Повернувшийся Павел Алксандрович спрашивает меня о чем-то, усмехается, потом показывает мне — уши надо зажимать, рот раскрывать и нагибаться, чтоб звуковая волна мимо прошла. Теряет ко мне интерес, ему что-то толкует радист. Остальным в расчете не до меня, так, чуть ухмыльнулись — и все. Тупо смотрю, как они крутят какие-то маховички. Капрал тянет вторую мину, держа ее на руках, как ребенка. Ну вас к черту, громовержцы! Отхожу подальше, приседаю, подготавливаюсь. Они чего-то ждут. Странное ощущение — мне любопытно, что дальше будет. Делать дураку больше нечего.
Время тянется. Жарко. Наконец следующая мина уходит в жерло, и в облачке серенького несерьезного дымка выплевывается оттуда в голубое безоблачное небо. Звук на этот раз не такой больной. Артиллеристы опять копаются с наведением, переговариваются с радистом. Ну, это мне понятно — кто-то там, за лесом корректирует огонь, сообщая, где бахнула мина и какие поправки надо сделать для того, чтобы следующие легли как надо. Выдерживаю еще серию из трех мин, посланных одна за другой в быстром темпе, настолько быстром, что мне кажется, что я вижу все три в воздухе одновременно. А минометчики уже начинают разбирать свою шайтан-трубу на сошках. Малыш поспешает от ручья, замечаю, что рожа у него уже не такая угрожающе красная, помогает грузить боевое железо в подъехавший джип.
Павел Александрович машет мне рукой, подзывает. Очевидно, что они сматывают манатки. Караульные снимаются с постов, тоже идут к машинам, но не абы как, а прикрывая себя и своих товарищей от возможной угрозы.
— А мокрые тряпочки на запястьях зачем? — тем временем спрашивает меня артмузеец. Вот ведь, я думал, что получу боевую задачу, а он о такой ерунде…
— Вены там совсем рядом проходят, если там охлаждать, то эффект прямой и быстрый получается — подбирая слова отвечаю я.
— Вот век живи. Век учись — кивает Павел Александрович и обращаясь к подъехавшему на коняшке моему напарнику наконец говорит о том, что нам дальше делать. Вариантов ровно два — предполагалось, что мы своей машиной включаемся в состав его группы и действуем вместе. Учитывая, что машину и охранные квадрациклы мы махнули, не глядя, на лошадь, смысла в присоединении теперь нету, тем более, что коняшка сплясала под выстрелы, не понравилась ей эта музыка, потому нам предлагается выдвинуться и перекрыть один из возможных путей отхода противника. Как раз там только лошадки и пройдут, потому мы там будем уместны. Лезу с вопросом, дескать как там моя группа?
— Они как раз нас и корректировали — только и отвечает начальствующий над самоварами, как на незамысловатом армейском жаргоне называют минометы. Джипы хлопают дверями и пашут луг колеями. Ну а мы двигаем туда, где встанем в засаду. Все-таки окруженные рванули звездой, как и полагается для партизан, и это хорошо. Окруженная военщина обычно старается из котла выбираться всей массой, чтобы не терять управляемость и не бросать всякие тихоходные, но очень важные обозы. Последнее время как-то это подзабылось, но я — то книжки читал, потому прекрасно понимаю, что без жратвы, боеприпасов и горючего любые боевые части моментально теряют свою боеспособность. И частенько в эпохальных сражениях это сказывается сильно. И историю меняет. Про Полтаву например все помнят, а то, что Карлуша продул сражение в немалой степени по весьма прозаической причине — это мало кто знает. Жрать армии Карла было нечего. Стрелять нечем. Поиздержались, забравшись в глубины Украины. По плану — то кампании шел к Карлуше генерал Левенгаупт (редкая сволочь, к слову, отдавший приказ о резне русских пленных после разгрома саксонцев, которым на помощь наши были посланы). И сила Левенгаупта была в семи с большим хвостом тысячах телег, везжих жратву, казну, порох и прочие припасы для армии Карла. По расчетам должно было хватить до Москвы, да. А для защиты этого богатства шло 16000 чистокровных шведов, отборные ребята. При 17 пушках. МОЩЬ! Да впридачу — что уж совсем мало кто знает — с хорошим агентурным обеспечением.
Эту силу как раз Петр Первый лично отправился с летучим корволантом громить, пока она не соединилась с основными силами Карлуши. А из-за того, что шведская агентура не зря хлеб ела, корволант получал фальшивую информацию о продвижении Левенгаупта, отчего чуть было не провалилась вся затея перехвата, чуть не разминулись. Однако и русская агентура тоже не лыком была шита. В итоге поставщики ложной информации оказались развешанными на деревьях, а корволант Левенгаупта нагнал и вцепился в него, как собака в медведя. К слову, по силам шведов было на 6000 человек больше, да и в артиллерии было превосходство. Оказалось, что Петр лучше знал что делать и навязал Левенгаупту бой в лесу, где шведское умение штыкового боя в строю и лучшая подготовка солдат оказались неприменимы. Впрочем ровно то же самое, было дело, устроили германцы римлянам, вырезав легионы в Тевтобургском лесу. Здесь, под Лесной ровно то же вышло и все умение полководца Левенгаупта было без толку. Его переиграли. Меньшими силами русские шведов разгромили наголову. Итогом вышло, что явился Левенаупт пред светлые очи короля своего имея ДВЕ телеги обоза из почти восьми тысяч телег, потеряв казну, жратву и боеприпасы, потеряв артиллерию и приведя 4000 голодных солдат. Русским в плен сдалось 2673 солдата, да 703 офицера. Остальные из 16000 остались валяться в лесах. Дальше шведская армия положила зубы на полку и даже артиллерию применить не могла, стрелять было нечем… Сам Петр величал победу под Лесной матерью, а победу под Полтавой — младенцем. Так что армии без жратвы и боеприпасов — каюк. Партизанам же это не так страшно, да и пробиваться в одном направлении у них силенок маловато, потому они дергают в разных направлениях — это и называется — звездой. Кому-то не повезет, а кому-то повезет, потому что кольцо окружение равномерным сделать не получается. Где-то слабые места по определению будут. Вот значит тут то же самое получается. Разбегаются крысы с корабля, это замечательно. Наша берет! Только б не нарваться б нам на таких крыс, которые нас посильнее окажутся.
* * *
Ирка зевала. Вроде и выспалась, а разморило на солнышке. Стоявшая поодаль кудлатая брюнетка неодобрительно покачала головой и Ирина тут же встрепенулась, показывая, что все в порядке — она бдит. От нагретой солнцем крыши склада веяло жаркими волнами, внизу как муравьи суетились люди из погрузочной команды, им удалось оживить пару электрокаров и теперь машины шли одна за другой, совсем другой темп загрузки с электрокарами-то. Пару раз возникали какие-то задержки, у тех, кто грузил палетты с харчами были какие-то свои соображения, что брать, а что бросить, но это Ирка понимала отлично — Виктор дотошно изучал все харчи, которые они брали в лес и поначалу простодушной Ирине казалось, что это какое-то сибаритство, например даже уксус Виктор отбирал весьма придирчиво, а когда она стала посмеиваться (очень аккуратно, чтоб не дай бог не обидеть Витеньку) огорошил ее тем, что в конце 19 века была очень крупная волна отравлений — ловкий и шибко грамотный приказчик по фамилии Широпаев узнал, что уксус делается из уксусной кислоты, которая стоит очень дорого. А серная кислота — наоборот — дешевая. Логично, что раз то кислота и эта кислота, значит оне обе кислые на вкус — то, а любой эффективный собственник использует то, что подешевле, потребитель-то не заметит! Хозяин Широпаева был такой же эффективный собственник, как нынешние, и в продажу пошла куча бутылок с пищевым уксусом из серной кислоты. Масса тяжеленных ожогов не только в Питере и Москве и страшный скандал, продукт-то был известной фирмы и стоил куда дешевле других, покупали люди охотно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
