- А комбайны? – крикнул Эрче.
- Все шесть целы, никаких проблем!
- ОК, закрывай контейнер и иди сюда. Интересные бумаги у этого террориста.
- Я не террорист, - произнес «крот», - Я беженец. Меня зовут Анвар Фаюм. Дайте воды.
Он говорил на «basic-en» с сильным акцентом, и очень хрипло, но вполне разборчиво.
- Не греби нам мозги, - ответил шкипер, листая тонкую книжечку в зеленой обложке с золотистым тиснением и сине-белым рисунком в центре, - Такой сомалийский паспорт можно купить за 300 баксов.
- Я не вру. Я сомалиец, из Харгейсы. Я не покупал этот паспорт. У нас у всех такие.
- Как ты попал в этот контейнер?
- Я бежал в Джибути. Нанялся моряком на танкер в Бомбей. Там в порту нашел «Star of Mumbai», рейс в Паго-Паго. Залез в контейнер. Дайте воды. Я не пил два дня.
Жанна прошлась до камбуза, принесла 2-литровый тетрапак с яблочным соком и хотела передать ему, но шкипер мягко остановил ее, взял тетрапак и бросил Анвару на колени. Следующие несколько минут парень пил. Маленькими глотками. Медленно.
- У него было 30 литров воды, - сообщил Динго, успевший спуститься на палубу, - Этого вполне могло хватить на перегон Бомбей – Паго-Паго.
- Получается, он жил в контейнере почти две недели, - заметил Торин.
- 16 дней, - сказал Анвар, - Я думал, контейнер откроют в Паго-Паго, но его перегрузили. Потом у меня кончилась вода. Потом его еще раз перегрузили.
Динго подобрал из кучи вещей маленький металлический диск.
- Хэх… Типа, армейский жетон. Чей это?
- Мой, - ответил Анвар, - Я воевал. Шесть лет назад. В Джуббаланде, на юге.
- Шкип, я пойду, сменю кого-нибудь из девчонок, - сказал Кианго.
- Да, верно, - ответил тот, - Тут нас троих более, чем достаточно. И дай радиограмму в полицию: наш «крот» - исламист с сомалийским паспортом. Так, на всякий случай.
- ОК, шкип, - ответил Кианго, и отправился на мостик.
Динго выудил из кучи вещей бумажник и начал изучать его содержимое.
- Хэх… Сомалийские шиллинги. Джибутийские франки. Южноафриканские рэнды. Американские доллары… А почему нет индийских рупий?
- Мне было не надо. В Бомбее я не выходил из порта.
- А почему не выходил? – спросил Торин, - Ты мог бы попросить убежище в Индии.
- Не годится, - возразил Анвар, - Меня бы выдали.
- Не греби мозги, - сказал Эрче, - Индия не выдает беженцев.
- Меня бы выдали, как преступника. А Меганезия никого не выдает в исламские страны. Совсем никого. Поэтому мне надо было сюда.
Жанна повернулась к Торину.
- Это что, правда? Если я где-нибудь в Иране ограблю банк, перестреляв там дюжину клиентов и сотрудников, и смоюсь на Таити, меня и тогда не выдадут?
- Не выдадут, - подтвердил он, - Правда, тебя закатают на каторгу, но здесь.
- Могут и не закатать, - уточнил Эрче, - Сю Гаэтано из «Новых Красных Бригад», та, которая устроила теракт Риме, живет у нас, на Тепи. Могу познакомить.
- Познакомь, это интересно. Но при чем тут ислам?
- Для Хартии и для нашего суда без разницы, какая именно теократия, - пояснил он.
- А ты тоже кого-нибудь взорвал? – поинтересовался Динго у Анвара.
- Я любил не ту женщину, которую разрешено, - ответил тот.
- И из-за этого Индия выдала бы тебя, как преступника? Ты гонишь, парень.
- Я говорю правду. Меня бы потребовали за изнасилование.
- Если ты ее изнасиловал, это меняет дело, - холодно заметил Эрче.
Анвар медленно покачал головой.
- Это была бы ложь. Мы с Рагди любили друг друга. Но она принадлежала мужу. У него очень большое влияние там, в Харгейсе. За наш поступок по шариату бывает раджм.
- Про Шариат я слышал, - сказал шкипер, - а про раджм…
- Это когда бьют камнями до смерти, - перевел Анвар, - Рагди убили так. С ней умер наш ребенок, который не успел родиться. А я бежал. Если бы я мог что-то сделать… Но как? Может быть, мне надо было тоже умереть. Может быть, я - трус. Не знаю…
- Если они ее убили за это, то как они могут предъявить тебе изнасилование?
- Так, - ответил он, - Если женщину изнасиловали, ее тоже бьют камнями. Нет разницы.
- Вот, говно, - сказала подошедшая Бимини, - Это где такое?
- Этот парень говорит, что в Сомали, - ответил Торин.
- И это правда, - добавила Жанна, - Я читала об этом. Шариат…
- Но из этого не следует, что он говорит правду про все остальное.
- Проверьте, - сказал он, - Меня ищут. В интернете за меня, наверное, уже дают большие деньги. Тысячу долларов, или даже две. Есть сайт полиции Северного Сомали.
Бимини молча прошлась на мостик, вернулась с ноутбуком, уселась по-турецки прямо на палубе, и принялась щелкать клавишами.
- Свисни, если увидишь что-то по теме, - сказал ей Эрче. Она утвердительно кивнула.
Жанна пристально посмотрела на сомалийца.
- Почему вы не сбежали вдвоем?
- Потому, что не успели.
- Что ты будешь делать в Меганезии? - спросил Эрче, - В смысле, если ты не врешь. Если ты врешь, то вопрос неактуален – тебя сегодня же расстреляют.
- Это понятно, - Анвар кивнул, - Если я вру, то меня расстреляют.
- Ты не ответил на мой вопрос.
- Что я буду делать? Буду как-то жить. Найду какую-нибудь работу. Крышу над головой.
- Тебе все равно, чем заниматься? – удивился Кианго.
Тот пожал плечами.
- Я автомеханик. Могу ремонтировать. Крутить гайки. В армии я тоже был механиком. В Джибути я отремонтировал мотор американского катера. Мне дали двести долларов.
- Значит, ты просто найдешь работу, будешь жить, и все?
- Про остальное не надо говорить, - ответил сомалиец.
- Не вздумай заняться пиратством, - предупредил его Торин, - Здесь тебе не там.
- Я не пират. Пираты в Пунте, на востоке. Хафун, Мудуг, Нугал. А я с юго-запада.
- Он про другое, - предположил Динго.
- Да. Я про другое. Через ваш океан идет много путей. Аллах справедлив. Может быть, я встречу кого-то. Здесь не там. Это хорошо.
- Если устроишь над кем-то самосуд, то у тебя будут проблемы, - предупредил Эрче.
- Меня накажут за самосуд над мусульманином, над исламистом, как здесь говорят?
- Да, или в тюрьму или на каторгу на несколько лет. Сам выберешь, сидеть или работать.
Бимини издала резкий свист. Шкипер подошел к ней и посмотрел на экран.
- Так… Так… Изнасилование и зверское убийство… Так и написано: зверское. 5 тысяч американских долларов тому, кто… Живым или мертвым… И что ты об этом думаешь?
- Хрен его знает, - сказала она, внимательно глядя на сомалийца.
- Поднимись в контейнер, - предложил тот, - Дальняя машина слева. Ищи под накладкой между рулевой колонкой и фарой. Маленький пакет. Как кошелек.
- Лучше это сделаю я, - сказал Динго, передавая ей автомат.
- Ладно. Только осторожнее там.
Анвар пристально посмотрел на нее и на оружие в ее руках.
- Ты такая молодая… Ты уже стреляла в людей?
- Нет, - ответила Бимини, - но попасть в тебя легче, чем в мишень. Никаких проблем.
- Тебе хочется меня убить?
- Нет, - снова сказала она, - И, пока ты выполняешь правила, я в тебя не выстрелю.
Жанна оглянулась на девчонку, и с полной ясностью поняла: если что, та выстрелит без колебаний. Как по мишени. «Где ее этому учили? - подумала канадка, - В школе? Или это особое королевское воспитание? Нет, вряд ли особое. Ни Эрче, ни Торин не удивились ее ответу. Видимо, здесь такое отношение к убийству в порядке вещей…».
Из контейнера появился Динго.
- Порядок! – сообщил он и помахал в воздухе пластиковым конвертом – А что внутри?
- Фото, - сказал сомалиец, - Больше ничего.
- Хэх… Действительно… Это что, та самая девушка?
- Да.
- А что значит эта надпись?
- Прочти… Хотя, ты наверное, не читаешь на арабском.
- Дай-ка, - Эрче взял у Динго фото, и прочел вслух, - «Ana khebek enta Anvar». Если бы я еще помнил слова… «Ana», кажется, значит, «я» , а «enta» - «ты». Типа, я и ты…
- Эта фраза есть в любом разговорнике, - сказала Жанна, - Она значит: «я люблю тебя».
- Почерк, по-моему, женский, - проворчал Торин, заглядывая через плечо шкипера, - А у исламистов женщинам запрещено делать фото с открытым лицом. Это значит…
- … Что парень, скорее всего, не врет, - договорил Динго.
- Полиция разрешит мне оставить это фото? – спросил Анвар.
- Да, - уверенно сказал шкипер.
Жанна думала, что теперь-то сомалийцу позволят развязать ноги и одеться, но ничего подобного. Впрочем, его накормили – прямо на палубе. Он как раз успел съесть миску бататов с мясом и выпить кружку чая, когда появилась полиция. Патрульный вироплан приземлился на палубу с ленивой грацией обожравшейся кошки, прыгающей с буфета. Двое полисменов – худощавый флегматичный европиоид и крепкий подвижный метис-замбо - выдали пару дежурных шуток в жанре «добро пожаловать на острова свободы», надели на сомалийца наручники, засунули его одежду в пластиковый мешок, составили протокол, пихнули его самого в кабину, бросили ему под ноги мешок, и поблагодарили всех присутствующих за помощь в охране общественной безопасности. Вот и все.
