- Ф-ф-фер-р-флю-х-хт! ("Проклятье!")
Я опрометью бросился вон из ванной. Ведь это же здесь геринговский любимец лишил жизни несчастную женщину!
Однако слегка успокоившись и взяв себя в руки, я снова вошел в ванную. Как я и предполагал, кровью оказалась всего навсего ржавая вода, которая уже вся стекла и теперь бежала вполне прозрачная струйка. Я даже рискнул открыть второй кран - с горячей водой. И снова вздрогнул от утробного сиплого голоса, исходившего из глубины водопроводных труб, из недр старого особняка:
- Ф-ф-фер-р-флю-х-хт!
Похоже, это было последнее слово любовницы, вырвавшееся из перерезанного горла…
Не закончив умывания, я поспешил в свою комнату и запер дверь на два оборота тяжелого средневекового ключа. Эта небольшая спаленка показалась мне плохим убежищем. Больше всего меня беспокоило несоразмерно большое настенное зеркало с мраморным подзеркальником, который поддерживал козлоногий сатир. Только этой нечисти здесь не хватало! Не внушало доверие и готическое оконце, выходившее на крутой скат черепичной крыши и глухой заросший сад.
Быстро раздевшись, я юркнул под одеяло. Придавил ухо второй подушкой и попытался уснуть. Не тут-то было…
По потолку медленно прокатился железный шар. Не знаю отчего еще мог исходить такой мерзкий звук, не говоря о том, кому это за полчаса до полуночи понадобилось что двигать на чердаке. Неужели это, и в самом деле, развлекается голодная "барабашка"?
Но ведь чушь же это! Не может же современный человек с университетским образованием верить в то, что примерещилось какой-то полуграмотной тетке?! Но тогда как объяснить вот этот протяжный рокочущий звук, который пополз по другой диагонали потолка? И почему вдруг так явственно громко заскрипела резная дубовая лестница? Если я совершенно один в этом особняке, то кто же хлопнул сейчас дверью в моем коридоре, и чьи это шаги приближаются к моей двери?
Я отбросил подушку и сел на постели. Может, это душа убиенной здесь женщины навеки поселилась в доме убийцы, и неприкаянно бродит здесь, пугая новичков-постояльцев? И словно отвечая на мой немой вопрос, полуночную тьму комнаты озарила иссиня-белая вспышка, точно молния полыхнула. И тут же что-то протяжно зажужжало. Я перекрестился в холодном поту - что это?
Если бы не догадался сразу, сошел бы через минуту с ума от ужаса. Там на подзеркальнике сама собой сработала вспышка моего фотоаппарата, который я туда положил. А зажужжала обратная автоматическая перемотка пленки, поскольку кадр был последним.
Но кто нажал на спуск? Любопытная барабашка, как предупреждала хозяйка этого зловещего особняка? Почему электронная "мыльница" вдруг не с того не с сего сработала? Эй, ты, который с университетским образованием, объясни что-нибудь! Все равно ведь уже больше не уснешь…
Я и не уснул. Глаз не сомкнул, пока рано утром не пришла буфетчица-горничная-кастелянша в одном белом фартуке.
- Ну, как вам тут почивалось? - Любезно осведомилась она. Я бы счел вопрос издевательским, если бы хозяйка честно не предупредила меня с вечера о возможных аномалиях старого дома.
Я не стал расписывать свои ночные страхи, а молча последовал за ней на чердак, где стал свидетелем старинного языческого обряда умасливания домового. Это было в начале двадцать первого века и дело происходило не деревенской глуши, а в современнном индустриальном и университетском городе, бывшей столице Восточной Пруссии… И я снимал все это на свою вторую - цифровую камеру.
Однако на том чудеса не кончились. Хозяйка протирала бронзовую статуэтку Нефертити, стоявшую на каминной полке.
- Вот - единственная вещь от того летчика осталась. Он ее из Египта, говорят, привез.
- Воевал, наверное, там.
- А кто же его знает, может и воевал… Так барабашка эту Нефертити очень боится. Как разбуянится, так я эту статуэтку с собой в комнату приношу - враз смолкает. Как черт ладана боится.
- Что ж вы мне ее с собой-то не дали?
- Да забыла. Вы уж простите. В следующий раз обязательно поставлю.
Спустя ровно час после этого разговора, я заглянул в кафе у ворот Зоопарка, чтобы подкрепить себя после полубессонной ночи чашечкой крепкого кофе. И вдруг просто остолбенел, даже глаза протер: за стойкой бара стояла живая Нефертити. Именно она и подавала мне чашечку кофе. Сходство было разительное! Я рассказал молодой женщине о том, что произошло со мной минувшей ночью, про бронзовую статуэтку, про то, как потрясающе она похожа на древнеегипетскую царицу.
Она верила и не верила. Особенно насчет Нефертити.
- Мне никто этого никогда не говорил.
Я попросил ее выйти из-за стойки и сфотографировал женщину на фоне тростниковой циновки, которая завешивала солнечное окно на веранде. Потом показал ей на мониторе цифровой камеры интерьеры виллы и бронзовую статуэтку жены фараона. Все было более, чем наглядно. А когда я упомянул, что у Нефертити было пятеро дочерей, то и моя собеседница вдруг всплеснула руками:
- И у меня - пятеро! И все девочки!
Тут уж настала моя очередь верить, не верить. Так не бывает. Ведь это нечто более, чем простое портретное сходство. Тут и явная параллель женской судьбы.
В конце концов, Лену, так звали калининградскую Нефертити, вся эта история заинтересовала настолько, что она согласилась заглянуть в обеденный перерыв на таинственную виллу. В сопровождении хозяйки дома, потрясенной тем, что ее бронзовая статуэтка столь сказочно ожила, Лена обошла все комнаты и даже рискнула подняться на чердак. В мертвой тишине загадочного дома только поскрипывали деревянные ступени под нашими ногами.
- Ну, все! - радовалась горничная-кастелянша. - Теперь пусть только попробует пошуметь. Слышь, барабашка, живая Нефертити на тебя объявилась! Она тебе задаст!
Что должна была задать барабашке Нефертити, хозяйка особняка не уточнила, но вторая и третья ночи были совершенно тихими. И кран в ванной комнате перестал хрипеть свои проклятия. Вот только все часы - и напольные в гостиной, и настенные в спальнях вдруг все остановились.
Остановись, мгновенье…
КАИНОВ ДЫМ
Все мы вышли из моря. Все мы стремимся вернуться в него, хотя бы на несколько минут во время курортных купаний.
Море кормит нас так же, как и земля: рыба, моллюски, водоросли, китовое мясо, тюлений жир, ракообразные…
Но мы принесли в нашу древнюю колыбель - смерть! Смерть, которая страшнее Хиросимы и Чернобыля… Мы нанесли мощнейший химический удар по Океану. Чем-то он ответит?
И пришел невод с отравой морскою…
В августе 1969 года датские рыбаки, ловившие сельдь в Малом Бельте (пролив на выходе из Балтийского моря) вывалили из трала вместе с рыбой ржавую бочку с полустершимися германскими литерами на боках. Бочка была наглухо закупорена. Но из проржавевшей оболочки на палубу стекала вязкая бесцветная жидкость. Через несколько секунд рыбаки, сбежавшиеся посмотреть на странный улов, почувствовали нестерпимую резь в глазах. На руках, прикоснувшихся к бочке, вздувались ожоги, переходящие в язвы… Вызванный по рации вертолет береговой охраны эвакуировал пострадавших. По счастью, все остались живы, но ослепли. Врачи констатировали тяжелое отравление ипритом.
