— Все в порядке, малышка Джиджи? — бормочу я.
— Ага. Но, почему папа спит в твоей кровати?
Я молниеносно открываю глаза, видя, что Зевс лежит лицом вниз и крепко спит рядом со мной, его сильная рука перекинута через мой живот и прижимает меня к себе. Одеяло, к счастью, прикрывает то, что, как я знаю, является его голой задницей.
О, черт.
Черт, дважды черт.
Он остался вчера вечером после того, как Джиджи легла спать. Мы не так много времени проводили наедине с тех пор, как он начал тренироваться к своему бою.
Чувствую ли я себя лучше из—за его предстоящего боя? Нет. Но я справляюсь. Вроде того.
Когда Зевс тренируется, это очень интенсивно. Сейчас его почти нет, а когда он здесь, то, как правило, проводит время с Джиджи. Это означает, что секс был редким — ладно, вообще отсутствовал в последний месяц. Но вчера вечером он был очень игрив, и кто я такая, чтобы отказывать? Особенно когда он повалил меня на кровать и опустился на меня, подарив оргазм, превосходящий все оргазмы. Потом мы трахались, как животные, в течение следующего часа и, должно быть, вырубились от истощения, потому что он все еще здесь. И Джиджи видела нас вместе в постели, и ...
Черт... я что, тоже голая?
Моя рука скользит вверх со своего места на кровати, и я с облегчением чувствую свою ночную рубашку, которую, как я теперь помню, надела перед тем, как Зевс уговорил меня пообниматься несколько минут, прежде чем он должен был уехать домой, в наш дом, в котором он сейчас живет, так как срок аренды его квартиры истек.
— Он... ну, папа устал, и я сказала, что он может поспать здесь, так что...
— Почему на папе нет одежды?
Блядь, блядь, блядь.
— Эм... потому что... потому что...
— Потому что мне жарко спать одетым в кровати, малышка Джиджи. — Он протягивает руку и хватает ее, тянет на кровать между нами, заставляя ее хихикать и визжать. — И я не голый. На мне шорты. Видишь? — Он поднимает покрывало, показывая ей свои беговые шорты, которые были на нем прошлой ночью.
Но теперь мне интересно, когда он их надел, потому что я отчетливо помню, что он был голым, когда мы лежали здесь, обнявшись, перед тем как заснуть.
И теперь я думаю, не заснул ли он здесь специально, чтобы Джиджи нашла его здесь и узнала, что мы были вместе. Он не просил меня прямо сказать Джиджи, что мы вместе, но в последнее время он делал определенные знаки в этом направлении.
Я смотрю на него, приподняв бровь, но он не смотрит на меня, поэтому я тыкаю его пальцем в руку.
Он смотрит на меня, и я бросаю на него вопросительный взгляд.
— Что? — говорит он.
— Когда ты их надела? — я киваю в сторону его шорт.
— Не знаю. Наверное, сделал это во сне.
— Ага. — Я киваю. — Конечно, во сне.
Он бросает на меня невинный взгляд, в который я на сто процентов не верю.
— Так что, папа теперь все время будет спать здесь?
— Нет, — быстро отвечаю я.
Зевс смотрит на меня менее чем впечатленным взглядом.
— Но, если бы я стал, — он переводит взгляд обратно на Джиджи, — Как бы ты к этому отнеслась?
— Хорошо, потому что тогда ты всегда будешь здесь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Мое сердце сильно сжимается, как будто она только что положила свою маленькую руку на него и крепко сжала.
— Итак, если я скажу тебе, что мы с папой теперь вместе, ты не будешь против? — спрашиваю я ее.
— Вместе? — ее глаза и милый носик пуговкой кривятся в замешательстве.
— Как Рапунцель и Флин Райдер, — объясняю я. — Парой.
— О, как парень и девушка? — сияет она от понимания.
— Да, как парень и девушка.
— Мне кажется, это было бы здорово. — Она делает паузу, смотрит между мной и Зевсом, ее нос снова кривится. — Но вы же не собираетесь все время целоваться, правда?
Зевс смеется, а я краснею.
— Нет! Конечно, нет. С какой стати ты это взяла? — спрашиваю я ее.
— Из телевизора. — Она пожимает плечами.
— Что ты имеешь в виду под телевизором? — спрашиваю я ее.
— Кино, мамочка. — Она бросает на меня взгляд, который говорит, что это должно быть совершенно очевидно. — В кино мужчины и женщины всегда целуются.
Она начинает издавать звуки поцелуя, и Зевс снова смеется, на этот раз сильнее.
— И больше никаких фильмов для тебя. — Я тянусь к ней и щекочу бок, заставляя ее извиваться и хихикать.
Похоже, мне придется еще тщательнее следить за тем, что именно она смотрит по телевизору.
— Папа?
— Да, Джиджи?
— Значит ли это, что вы с мамой собилаетесь пожениться?
— Нет! — я отвечаю в то же самое время, когда Зевс говорит: «Да, однажды».
Я перевожу взгляд на Зевса, который смотрит на меня, нахмурив брови.
Я перевожу взгляд с него на Джиджи.
— Мы не собираемся жениться в ближайшее время, — говорю я Джиджи.
— Холошо. — Она вздыхает. Еще одна пауза, а затем: — Но, когда вы поженитесь, я буду подружкой невесты, верно?
На моем лице появляется улыбка. Я смотрю на Зевса и вижу, что он тоже ухмыляется.
Я целую ее мягкие волосы и говорю:
— Если мама и папа когда—нибудь поженятся, ты будешь единственной подружкой невесты, малышка Джиджи.
— Обещаешь?
— Обещаю.
Она снова замолкает. Я только что закрыла глаза и дремлю, наслаждаясь тем, что моя маленькая семья рядом, когда ее маленький голос нарушает тишину.
— Мамочка?
— Да, малышка Джиджи?
— Можно мы все встанем и посмотрим телевизор вместе?
— Что ты хочешь посмотреть? — спрашивает Зевс, зевая.
— Рапунцель, конечно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Вздох.
Глава 38
— Дамы и господа, я хочу, чтобы вы поднялись на ноги. Прошло слишком много времени с тех пор, как мы в последний раз видели его на ринге... так что встаньте и поприветствуйте вашего собственного доморощенного чемпиона... Зевса... "Бога"... Кинкейда!
