Евсею стоило немалого труда удерживать себя от соблазна… "А почему бы и нет? – к собственному немалому удивлению оставаясь абсолютно спокойным, подумал он. – Пройдусь немного, отыщу какое-нибудь тихое спокойное местечко и предамся мечтам", – и он зашагал прочь от повозок.
В небе вились стайки птичек, весело щебеча, зовя за собой. В густой зеленой траве стрекотали кузнечики, не обращая никакого внимания на вторгшегося в их владения человека, и лишь когда он подходил слишком близко – поспешно отпрыгивали из-под его ног, недовольно шурша травой. Над землей порхали разноцветные бабочки – белые, желтые, голубые и даже огромные, с причудливым узором на крыльях и длинными тонкими усиками шоколадницы. На миг внимание караванщика привлек к себе протяжное жужжание – над цветками пролетел толстый мохнатый шмель.
"Может быть, стоит сказать Шамашу, что Мати боится жуков? – караванщик как раз подходил к берегу реки. – Нет, – он решительно повернулся и зашагал в другую сторону. – Это наилучшее место для того, чтобы расстаться со своими страхами.
Его магия уже помогла мне. Пусть она излечит и малышку".
Он спустился к воде, снял ботинки и, закатав брюки, осторожно вошел в реку. Ее прохладные волны осторожно касались ног, песок был мягок, словно пух. Под прозрачной кромкой меж камней скользили блестящие рыбки.
Евсей раздумывал, что бы ему сделать – искупаться или, соорудив удочку, половить рыбки для ухи… И тут он увидел… По лазурной глади, спокойны и величавы, плыли два лебедя – черный и белый. Их маленькие головки с длинными красными клювами были опущены на грудь, перья сложенных крыльев трепетали на ветру.
– Великие боги! – прошептал караванщик. Он застыл на месте, не решаясь пошевелиться, боясь нарушить покой мира и спугнуть птиц.
Они не просто пришли из легенд, а были самим духом магического края. Лишь в реальном мире для них не осталось места. Города – островки тепла и света – были слишком малы и тесны. Им ли, духам свободы, жить в клетках, пусть даже золотых?
Пустыня бесконечна и величественна, но ее лютый холод замораживает воздух, не давая подняться над землей, завораживая дыхание, отнимая жизнь.
Лебеди не замечали караванщика, чужого их духу. Медленно и величественно птицы подплыли к тому месту, где сидел Шамаш, остановились, закружились на месте, вытянув шеи, захлопали крыльями по воде, привлекая к себе внимание.
Ребятишки увидели их, вскочили на ноги, что-то закричали, показывая на удивительных гостей пальцами.
Евсей был слишком далеко, чтобы разобрать слова, но он видел, как, на миг повернувшись к Шамашу и выслушав то, что он хотел им сказать, несколько малышей бросились назад, к повозкам. Поспешно вернувшись, они притащили с собой буханки хлеба. Разломав их на маленькие кусочки, детишки спустились к воде: кормить птиц.
Размахиваясь, они, что было сил, кидали кусочки лебедям, смеясь, наблюдая за тем, как эти удивительные создания ловили корм, макая его, словно в молоко, в чистую речную воду.
Евсей качнул головой:
"Правду говорят, что души приходят из сказочных земель, – думал он. – Пока у маленьких детей память прошлого чиста и свежа, они готовы поверить во все, что угодно… Вернее, они хотят верить. Потому что в мире чудес вера – дыхание жизни…
И нет ничего невозможного, когда даже само это слово принадлежит только земле людей…" Оставив голубую ленту реки за спиной, он пересек луг, погружаясь по пояс в густые пахучие травы, шептавшие заклинания и колыхавшиеся од порывами ветра.
У горизонта показался лес. Высокие, вставшие до самого неба деревья манили в свои объятия, и Евсей, поддавшись этому чувству, направился к ним.
Он был полон чудес. По зеленым ветвям прыгали, цокая, рыжехвостые пушистые белки.
В кустах мелькали длинные уши пугливых зайцев. А такого обилия грибов и ягод караванщик не видел никогда в жизни, хотя ему довелось пройти на своем веку множество лесов, окружавших города.
"Сказка!" – ему приходилось снова и снова напоминать себе, слишком уж реальным казалось все вокруг.
Малина была огромной и сочной, пахла свежестью и сладостью… Караванщик не смог удержаться. Сорвав несколько ягод, он поднес их к лицу, повнимательней рассматривая и вдыхая аромат, а затем, с некоторым сожалением, отправил в рот.
Потом еще, еще… Он остановился лишь когда язык с непривычки стало щипать, а крохотные косточки, застряв в зубах, начали неприятно поскрипывать.
"Интересно, кто-нибудь додумается взять лукошки и пойти собирать грибы и ягоды? – подумал он. В первый миг Евсей даже пожалел о том, что Шамаш удерживает детей в поле, вместо того, чтобы отпустить их в лес. Но потом увидел: рядом с знакомыми кустами малины и ежевики, поднимались, маня к себе спелыми красными ягодами, растения, невиданные на земле… Ему сразу же вспомнилось, что в сказочных владениях богов не все ягоды съедобные. Некоторые ядовиты по природе, другие несут на себе заклятия, случайно упавшие на них с уст Губителя, когда тот снаряжал свои стрелы, готовясь поразить ими всех, кто по какой-то причине прогневал злопамятного, не знающего ни жалости, ни сострадания, бога. – Нет, это не сама сказка, а мир, созданный Шамашем по ее образу, – пытался он успокоить себя, – а, значит, в нем не может быть зла, – но беспокойство, наверное, сродни тому, что испытал Лис, узнав, что все они перенеслись в земли чуда, не покидало его. – Шамаш не знает всего… Нет, он, конечно, знает, просто… Возможно, он понимает все иначе, и то, что представляется ему абсолютно безопасным, нам может грозить бедой. Ведь мы – простые люди, а не небожители… И не бестелесные души, которым не приходится заботиться о сохранении жизни… Так или иначе, пусть уж лучше дети будут в поле, под защитой наделенного даром. Взрослые же должны сами о себе позаботиться – им дана голова, чтобы думать, и память, чтобы помнить, чего опасаться, чего – нет".
Караванщик убедился в своей правоте, заметив рядом с низенькими кустиками черники заостренные листики и черные, собранные в горсти ягоды бузины. "Как просто маленькому несмышленышу, стремящемуся все попробовать на вкус, обмануться и отравиться, возможно, платя за любопытство самой жизнью", – он со злостью придавил растение ногой к земле, сбивая ягоды и втаптывая их в черную, жирную землю.
Он собрался вернуться, предупредить остальных об опасности, чтобы все были осторожны в лесу, но тут его внимание привлекло какое-то серебристое свечение.
Оно манило к себе, обещая раскрыть все тайны мироздания. И Евсей, хотя и понимал, что за внешним блеском может скрываться беда, сдавшись на милость победившему его чувству, не в силах более контролировать свои мысли и движения, пошел вперед.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
