«Ваши данные не подтвердились. Патруль гарнизона не обнаружил следов битвы, трупов колонистов или изгоев. Командир патрульного отряда, лейтенант Гринд классифицирует ваше сообщение как обман, дезинформацию. Значение «полезность» снижается до 0. Штраф в размере 1000 кредитов списан».
«Внимание! В случае повторения подобной ситуации колонист 3–27 будет оштрафован на 10000 кредитов, значение «полезность» будет понижено на 5 единиц. Колонисту 3–27 будет отказано в медицинском обслуживании и пользовании клон-центром. Если колонист 3–27 не оплатит штраф в течение 3 месяцев, он будет лишен статуса колониста».
Вот ведь, гребаный лейтенант! Я моментально проснулся и сел в кровати. Эта скотина все-таки как-то обманула систему. А ведь меня предупреждали – не связываться с гарнизонными! Вот ведь, сука! Трупов он не нашел, маров он не встретил! Еще и мне влепил минус в «полезность», и тысячи кредитов как не было! Ну, гнида!
Черт подери!
Теперь еще придется на склад к Толянычу плестись – денег у меня меньше тысячи осталось. Надо хоть пару шкур из имеющихся продать, чтоб на клон хватило, в случае чего.
Однако на склад я не пошел – догадался сбросить сообщение кладовщику. И спустя каких-то двадцать минут на моем счету была сумма равная той, которая нужна была для оплаты услуг клон-центра.
Мы с Кийко двинулись на выход из города. Возле самых ворот нам встретился возвращающийся патруль, во главе с тем самым лейтенантом, с которым я говорил вчера.
Он узнал меня, и на его лице промелькнула ехидная улыбка – явно собирался что-то мне сказать, но слушать его у меня не было никакого желания. Просто молча показал ему средний палец – старый добрый жест, актуальный вот уже несколько столетий. На его лице улыбка моментально сменилась выражением оскорбленного достоинства. Готов поспорить, он хотел сказать мне пару ласковых, вот только долго собирался – мы успели выйти за ворота. А кричать мне в спину этот «воитель» явно посчитал ниже своего достоинства. Ну, хоть до чего-то додумался.
– Ничего, сочтемся еще, Гринд!– пробормотал я.
– Чего? – не понял Кийко.
– Мать влепила штраф и минус в «полезность», – буркнул я.
– А…Я ведь тебя предупреждал, – заметил Кийко.
– Придет зима… – начал я философскую фразу.
Кийко усмехнулся, но промолчал.
Мы не стали рисковать и по дуге обошли места, где должны были находиться мары. А вот когда подошли к Прибрежной роще, я сильно удивился – трупов колонистов видно не было. «Вояки что, действительно убрали их, чтобы меня подставить?»
Видимо, я не сдержался и задал этот вопрос вслух.
– Скорее всего, вояки заставили убрать трупы маров, – ответил мне Кийко. Если система признает, что колонистов застрелили изгои, то заставит вояк постоянно ходить в патрули. Ей ведь не понять, что мары и вояки заключили перемирие. Ну, а воякам бродить по лесам лень. Марам тоже не нужно, чтобы рядом сновали вояки. Вот так все и решилось.
– И я еще остался крайним.
– А кого еще система должна назначить крайним? – удивился Кийко. – Это вполне нормальный…
Чуть позади него, буквально в нескольких метрах от головы, в дерево ударила пуля, выбив щепки из ствола.
– Мары! – мы моментально залегли в траву, благо она высокая была.
– Ты видел, где они и сколько их? – спросил Кийко.
– Позади нас, – ответил я, – точно не знаю, но вроде пятеро!
– Черт!!! Что делать будем?
– Уходить, конечно! – хмыкнул я. – Мы уже, считай, в роще.
Кийко попытался подняться, но я его вовремя дернул назад.
– Куда ты? Ползком!
Словно в подтверждение моих слов совсем рядом, прямо над нами, свистнула пуля.
– Что-то они слишком уж точно стреляют, – проворчал я.
Мы развернулись и поползли в рощу. Старались перебирать конечностями как можно быстрее – наверняка нас пытаются вычислить один или два стрелка, а вот остальные наверняка бегут сюда.
Мы проползли метров десять и здесь уже осмелели – нас прикрывали кусты и если не нарываться, мары увидеть нас не должны. Мы нарываться не собирались – продолжили свой путь, хоть и пригнувшись, но все же намного быстрее, чем в положении лежа.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Рощу мы проскочили минут за пятнадцать, не больше. И сейчас неслись, тяжело дыша, к броду. Нельзя останавливаться, нельзя сбавлять темп – нужно перейти реку, и как можно быстрее, мы сейчас, как на ладони.
Грудь болела, каждый вдох словно бы обжигал глотку и легкие. Сами легкие, казалось, вот-вот выпрыгнут наружу. Но мы не сбавляли темпа.
Перешли или, скорее, перебежали, брод, бросились к высившимся неподалеку скалам, за которыми и укрылись, чтобы перевести дух.
Мы стояли, опершись спинами о холодный камень и дышали, как загнанные лошади. Лицо Кийко было красным, все покрыто потом, волосы слиплись, он даже не дышал, а хрипел. Впрочем, наверняка я выглядел со стороны не лучше.
– Надо…дальше, – будучи не в состоянии произнести фразу целиком, я ограничился парой слов, смысл которых должен был объяснить все.
Кийко согласно закивал головой и мы, покачиваясь, оступаясь, все же двинулись вперед.
– В лагерь…нельзя, – вновь прохрипел я.
– Почему? – удивленный подобным заявлением Кийко, шедший впереди, даже остановился и повернулся ко мне.
– Если они…потеряют нас…в районе озера, то…начнут лазать здесь до тех пор…пока не найдут.
– Что предлагаешь?
– Идем на северо-восток… к Углу…
Кийко явно прикинул в голове направление и кивнул.
– А дальше?
Я перевел дух, кажется, удалось восстановить давно сбившееся дыхание.
– Если оторвемся – можно будет вернуться. Только по дуге. Нас наверняка будут пытаться ловить возле заповедника.
– Ладно, – согласился Кийко, – идем?
Однако нашим планам воплотиться в жизнь не удалось – стоило нам только выйти из Приозерной рощи, точнее появиться на ее опушке, как я тут же повалил Кийко на землю.
– Ты что? – не понял тот.
– Мары! – прошипел я, указывая вперед.
Сквозь траву мы разглядывали десятка два фигур, растянувшиеся по степи, идущие или, скорее, прочесывающие пространство, словно бы гребенкой.
Нам мимо них не прорваться. А рисковать, лежать в траве, надеясь, что они пройдут мимо, я не хотел. Не хотел, и смысла в этом особого не видел.
Мы развернулись, отползли назад, под прикрытие растительности, и уже там поднялись, двинулись назад. Однако и в обратном направлении нас ждали – очень скоро мы услышали голоса, а вскоре увидели и самих маров.
– Черт! Окружили! – зло сказал Кийко.
– Еще нет. Идем в Туманный! – ответил я.
Мы побежали на север, молясь, чтобы и там нам путь не успели перекрыть.
И мы почти успели. Мы уже были метрах в сорока от опушки Туманного леса, как начали свистеть пули.
Но все же, мары не успели взять нас в кольцо. Если бы мы промедлили несколько минут, то вырваться уже бы не смогли. Но нам повезло, я вовремя понял, куда бежать.
Мозги ничего не соображали, голова была пуста, сердце колотилось как бешеное. Казалось, что нам плевать на свистящие, пролетающие практически возле нас пули. Мы устали, но мы знали, что если сбавим темп, остановимся – нам конец. Марам нельзя попадаться в руки живыми, тем более нам.
Уж не знаю, как они не дают колонистам совершить самоубийство, сбежать от них в тело клона, но, видимо, технология уже давно отработана. Или сами колонисты, еще не понимая, что их ждет, банально надеются сбежать, не хотят тратить деньги на клон. Вот только сейчас такая экономия до хорошего не доведет – мары пытают всех, кого поймают. Как я понял, не трогают только большие группы. И то, пока…
Если нас сейчас поймают – наверняка будут пытать. А ведь нам есть, что им рассказать. Ведь мы и есть те самые, кого они ищут.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Короче говоря, если мы сейчас остановимся – надо прощаться со всем своим имуществом и пускать себе пулю в голову. А этого делать ой, как не хочется. Значит, выход только один: бежать, бежать как можно быстрее, не жалеть ног и легких. Бежать, пока есть силы. Бежать, когда сил уже нет.
