где же она? Неужели до сих пор гуляет по саду? — тихо поинтересовался молодой человек, нахмурившись.
Кристиану вовсе не нравилось то, что он, как глупец, выспрашивает о ней у камердинера. Ведь слуга мог догадаться, что он жаждет видеть Славу, и подумать невесть что. А Кристиан не хотел показывать свою заинтересованность в жене перед кем бы то ни было. Невольно фон Ремберг напряг руку и вытянул пальцы, пытаясь нащупать ауру Славы. И действительно, ее не было поблизости. Поняв, что надо было еще по приезде прощупать ее энергию, Кристиан нахмурился. Однако он старался реже пользоваться своими тайными умениями, потому что они забирали много энергии, и он делал это только в исключительных случаях.
— Нет. Нынче она на ассамблее во дворце государя Петра Алексеевича.
— Где? — опешив, выдохнул фон Ремберг.
В следующий миг он резко сел прямо в кресле и, повернувшись к Людвигу, вперил в него инквизиторский взор.
— Госпожа сразу после обеденной трапезы уехала с господином Артемьевым во дворец его величества на Зимнюю набережную.
Кристиан два раза моргнул и медленно произнес:
— Я не понимаю, Людвиг. Моя жена уехала с каким-то мужчиной во дворец государя?
— Ну да, — кивнул Людвиг. — Сегодня грандиозный прием во дворце Петра Алексеевича, по случаю именин царицы Екатерины Алексеевны. Еще на той неделе придворный гонец прислал от царя приглашение. И Светослава Романовна уехала с господином Артемьевым туда еще засветло.
— Что за бред ты несешь?! — уже чуть повышая голос, пророкотал фон Ремберг, испепеляя слугу взглядом, и Людвиг немедля опустил глаза, не в силах выдержать жгущего потока фиолетового света от взора хозяина. — Какой еще гер Артемьев? И как эта скромница и пуританка могла быть приглашена на прием самим государем?
Минуту Людвиг молчал, обдумывая недовольное заявление фон Ремберга, и, наконец, объяснил:
— Вас долго не было, мессир. И многое изменилось здесь. Нынче ваша жена постоянно бывает в свете. Несколько раз в неделю она посещает балы и ассамблеи, а также ежедневно ездит в богоугодные заведения. А два раза даже у нас в особняке устраивала званые вечера, — быстро протараторил Людвиг. И видя, что Кристиан не спускает с него внимательного мрачного взгляда, продолжал: — Ваша жена, знаете ли, изменилась, мессир. Ныне она одевается по последней моде, ездит верхом, принимает в гостиной высокочтимых придворных и вообще ведет светскую жизнь. И постоянно при ней господин Артемьев, который сопровождает ее везде.
— И откуда взялся этот гер Артемьев? — процедил недовольно фон Ремберг. — Я знаю, что один ее брат теперь в Париже, а второй так и живет в Астрахани.
— Григорий Иванович Артемьев.
— А, этот. Значит, он выжил, — невольно выдохнул молодой человек, помрачнев. — Это ее названый брат.
— Ну да, я о нем и говорю вам, мессир. Она представила его как племянника своего покойного отчима. Он приехал еще прошлой осенью. И сейчас он наш новый управляющий. Он, знаете ли, весьма помог госпоже, когда сгорел этот особняк и нам пришлось строить его заново. Светослава Романовна очень доверяет ему и постоянно спрашивает у него совета. Да и в настоящее время Григорий Иванович живет здесь, в вашем особняке.
— Какого черта здесь происходит, Людвиг?! — пророкотал угрожающе Кристиан, вставая на ноги, более не в силах слушать все это. Оказывается, пока его не
