— Тут работает связь?
— По местной, — отмахнулась она, — типа рации… Он думал, что я сплю. А я не спала и слушала… Знаешь, как с их языка на наш «семья» переводится?
— Это важно?
— Важно, раз спрашиваю, — вспыхнула Маша. — Неделя!
Димон хмыкнул.
— Что «неделя»?
— Семья — это неделя.
— И что? — всё ещё не понимая, к чему девушка ведёт, пробормотал Бьёри. — В некотором роде даже похоже. У нас «семь я». У них «семь дней».
— Семь дней, — передразнила Маша и поёжилась, как от холода. — А семь мужей не хочешь? У них тут с женским полом напряжёнка. Ну, и сообразили, что самый оптимальный вариант — это когда у одной бабы на каждый день недели по мужику будет. Вот Вис время и тянул. Завтраками меня кормил, чтоб я не сбежала, а сам пока по своим родным и приятелям «недельку» для меня комплектовал. Сука.
Димон бы последнее слово заменил другим, более веским и внушительным. И обязательно заменит. А ещё, пожалуй, сделает жердеобразную Киру на одну седьмую вдовой.
Глава 18, в которой рассказывается про фигу, Пудю и «спасательный» круг
Диметриуш позеленел и так скрипнул зубами, что я испугалась, как бы он мне счёт от дантиста не выставил.
— Неделька, значит, — нехорошо сощурившись, произнёс он, закусил губу и вдруг из зеленоватого превратился в молочно-бледного. — Он тебя… если кто-нибудь… ты только…
— Фу! — меня передёрнуло от отвращения, когда я поняла, о чём он говорит. — Нет! Никто даже не пытался, слава Богу.
Димон выдохнул и закрыл глаз. Возможно, конечно, он закрыл оба глаза, но из-за повязки мне не было видно.
— Дим, а зачем тебе повязка? Я же видела — у тебя здоровый глаз…
— Здоровый? — он насмешливо посмотрел на меня и растянул губы в улыбке. — После того, как ты к нему приложила свою нежную ручку, его можно назвать каким угодно, но не здоровым.
— Прости, — неожиданно смутилась я.
— Забудь. Это ерунда. И я уже привык. Маша, ты того, кто тебя из Монастыря выкрал, видела?
— Они мне глаза завязали.
А точнее, мешок на голову надели. И было мне до обидного страшно, так страшно, что я забыла и про сопротивление, и про то, что неплохо было бы обратиться в слух, чтобы вызнать случайно обронённые тайны моих похитителей. Только они ничего, кроме меня, не роняли, а если и роняли, то делали это на окай. Ну, или на каком-то другом языке, которого я тоже не знала. Сволочи.
Немного соображать я начала, когда один из тех двоих, что куда-то меня несли, закричал громким шёпотом:
— Господин, господин! Торопиться надо! Мы Красного отвлекли, но, боюсь, это не надолго.
Затем лязг металлических дверей, приглушённые голоса и, наконец, отрывистый приказ — и, главное, голос такой знакомый! А откуда я его знаю, не вспомнить:
— Ждите здесь. Я вернусь.
— А долго ждать? — несчастным голосом пискнул один из похитителей.
— Неделю! — гнусаво рассмеялся главный, и я почти-почти его узнала.
А потом меня снова куда-то понесли, чертыхаясь и сопя, когда же в очередной раз уронили, я почувствовала под собой песок, а что случилось со мной дальше — я затрудняюсь сказать. Потому что я девушка, конечно, бесстрашная, в некотором роде, но не настолько, чтобы с головой кидаться в омут. А именно так я и поступила, когда набрала полные горсти песка и сыпанула им вверх, в сторону голосов.
До сих пор не пойму, как так получилось, что я попала в четыре глаза сразу. Должно же было мне хоть в чём-то повезти!
Сначала я поняла, что меня никто больше не держит, затем удивилась злодейской непрозорливости (я бы на их месте конечности бы жертве связала), а уже после этого встала на четвереньки и сорвала со своей головы мешок.
Я говорила, что мне было страшно, когда кто-то сказал: «Ничего личного», — и попытался меня оглушить? Враньё. По-настоящему страшно мне стало только сейчас.
«Я в аду!» — подумала я, глядя на кроваво-красное небо, с которого на меня таращились два огненных глаза.
«Я точно в аду!» — поняла я, оглядываясь по сторонам. От горизонта до горизонта не было ничего, кроме ослепительного и жаркого песка.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Теорию о том, что я умерла, и мою грешную душу перенесло в обитель мёртвых, подтвердил внешний вид двух злодеев, которых я ослепила песком.
Они не были детьми, как мне думалось, когда я вслушивалась в их тоненькие голоса. И людьми они не были. И демонами. Больше всего они были похожи на помесь орангутана с шакалом, только вместо носа у них был маленький волосатый хобот. Жуть до чего противный.
— Вы кто такие? — неожиданно хриплым голосом спросила я и глазами поискала палку или что-нибудь, что помогло бы мне чувствовать себя более уверенно.
Только вокруг пустыня, и нет ничего и никого. Лишь я, песок, красное небо с двумя пугающими солнцами да два моих похитителя, которые пытаются очистить глаза от песка. Причём довольно успешно, надо сказать.
Именно в тот момент до меня, наконец, дошло, что я совершенно одна неизвестно где, и уж точно не на родном Тринадцатом. Мне и до того было страшно, а теперь стало просто ужасно и захотелось плакать.
— Да что ж я невезучая-то такая! — воскликнула я и беспомощно всплеснула руками, настороженно следя за движением двух существ, которые уже успели оправиться от моей атаки и теперь перещёлкивались между собой, видимо, обсуждая, как лучше меня снова сцапать.
— А вот шиш вам! — выругалась я в то время, как в голове заиграло старое и безмерно любимое: «Я не сдамся без бою».
— Шиш! — повторила воинственно, чувствуя, что на глаза наворачиваются слёзы и, скрутив фигу, ткнула ею в сторону одного из злодеев, а тот упал, как подкошенный и заголосил так жалобно-жалобно, что я едва не кинулась к нему с вопросом: «Что болит?».
Вместо меня к товарищу подскочило второе существо, прижало того к груди, бережно обхватив за голову и, не глядя мне в глаза, зашептало:
— Нам не сказали, что ты ведьма. Мы не знали, если бы мы знали…
— Прости, — просипел раненый, приподнявшись на руках и повернув ко мне свою морду. Я же отшатнулась непроизвольно, прикрыв рот рукой, потому что из глаз моего похитителя текла кровь. Это что, я сделала? Обескураженно посмотрела на свою ладонь. Но как?
Мои похитители представились мне как даам-ши, и я сразу подумала, что это фамилия, и только потом они разъяснили мне, что это значит. Разъяснили и поклялись, что будут обо мне заботиться, что добудут воду и поймают кого-нибудь на ужин. Клялись в вечной верности и порывались целовать мне ноги, но я не верила ни единому их слову и, на всякий случай, держала в кармане фигу.
В тот же день, только чуть позже, выяснилось, что я не напрасно подозревала их в неискренности. Мы как раз ели кого-то, кто при жизни был помесью змеи с мышью. Вида существо было отвратительного, но после того, как даам-ши его для меня поджарили, его стало возможно есть, если при этом зажмуриться и дышать через раз. Я слушала о том, что даам-ши знали о Подвале и мрачно размышляла о своём нерадостном будущем, когда внезапно выключили свет.
Именно так. Божественная рука повернула божественный выключатель, и на бескрайнюю пустыню упала непроглядная тьма.
— Ох, — выдохнула я и потянулась к конфискованной у одного из даам-ши зажигалке. А когда, щелкнув кремниевым колёсиком, подняла над головой язычок неуверенного пламени, от моих похитителей уже и следа не осталось. Полудемоны, воспользовавшись темнотой, сбежали, бросив меня на произвол судьбы. Видимо страх перед ведьмой был страшнее страха внезапной и мучительной смерти в желудках ночных обитателей Подвала. Почему-то я была уверена, что свою жизнь даам-ши закончат именно так.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Надо было на них с другими жестами поэкспериментировать, — проворчала я, глядя на огонёк. — Средний палец показать или двойной кукиш. Или козу…
Кажется я долго ещё перебирала все известные мне фигуры из пальцев, чтобы не думать о том, что пламя рано или поздно потухнет, и я останусь в темноте…
