И самое обидное: воду Димон чувствовал, она была здесь повсюду. На метровой глубине, не больше. Так близко и так недосягаемо. Ибо не достать же её никак без магии или хотя бы без лопаты.
Ещё тридцать минут спустя Диметриуш понял, что источник придётся откапывать вручную. Потому что, если он не дойдёт до того места, куда его ведёт «жучок», в ближайшее же время, сил на физический труд уже не останется.
— Будь оно всё проклято! — прорычал наследник Империи демонов и вывернул карманы на предмет чего-то, что можно было бы использовать вместо совка. Глаз упал на дорогущий чехол мобильника. Чёрный, с фигурой девушки, стилизованной под горящее пламя. На заказ делал…
Жалко, конечно. Но если не он, то что? Связка ключей? Открывалка? Швейцарский нож?
Диметриуш махнул рукой и принялся за работу.
— В конце концов, — бормотал он, чувствуя, как оба солнца яростно поджаривают его обнажённую спину, — один метр — это же не так и много. Да у меня нога длиннее!
Песок в пустыне очень сильно отличался от песка на Балтийском побережье, где Димон отдыхал каждое лето своего детства. Его сложнее было копать, потому что под руки то и дело попадались мелкие камушки, острые, как стекло. Не помогали работе и многочисленные ящерки. Вёрткие и злые, как свора оголодавших адских псов, они совершенно немотивированно нападали на Диметриуша, искусав ему все пальцы. К тому же мерзкие создания оказались ядовитыми, о чём Бьёри догадался, когда руки начали нестерпимо зудеть.
К тому моменту, когда на дне ямы наконец появилась вода, Димон успел познакомиться и с другими, не менее милыми и приветливыми обитателями пустыни. Сначала появилась стайка маленьких птичек без крыльев, но с длинными острыми клювиками, и из этих клювиков вырывался просто отвратительный писк. Счастье, что пернатые бегали вокруг, но боялись приближаться. Димон подозревал, что боялись они ящериц, которые на фоне птичек уже не казались такими мерзкими. Вслед за птичками откуда-то выполз жук. Чёрный, огромный, с пугающе шевелящимися жвалами. Диметриуш никогда не боялся насекомых, но этот наводил на него даже не страх, а откровенный ужас.
И под занавес явился полоз. Метра три в длину. С жёлтым брюхом и спиной, украшенной замысловатым узором. Вот тогда-то Диметриушу и пригодился швейцарский нож, которым он воспользовался, истово молясь при этом, чтобы здесь не появились и другие, более серьёзные хищники Подвала. Смертельно ядовитые, саблезубые, безжалостные. И самым страшным из них был большой плоскозадый мозгоед (если верить учителю зоологии, с ним без магии вообще невозможно справиться).
После змеи новые обитатели пустыни на глаза демону не попадались, да и старые держались на расстоянии. Бьёри даже сразу подумал, что они почувствовали в нём силу, но потом понял, что вся шайка-лейка отвлеклась от него только потому, что занялась пожиранием мёртвого полоза.
А потом на дне ямы, наконец, появилась вода. Самая вкусная из того, что Диметриушу приходилось пробовать в жизни. Напившись вдоволь и освежившись, он сделал небольшой запас жидкости, намочив собственную майку и завернув её в найденный тут же кусок полиэтилена. И уже после этого отправился в дорогу. Не один, а в компании птичьего визга и суетливой беготни ящериц. Зверьё, по всей вероятности, признало в нём не жертву, но добытчика и увязалось следом, в рекордные сроки прикончив мёртвую змею.
Ещё перекапывая пустынный песок, Димон решил, что на часы смотреть больше не станет. Что толку? Он и без взгляда на циферблат чувствовал, с какой скоростью убегает время, и понимал, чем ему это грозит. А перед глазами то и дело мелькало открытое окно из истории про Питера Пэна. И от этого было как-то не по себе. Как и от того, что за последние пару часов ни одно из светил не дрогнуло, чтобы поменять своё месторасположение.
— Нечеловеческая жуть, — бормотал Диметриуш, смирившись со внезапно проявившейся привычкой разговаривать с собой вслух, — от этого же с ума сойти можно! Светит и светит, зараза!
Зачем-то рванулся в сторону одной из суетившихся под ногами ящерок и промахнулся, растянувшись на горячем песке.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Мутило от жары и ослепительного света. К тому же снова захотелось пить. Зарычал в приступе злого бессилия и шарахнул кулаком по земле. Если так пойдёт и дальше, он просто начнёт пользоваться магией, наплевав на то, что все учёные Мироздания, занимающиеся исследованием Подвала, категорически не советовали это делать.
— Проклятье! Здесь вообще бывает ночь? Хочу темноты! — прокричал Диметриуш и не на шутку перепугался, когда оба светила вдруг погасли. Именно «вдруг», словно кто-то повернул рычажок выключателя. Тьма была такая, что в голову немедленно полезли мысли о слепоте.
— Значит, вот оно как бывает, — пробормотал Бьёри и почувствовал, что чьи-то маленькие, но очень острые зубки вцепились ему в ногу чуть выше кроссовка. Стряхнул обнаглевшую ящерицу и достал из кармана мобильник, чтобы подсветить себе дорогу и найти своего «жучка». Почему-то, мечтая о наступлении ночи, Диметриуш не подумал о том, что прибор ночного видения в его арсенале не числится. А уже в следующее мгновение он позабыл обо всём, потому что краем глаза выхватил из темноты голубой огонёк. Он был так близко — метров пятьсот по правую руку, не больше — что Димон не поверил своему счастью.
— Пусть это будет Машин мобильник, пожалуйста! — взмолился он и припустил на свет, стараясь не думать о том, какие порождения пустыни могут выбраться из своих укрытий с приходом темноты.
Но то ли удача наконец решила повернуться к измученному путешественнику лицом, то ли у всех чудовищ Подвала сегодня была ночь человеколюбия, во время этого забега Диметриуш никого не встретил и ни обо что не споткнулся. Если только о заливистый смех, который донёсся до него из темноты.
Смех? Серьёзно?
Остановился, чтобы успокоить дыхание и прислушаться. Шелест многочисленных лапок, едва заметный писк и снова. Да. Определённо, смех.
«В любом случае, это лучше, чем крик ужаса или плач, — рационально заметил Бьёри, — хоть я и не понимаю, как тут можно веселиться».
А главное, с кем.
Еще той же ночью, но гораздо позже, Диметриуш задавался вопросом, почему он решил, что там, в пустынной ночи, смеётся обязательно Мария. Это мог быть кто угодно. В конце концов, Подвал обитаемый мир. И среди его обитателей встречаются не только преступники и авантюристы, но и учёные, и путешественники, и аборигены, в конце концов. Об этом он тогда не думал, твёрдо уверенный, что через несколько минут найдёт свою пропажу.
Она действительно нашлась минуты четыре спустя, вынырнула из темноты в круге тёплого света, да не одна, а с целой компанией. На мгновение у Диметриуша даже дыхание перехватило от обиды и острого чувства несправедливости. Пока он, фактически жертвуя собой, преодолевал пустыню, сражался с её обитателями и мучился от жажды, та, которую он собирался спасать, судя по всему, прекрасно себя чувствовала, возлежа на шкуре какого-то пустынного мамонта и потягивая что-то явно алкогольное из большой жестяной кружки.
Пользуясь тем, что до сих пор его никто не заметил, Диметриуш замер на границе светлого круга и прислушался.
— Вис, признайтесь, вы это всё придумали! — девушка кокетливо стрельнула глазами в сторону лохматого небритого здоровяка и погрозила ему пальчиком. — С нормальными людьми просто не может столько всего случиться.
— С нормальными-то не может, — по-дурацки окая, согласился мужик. — Но где ж вы тут нормальных-то видели, Машенька. Нормальные — они в другой вселенной, а здесь только мы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
И широким жестом обвёл небольшую стоянку. Димон оторвал разгневанный взгляд от улыбающейся ведьмы и решил оглядеться. То, что он принял за свет от экрана мобильника оказалось частью странного аппарата, напоминающего пульт управления космического корабля. И вот что странно: его-то Димон видел, а свет от костра, вокруг которого расположилась вся компания — нет. Чтобы проверить свою догадку, Бьёри шагнул назад, и в то же мгновение погрузился в темноту, подсвеченную лишь одиноким огоньком непонятного происхождения. С таким явлением ему ранее сталкиваться не приходилось. И это вызывало азарт, но не заглушало досаду.
