«стетсона» на голове мистера Гудри не было, каблуки щегольских ковбойских сапог волочились по палубе, а кольт американца красовался за поясом чернокожего пирата.
– Это подло! Это акт пиратства! Это нарушение обычаев войны! – взвился лейтенант.
– Ах, мистер Паунд! Во-первых, ваши корабли несли британские флаги и, значит, являются законной добычей, – усмехнулся бородатый предводитель пиратской шайки, – а во-вторых… Во-вторых, после «Александры» не вам, британцам, говорить о подлости и нарушении обычаев.
– Что вы имеете в виду?
– Тогда вы обвинили нас во взрыве вашего броненосца, лейтенант, – усмехнулся здоровяк. – Но знаете, в чем ирония? Если бы взрыв устроили мы, я бы непременно знал об этом и, скорее всего, поучаствовал или даже возглавлял бы операцию. Позвольте представиться: командир Особого экипажа Российского императорского флота, капитан первого ранга Сергей Захарович Балк. Что же касается мистера Гудри… Ему тоже не хватило благоразумия. Он оценил мираж прибылей выше, чем собственную жизнь. Не повторяйте его ошибки, лейтенант.
Послышался мягкий удар в борт, и с подошедшего катера по спущенному адмиральскому трапу начали подниматься русские моряки, в основном либо безусые гардемарины, либо призванные из запаса матросы старших возрастов. Они тоже были вооружены револьверами, вот только стволы у них были совершенно обычными.
Лейтенант Паунд с тоской посмотрел на идущий параллельным курсом русский вспомогательный крейсер, кажется, он назывался «Печора». О да! Даже один его «Дункан» легко мог разобраться с переоборудованным транспортом, если бы не коварно проникшие на борт русские, повязавшие прислугу прямо у орудий, как, впрочем, и всю остальную немногочисленную команду… Кстати, откуда среди них негры?
А теперь сопротивление было совершенно бесполезно, и Дадли Пикману Роджерсу Паунду следовало проявить присущее ему с детства благоразумие. Двигаясь к трапу, он увидел, как русский священник читает короткую молитву над телами убитых. Сидя в катере, он проводил взглядом падающие за борт завернутые в парусину тела, заметив высовывающиеся из последнего сброшенного в воду свертка ковбойские сапоги, вокруг которых был намотан линек с привязанным к нему тяжелым колосником.
* * *
Прежний обладатель этих сапог в настоящий момент сидел в кают-компании, закинув прямо на стол обутые в мягкие тапочки ноги.
– Не хватало мне этого, дон Серджио, – пояснил он. – Все время, пока шкуру американца носил, так и подмывало ноги на стол положить: без этого выбивался из образа, царапало прямо. А нельзя было: англичане американцев в грош не ставят и такой вольности никак не простили бы. В самой Америке-то попроще все, там даже на приеме у президента, когда я рекомендацию у него покупал за пожертвование, такое принято… С Крампом и Мэхеном еще легче было. Ты, к слову, скажи, Захарыч, негров-то откуда добыл, да еще таких лихих?
– Со всей России собирал, – ответил «инженер», – для устранения подозрений. Ну кто подумает, что русский человек может быть не только немцем, но и негром? Они ж там даже про Пушкина толком не знают, не говоря уже о генерал-аншефе Ганнибале. Так что часть своих арапов я нашел в Абхазии, они там давно уже живут, головорезы не хуже местных, а часть из них наши трансваальцы с собой привезли. Там что буры, что англичане – сплошь враги, а вот к нашим прикипели. Бешеный Борис полдесятка из Америки привел, чем-то они ему приглянулись. Одного из цирка взяли, борец не из последних. Он с моими обормотами даже занятия по борьбе проводит. А вон прапорщик Забиякин Константин Максимович, что сейчас «Эксмутом» командует, сын русского матроса. Писатель Станюкович про отца его книжку целую написал. Так-то! Война кончится, я его в корпус сдам, для правильного образования. Глядишь, адмиралом станет.
Суровые воды Атлантики покачивали на волнах шесть британских броненосцев, за одну ночь ставших русскими. Операция «Воздаяние», разработанная лично императором, завершилась just in time, и радиотелеграфист торопливо отбивал шифрованное сообщение, даже не подозревая, что его телеграмма означает коренной перелом в морском противостоянии России и Великобритании.
Историческая справка
Кто скрывался под маской мистера Гудри? Выходец из старинного шляхетского рода Борис Доливо-Добровольский – военный моряк, разведчик, лингвист. Его судьба и уникальна, и похожа на сотни офицерских биографий: служил царю, принял советскую власть, репрессирован.
Накануне Первой мировой войны он с командирского поста на эскадренном броненосце «Слава» был прикомандирован к Морскому генеральному штабу, назначен на должность начальника отделения иностранной статистики, занимался вопросами морской разведки и контрразведки.
Именно к тому периоду относятся его публично высказанные соображения о роли флота в судьбе государства: «Защищая свои интересы на земле, народы создают территориальные армии; защищая свои интересы и права на море, они сооружают военно-морскую мощь, то есть флот, ибо каждая нация, желающая владеть хотя бы частью морской поверхности, должна иметь морскую силу. В вопросе об обладании морем компромисс невозможен: или государство соглашается нести крупные и подчас тяжелые жертвы для содержания флота, или же оно вовсе отрекается от моря и тогда отказывается в будущем от своей самобытности».
26 мая 1902 года. Черноморская развязка
Море было гладким как стекло, и бурун от перископа русской подводной лодки, поджидавшей колонну британских кораблей на выходе из протраленного фарватера, был замечен почти мгновенно. Сразу три дестройера охранения ринулись в атаку, пытаясь протаранить подлую тварь. К сожалению, русский успел погрузиться, но его атака была сорвана, и все семь броненосцев Королевского флота смогли выйти на черноморский простор.
«Да, – подумал адмирал Фишер, злорадно улыбнувшись, – сегодня чудесный день!»
На этот раз сбоя не было: броненосец «Двенадцать апостолов», в одиночестве дежуривший у минной позиции, улепетывал на всех парах. Предусмотрительно конфискованные фелюги и пароходики под турецкими флагами беспрепятственно рассыпались по морю, собирая с воды уцелевших моряков с тральщиков и эсминцев, ставших платой за прорыв.
– У него осталось не больше двадцати снарядов на ствол, сэр, – усмехнулся командир флагманского «Коллингвуда». – Русские неплохо стреляли и пустили нам изрядно крови. Но теперь они почти беззащитны.
– Я считал, Гордон. – Улыбка Фишера больше напоминала оскал. – Его погреба почти пусты. И он будет отходить к Кара-Денизу. Надеюсь, «Екатерины» тоже потратили снаряды, поддерживая очередной десант. Но давайте есть блюдо по кусочкам. Передайте первому отряду: начать преследование.
Более скоростные «Илластриес» и «Викториес», передвигаясь в середине колонны до прохождения минных банок, приняли вправо и прибавили скорость.
– Если у русских действительно осталось всего восемьдесят снарядов, и если они откроют огонь со своей обычной дистанции, я ожидаю четыре или пять попаданий главным калибром, – пояснил адмирал. – В худшем случае мы потеряем один из «Маджестиков», тогда соотношение сил изменится на три к одному. «Екатеринам» придется либо оставить десант наедине с нашими орудиями,
