Мы смогли, мы буквально ворвались в лес, начали рыскать между деревьями. Теперь можно было не бояться, что нас подстрелят. Преследователи наверняка потеряли нас из виду. Но останавливаться нельзя – мары идут следом, мары наверняка бегут. Мы еще не выиграли, мы всего лишь получили небольшую фору. Терять ее нельзя.
Рысканье между деревьями привело к тому, что между нами с Кийко было уже больше двадцати метров, как минимум.
Я сменил направление, начав бежать в его сторону. И тут он исчез.
Вот только что я видел его фигуру, мелькавшую между деревьями и кустами, и вот ее нет!
Я рванул к тому месту, где успел заметить его в последний раз. И еле успел затормозить возле крутого склона, идущего вниз.
В самом низу, на мягком мхе лежал Кийко. Он то ли не хотел кричать, то ли не мог, но вместо слов махнул мне рукой, мол, все нормально, беги.
Я же не спешил уходить – если он не может бежать, придется спуститься к нему и… И, что дальше делать мне как-то сейчас думать не хотелось. Но то, что марам мы не должны достаться живыми – это факт. Черт с ней, с тысячей кредов и моим дробовиком, временно переданным в пользование Кийко. Если он достанется им живым – можно ставить крест на «НКВД», спрятанных в пещере шкурах, золоте и камнях. По сравнению с ними тысяча кредов и дробовик – это мелочь.
Однако Кийко ни сдаваться, ни помирать не собирался – он поднялся, пошатываясь, двинулся по оврагу, с каждым шагом набирая скорость.
Я не стал считать ворон и двинулся вдоль оврага, стараясь набрать скорость. Нужно обойти склон, встретиться с Кийко. Наверняка он тоже будет искать склон, по которому можно будет подняться наверх.
Однако овраг и не думал заканчиваться, а склон не становился более пригодным для спуска. Более того, в скором времени Кийко вынужден был уйти левее от меня, так как правое ответвление было таким, что не то что бежать, идти по нему было сложно – острые камни, выступы, узкие проходы. А глубина метра четыре как минимум – ни вытащить его, ни спрыгнуть самому не выходило.
С каждым шагом я понимал, что мы расходимся в разные стороны. Ну, и ладно. В конце концов, у нас есть рации – как-то сможем разобраться, где мы и как нам встретиться.
Еще, как назло, пошел дождь. Начался как небольшой, пятиминутный, однако, спустя полчаса я понял, что если не найду укрытия, то промокну до нитки. Правда, все еще оставался вопрос преследователей – стоит ли укрываться от дождя или лучше продолжать путь?
Я решил, что лучше быть мокрым, зато живым.
Я бежал, периодически шел, иногда останавливался на пару минут перевести дух и восстановить дыхание, затем снова шел, бежал, останавливался.
Дождь уже давно превратился в ливень и лишь когда начало темнеть, я решился найти укрытие. Правда, толку уже от него? Я промок, разводить костер нельзя – меня могут заметить преследователи. Но хотя бы немного посидеть и отдохнуть я мог бы себе позволить? Думаю, да.
Я шел, озираясь по сторонам, молясь, чтобы не напороться на волков, мечтая о месте, где хотя бы в относительной сухости смогу передохнуть.
Когда впереди увидел всполохи огня, даже глазам не поверил. Но чем ближе подходил, тем больше уверялся, что вижу костер. Кто тут может палить костер?
Костер пылал под большим валуном, прекрасно защищавшим от дождя. А возле костра сидел странный персонаж, одетый то ли в тогу, то ли в робу, больше всего напоминавшую монашескую, с капюшоном настолько большим, что рассмотреть его лица не удавалось. Разве что длинная борода с седой проседью предательски торчала наружу. Из оружия у незнакомца я не заметил ничего. Ну, не считать же оружием странный посох, лежащий на земле у ног незнакомца?
Я перехватил ИВу Шендра и начал неспеша приближаться.
– Доброй ночи! – окликнул я незнакомца.
Мало ли, как он отнесется к подкрадывающемуся человеку. Лучше обозначить себя.
– Приветствую, путник! – откликнулся незнакомец. Голос у него был вполне дружелюбный. – Подходи, не бойся, переждем дождь, погреемся у костра.
– Боюсь, что если костер увидят люди, идущие за мной, у нас могут быть проблемы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Они уже давно спят, – успокоил меня незнакомец.
Что любопытно, я сразу ему поверил. Не знаю почему, но он сказал это так уверено, что это не звучало как предположение. Он сказал это так, как будто точно знал, что сейчас делают мары, будто видел это собственными глазами.
– Не бойся, катехумен, сегодня тебе ничего не угрожает.
Я решился, подошел к костру.
– Кажется, вы меня с кем-то перепутали, я не катехумен.
– Разве? – удивился незнакомец. – Ты ведь недавно здесь?
– Ну…да, – кивнул я.
– Значит ты катехумен Хруста, – сказал незнакомец.
– Вы тоже катехумен? – спросил я. Ну вот, угораздило же на фанатика нарваться…
– И да, и нет, – серьезно ответил незнакомец, – все мы катехумены Хруста, но все же, я уже достаточно долго здесь, чтобы начать понимать его лучше, чем ты.
– Кого? – не понял я.
– Хруст, – пояснил собеседник, – он живой и он все видит, все знает, все помнит.
– А, ну да, – сразу согласился я, хотя мне стало скучно. Все понятно с этими фанатиками: очередные «планета – это живой организм, который заботится обо всех существах ее населяющих, и бла-бла-бла».
– Знает, – повторил незнакомец, – вот, к примеру, Хруст сказал мне, что ты недавно столкнулся с хозяином озера и убил его.
Я дернулся, схватил ручку энергопистоля.
– Не бойся, я не виню тебя и не собираюсь за это наказывать, – поднял руки незнакомец, демонстрируя, что безоружен и ничего не замышляет.
– Откуда ты знаешь про медведя? – спросил я.
– Хруст рассказал…
– А что он еще тебе рассказал? – поинтересовался я, продолжая держать энергопистоль в руке, готовый в любой момент его применить.
– Рассказал, что за тобой гонятся.
– Это я тебе говорил.
– Рассказал, что вас было двое, но вы разделились…
Так. Очень интересно. Этот тип следил за нами? Или он с марами заодно? Я выхватил оружие и наставил его на незнакомца.
– Ты заодно с марами?
– Убери оружие, – спокойно и даже миролюбиво сказал он, – я не желаю тебе зла, и нет, я не с «марами».
Уж не знаю почему, но я ему поверил.
– Откуда ты все это знаешь? – спросил я.
– Я ведь честно тебе ответил – слушаю, что мне говорит Хруст. И я привел тебе несколько примеров того, что он мне говорит.
– Чушь! – фыркнул я.
– Это уже решать тебе.
– Я и решил – чушь! – набычился я.
– Пусть так, – не стал спорить незнакомец, – главное, катехумен, сейчас иди на север. Не возвращайся назад, не иди на восток или запад. Следуй на север.
– И что там будет?
– Там будет то, что тебе необходимо, – размыто ответил незнакомец.
– А что мне необходимо? – ухмыльнулся я.
– Это уже решать тебе.
– Ладно. Еще ценные советы будут?
– Не пытайся оскорбить меня своим неверием, – вздохнул незнакомец, – твой скепсис и ехидство не способны поколебать мою веру.
– А это уже фанатизм.
– Хамство и оскорбления тоже не сработают. Возможно, когда-нибудь, мы встретимся вновь, и ты еще скажешь мне «спасибо» за услышанное сегодня.
– Если будет за что – почему бы и нет? – пожал я плечами.
– Тогда слушай – многие ответы ты найдешь на севере.
– И это все? Опять север?
Незнакомец кивнул.
– Так насколько на север? Пять, десять, сто километров?
– Нужно пройти ледяную пустыню, и там, в снегах, ты найдешь ответы.
– Так у меня и вопросов-то особо нет.
– Тебя разве не интересует, кто здесь был до вас? Где они жили?
Оп-па! Вот это уже интересно.
– Ты один из них?
– Когда-то был им. И чуть не остался там. Я услышал Хруст, пошел на его зов и благодаря его шепоту я жив.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– А что с вами такого случилось?
Незнакомец помотал головой.
– Я не знаю… Я был одним из многих, и к счастью, многое успел позабыть. Но кое-что помню. Если ты отправишься туда – бойся кошмаров, не нарушай тишину, не спеши, будь внимателен. Там нет людей, там лишь голодные призраки…
