«Бам-бам-бам!» – непримиримо прогремел гром.
«Возвращайтесь, придурки», – отчётливо расслышала я.
Но вместо того чтобы сдать назад, мы, как истинные придурки, после первой же ослепительной молнии рванули вперёд.
– Кагата! – надрывалась я. – Сио Лантий! Вы там совсем с дуба рухнули?!
Но они уже унеслись на порядочную дистанцию, и мне пришлось их догонять, так как нет ничего хуже, чем заблудиться в лесу в грозу – да ещё без союзников.
Гром грохотал не хуже, чем басы на концерте какой-нибудь рок-группы, и у меня создавалось впечатление, что я нахожусь прямо рядом с колонкой. Зажимая пальцами уши, я мчалась вслед за подругой и напарником и мокла под дождём. Дождь полил с новой силой и был максимально далёк от того беззаботного слепого дождика, который ознаменовал приход профессора в нашу лачугу.
Вымокнув до нитки, я на секунду задалась вопросом, почему при появлении Деуса Нима Инычужи не прикинулись какими-нибудь табуретками или, на худой конец, просто не забаррикадировались в комнате. Наверное, весь расчёт был на профессорскую скоропалительность и на то, что он не обратит на них внимания. По сути, так и вышло.
Деус Ним в последнее время напоминал стрелу, которая смотрит прямо в цель и не пользуется периферийным зрением. Кажется, Сио Лантий перенял от него эту прискорбную манеру и теперь тоже смотрел в цель, игнорируя сопутствующие факторы. Такие, например, как ругань Кагаты или та же гроза.
Парень пёр сквозь лес напролом. У него, похоже, и мысли не возникало, чтобы поискать укрытие под какой-нибудь приземистой ёлкой.
Подружка моя чертыхалась и грозилась огреть приятеля дубиной. Мне тоже начало казаться, что агрессивное применение физической силы в данном случае далеко не худший вариант. Вероятно, из-за слов профессора про «ты нас всех подводишь», Сио Лантий выжил из ума, вышел из себя и мчал в таком удручающем помрачении всё глубже в чащу.
А в чаще всякое, знаете ли, водится.
Например, змея, глотательница глаз. Или монстр, в чьём рационе преобладают человечьи мозги. Да и мало ли кто ещё. Но у напарника сорвало крышу и отказали тормоза. Ему не было дела до всяких хищных созданий, до ливня и нас, промокших. Ему не было дела даже до промокшего себя.
Слабо верилось, что этот деструктивный процесс запустили в нём обронённые сгоряча слова Деуса Нима. Сио Лантий не из тех, кто подвержен влиянию эмоций и может из-за пустяка закатить истерику.
Только сейчас я дошла до ужасного умозаключения: на парня воздействовали извне. Его опутали мороком и манили. Манили в западню. И нас с ним за компанию.
Ливень кончился. Как траурное покрывало, над лесом расползалась ночь.
– Сио Лантий, стой! – напрягая связки до предела, проорала я. – Сто-о-ой!
Судя по всему, вместе с драконьей энергией я приобрела ещё пару-тройку уникальных качеств, и громкий голос был в их числе.
Меня отлично услышала Кагата. Она остолбенела, словно корни в землю пустив. Напарник же, сделав несколько неуверенных шагов, застыл чуть в отдалении и резко повернул голову. В его глазах переливалось жидкое серебро.
Так я и думала. Околдовали беднягу. Только вот кто?
Что-то драконье во мне сбило вражеские настройки, и к товарищу со съехавшей крышей стала потихоньку возвращаться самоидентификация.
– О, Нойта, а что мы здесь делаем? – удивлённо хлопая глазами, обретшими первоначальный цвет радужки, выдал он.
– Тебя о том же хотела спросить, – буркнула я, походя к нему и разворачивая его к себе. – Тут какое-то колдовство действует, ты подпал под чужие чары и неизвестно куда нас завёл.
– Не следует бродить по лесу Хвоистых Химер, если ты в отчаянии или в обиде на кого-то, – сказала Кагата. – Существует поверье, что в таком состоянии люди особенно уязвимы и могут стать лёгкой добычей для Пожирателя. К ним ничего не стоит применить запутывающие заклинания, и они всегда исправно сбиваются с пути.
– Ещё бы немного, – стуча зубами, проговорила Кагата, – и мы бы угодили прямо к Пожирателю в лапы. Ну, спасибо, Сио Лантий, удружил.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Давайте, что ли, выбираться отсюда, пока не поздно, – пробормотала я. – Ночь вон уже, а мы…
– Заблудились, – подытожила за меня подруга. – Вдобавок у меня серк-ри сел. Веселуха.
– И мой сел, – потерянно отозвался напарник, попытавшись проверить связь. – Это что, заговор такой? У нас же теперь ни навигатора, ничего.
Ага, подумала я, самое время поддаться панике и начать рвать на себе волосы. Можно заодно на луну повыть от безысходности. Может, хотя бы нежить распугаем. Я кожей чувствовала, как в стылом мраке леса собираются, множатся вокруг нас неведомые твари – пока только в роли пассивных наблюдателей. Но кто знает, что взбредёт им в голову в следующий момент?
У нас было два пути. Мы втроём могли раскрыть крылья, воспарить над лесом и, определив направление, вернуться домой, как нечего делать. Но Кагата на это возразила, что в первую ночь весны (опять же, по поверьям) множество демонов вырывается из своих берлог на охоту за такими, как мы. Стоит только обнаружить свою истинную суть – и на тебя набросятся полчища чудовищ, единственная цель которых – выпить тебя без остатка.
Короче говоря, рискованная затея. Поэтому я предложила второй путь: ноги мои, говорю, совсем в этих сапогах вспотели. Надо бы хоть носки снять. А носки Пересеченем связаны, с участием Путеводной Нити. Пока она сидела в мотке ниток, несколько её выпавших волосинок вплелось в узор и составило единое полотно с пряжей. Всего-то и надо, что вынуть один волосок из носка. Плёвое дело на пару секунд.
Сказано – сделано.
Друзья глядят на меня, как на припадочную: какой-то волос поможет нам выбраться из леса? Да ну, с ума она сошла, наверное. Но я отдаю распоряжение не прекословить и хвататься за меня, а заодно друг за дружку. Вот он, тот самый момент, когда нам стоит держаться вместе.
Серебристый волос Путеводной Нити открывает передо мной совершенно иную реальность с тропинками, подсвеченными неоновым зелёным, которые на сто процентов безопасны и точно выведут, а не заведут. Другие – ложные – тропы подсвечиваются красным: ни в коем случае не ступай на них, не то живым не выйдешь.
И главная задача Сио Лантия и Кагаты – положиться на Нойту Сарс, довериться этой дурынде, которая, по их мнению, не ведает, что творит.
– Верьте мне, – говорю. – Объяснения будут потом, когда придём домой.
А мистических сущностей – молчаливых, инертных – всё прибывает во мраке чащобы, и мрак густеет, наваливается на нас. И кажется – ещё немного – и нечем станет дышать.
Но мы идём и не оглядываемся. Иногда страху не стоит смотреть в глаза. Некоторых страхов разумнее избегать.
Постепенно лес редеет, сквозь кроны обескураженно проглядывает луна: «Так вот, где вы были всё это время! А не желаете ли, я освещу вам дорогу?»
И удушливая немота отступает, а мрак захлёбывается в себе самом, пока мы осторожно идём, схватившись друг за дружку, по правильной тропе. Волосок Путеводной Нити утешающе серебрится в моих пальцах. Слышатся шорохи. В ветвях и норах шуршит, копошится жизнь.
И Кагата впервые за долгое время выдыхает.
– Было жутко, – поёжилась она, когда мы вышли на первую улицу города. – У меня едва кровь в жилах не замёрзла.
– Не пойму, что на меня нашло, – сказал Сио Лантий. – Чуть не угробил нас.
– Все решения, – назидательно сказала Кагата, – надо принимать не впопыхах, а только на свежую голову. В следующий раз умнее будешь. А ты Нойта, объясни уже, наконец, что это за волшебные волосы такие у тебя в носках? Если это шутка была, пеняй на себя.
Тогда я вкратце поведала подруге, с какими чудными созданиями живу и рассказала ей об особенностях Путеводной Нити в частности. А также о том, как однажды её волос спас меня от голодной смерти на зачарованной улице Угловой.
От удивления Кагата открывала и закрывала рот и наверняка готовилась засыпать меня новыми вопросами. Но тут нам навстречу, размахивая четырьмя руками, выбежал всполошённый Пересечень.
