– Не понимаю. Джордж? Это действительно ты?
– Вот я думаю, к примеру, – сказал племянник, понижая голос, – действительно ли именно вы разорили моего отца. Хотя, конечно, ему это пошло на пользу – он моет посуду в Лионе и временами счастлив. Женился на официантке. Но мама моя, ваша сестра – ей все-таки нужна была помощь после того как, благодаря вам, брак распался. Что плохого в том, что она оперная певица? Следовало ей дать тысяч двадцать, тридцать. Она ведь член семьи. Сказать вам, где она сейчас? Дает уроки музыки жеманным мужчинам в Сан Франциско. Впрочем, это к делу не относится. Хватит сентиментальных глупостей, хватит. Вставайте. Медленно. Обойдите кровать и сядьте вон в то кресло, лицом к окну.
Итан повиновался. Его племянник стоял спиной к окну, черным силуэтом с пистолетом в руке, а затем сел напротив дяди. Черный силуэт.
– Что теперь? – спросил Итан.
– Я знаком с одним парнем, который любил в свое время нанимать сорвиголов с мадьярским подданством. Вот я и думаю – занимается ли он этим по сию пору или нет.
Итан вздохнул свободнее. Он не видел своего племянника больше десяти лет, но если парень все такой же неуемный безалаберный дурак, каким был раньше, тогда, может быть, ему просто требуется помощь, а весь этот треп про семейные дела – просто интродукция, что-то вроде визитной карточки. Но к чему такая таинственность? Зачем проникать в дом дяди тайно, во мраке ночи, с пистолетом…
– Ты имеешь в виду, – сказал он, – что тебе кто-то досаждает.
– Да. Очень.
– И ты хотел бы досаждающего остановить.
– Если угодно.
– Что ж, я мог бы ввести тебя в контакт…
– Нет, – сказал племянник. – Не то. Если у меня с кем-то разногласия, я их улаживаю сам. Без помощи.
– Не понимаю.
– Запугивание, шантаж, ликвидация – я во всех этих делах эксперт, причем законный. Если бы здесь не было так темно, я бы показал вам сертификат.
– Все равно не понимаю.
– Медленно соображаете. Впрочем, буду счастлив вам все разъяснить.
– Все равно … Пробрался сюда ночью – зачем, Джордж? У меня есть телефон…
– Нужно было дать вам понять кое-что.
– Детство какое-то. Подумаешь – пробрался в квартиру никем не замеченный. Я не впечатлен, Джордж. Люди, так поступающие, к хорошему обществу не принадлежат.
– Неправда.
– Что неправда?
– Что никто не заметил, как я сюда проник. Портье заметил. По крайней мере я так думаю. Я дал ему в глаз, и глаз у него заплыл. Такое трудно не заметить.
Это объясняло угрюмый вид и повернутый к проходящим через вестибюль профиль портье.
После короткой паузы Итан сказал, —
– У тебя с кем-то разногласия.
– Совершенно верно.
– Но ты не хочешь, чтобы тебе помогли их разрешить, и все сделаешь сам.
– Тоже верно.
– В таком случае что тебе здесь нужно? Иди и занимайся разрешением разногласий.
– Я и занимаюсь, и именно поэтому я здесь, дядя. Разногласия у меня возникли с вами лично.
Итан Кокс снова немного помолчал, прежде чем сказать сухо, —
– Понятно.
– Да, дядя. Я сперва хотел сжечь особняк в Апстейте, но потом решил, что сперва поговорю с вами. Беру программку Метрополитана и вижу в ней «Жидовку». Я знал, что вы обязательно пойдете ее слушать, но на всякий случай проверил несколько ваших электронных кредитных записей.
– У тебя есть доступ?
– Удивительно, не так ли? Да, есть. Кстати, сопрано в дуэте во втором акте – бесподобно пела сегодня, не находите?
– Да, – сказал Итан. – Согласен. Новое поколение певцов наконец-то входит в силу.
– Да, я тоже так думаю, – откликнулся племянник. – И вот, прослушав дуэт, я решил, что старый добрый дядя Итан, не дурак послушать хорошее исполнение, скорее всего заночует в своей манхаттанской берлоге, один, чтобы переварить впечатления. Также я подумал, что, поскольку я его давно не видел, нужно будет сделать ему подарок.
– Подарок?
– Хороший подарок, дядя. Не бойтесь, я не данаец. Подарок безопасен.
– Какой подарок?
– Флэшку. Не с записью «Жидовки», к сожалению. Тоже спектакль, конечно, но совсем другой. И вы в этом спектакле звезда. Представляете? Прелесть.
– Ты о чем это?
– Разные темные дела, переход денег из рук в руки, договоры. Я знаю одну … хмм … персону, у которой страсть к подслушивающим устройствам. Даже не спрашивайте. С ней чашку кофе выпьешь – будьте уверены, что уйдете весь кишащий микрофонами и камерами размером с бактерию. Вид наркомании такой. Она ничего с собой не может сделать. У нее была, типа, сестра … которая … хмм … пожаловалась ей, что есть такой пожилой джентльмен … который ее преследует. Я вас ни в чем не виню, дядя. Полгорода волоклось за сестрой. Особенная женщина была. Наследница Елены Прекрасной. Ни разу не вышла из людного помещения, не оставив позади стоящие члены. Она сочеталась браком с прайзфайтером, рассчитывая, очевидно, что некоторые идиоты будут держать в связи с этим дистанцию. Вы не держали дистанцию. Бедная богатая Бель Элен – у нее не было выхода, как только обратиться к сестре за помощью.
– Ты шутишь.
– С чего вы взяли?
– Ты думаешь, что я ответственен за ее убийство!
– Прекратите, – сказал племянник. – Я ничего такого не сказал, и я не люблю, когда меня перебивают. Заткнитесь и слушайте! Если бы вы были ответственны, вас бы сейчас не было в живых. Помимо этого, для планирования и совершения убийства такого толка требуются мозги и смелость, а у вас ни того, ни другого нет. Тем не менее, кое-за что вы все-таки ответственны. Батюшки, дядя, я бы свернул вам шею прямо сейчас без сожаления, если бы это как-то разрешило ситуацию. Вы посмотрите, во что превратилась некогда самая цивилизованная, самая свободолюбивая в мире страна. Все население рулит и моторит. Все заняты вождением драндулетов. Водят день и ночь, даже когда не хочется. Даже если общественный транспорт быстрее и приятнее. Даже если нужно пропутешествовать три квартала, а затем час искать место, где поставить драндулет. Даже если вообще не нужно никуда идти или ехать – все равно едут. Садятся за руль и едут. Стало невозможным включить телевизор без того, чтобы не лицезреть тут же рекламу какой-нибудь тачки, не открыть журнал, чтобы не увидеть красочные фотографии дюжины мерцающих драндулетов, не пройти квартал, не вдыхая выхлоп пробки у светофора. Реки отравлены, солевые залежи сохнут, климат на всей планете непрерывно меняется, но мы все равно рулим и моторим. Террористы богатеют в тени ржавых дурно пахнущих нефтяных вышек. Как-то какой-то чудак сел и подсчитал, что если бы мы перестали рулить и моторить, начался бы небывалый экономический бум, а мусульмане через десять лет жили бы в пещерах и ездили на верблюдах. И знаете, кто этому мешает? Вы и еще несколько дураков, которым не хватает воображения понять, что возможности в мире всегда найдутся. Темные дела – часть жизни. Вы, грязная бесчестная свинья, всегда найдете себе помойное ведро, никто у вас его не отнимет. Я понимаю, что родившиеся свиньями не могут перестать ими быть. Но на некоторое время можно, я думаю, перестать по крайней мере быть мудаками. Дать ископаемым залежам отдохнуть. Может, их запас увеличится, если их не будут трогать несколько миллионов лет. Время есть. Если нужны заменители, иные способы хапать деньги, почему бы вам не попробовать торговать наркотиками или страховкой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
