— Эк теперь завистников покорёжит, — засмеялся Патрик.
— Пока их покорёжит, они меня покорёжить успеют, — мрачно отозвался Алекс, — или ты не догадываешься, какие неприятности могут доставить искренние завистники? Не настоящие враги, а именно людишки. Укусить, пустить слушок… и что теперь, всех подозревать? Людвиг мне эполеты генеральские навесил по политическим мотивам. Не он один так поступил, понятное дело — никогда чины и ордена не раздаются так щедро, как после победоносной войны. А тут ещё и необходимость выпятить заслуги именно своих людей. Только я не кадровый военный, чужак, да ещё и актёришка.
— Об этом я не думал, — помрачнел ирландец.
— А! — Фокадан дотянулся до графина, не вставая с кресла, и налил себе шнапса, — вот и Людвиг не подумал, за него подумали. Есть и другие проблемы с генеральским чином — я ж теперь в своих действиях ограничен.
— Рамки? Кажется, я начинаю понимать — жить теперь придётся в мундире, да ещё и застёгнутом на все пуговицы, образно говоря. В бордель по-простому не наведаешься, морду в кабаке по пьяной лавочке не начистишь… так?
— Так.
— Ого… сочувствую, друг.
Некоторое время молчали, Гриффин вытащил сигару и раскурил, пуская колечки в сторону камина[2].
— Попробуй найти что-то хорошее в награждении, — посоветовал Патрик, — не-не! Понимаю, что тебе вся эта слава с генеральскими эполетами до задницы! Теперь понимаю. Но ИРА точно на пользу пойдёт, да и социалистическому движению в целом.
— Только этим себя и утешаю, — мрачно сказал Фокадан, отсалютовав другу стаканом, — но проблема в том, что этак и забронзоветь можно. Слишком многие меня начнут прижизненным памятником воспринимать, со всеми этими чинами-орденами. Вместе со славой одного из отцов-основателей ИРА опасно может получиться. Придётся либо где-нибудь инкогнито жить, либо напротив — выбирать столичную жизнь, где таких памятников пруд-пруди. А это опять-таки сужает выбор круга общения, да ещё как! Представь, как теперь будут воспринимать меня в рабочих кварталах? Может и хорошо, но уж точно не как своего.
Патрик задумался, откинувшись в кресле и машинально укрывшись пледом от потянувшегося зимнего сквознячка.
— Да, — нехотя сказал ирландец, — попробовал себя на твоё место поставить, так аж волосы на заднице дыбом! Круг общения вовсе уж ограниченный получается, в кабак по-простому не зайдёшь. Да и поведение… ох-хо…
— Вот-вот, а с этими новыми орденами я на Рождественскую ель похож. Мне даже цеплять их на себя не надо, достаточно фотографий в газетах и всё — я уже памятник. Получил Владимира второй степени с мечами от русских, За Военные Заслуги от Баварии, от Австрии снова Марии Терезии, но уже Командорский Крест. От Саксонии рыцарскую степень Святого Генриха, медалек несколько от мелких союзников.
— При штурме Берлина ты и правда отличился, — хмыкнул Патрик, — всё заслужено. Да и ребятам в Кельтике хорошо перепало. Мне вон тоже, как честному и неподкупному журналисту, за своевременное и беспристрастное освещение событий. Помельче награды, но сам факт. Мне вот например приятно… хотя не отвечай, понимаю, что мы в разных ситуациях оказались.
Выпили, Алекс немного подымил на пару с другом, обсуждая достоинства алкоголя и табака, попутно зацепив колониальную политику.
— Хочешь интересные новости? — Весело спросил журналист немного заплетающимся языком, раскрасневшийся от алкоголя, — только учти, это пока неподтверждённые данные.
— Давай, — благосклонно кивнул такой же нетрезвый Фокадан.
— Знаешь же, что у Франции проблемы в колониях, в том числе и потенциальных, вроде Мексики? Солдат не хватает и… чтобы ты думал? Наполеон принял решение о вербовке негров в Конфедерации!
— Да ладно!? — Алекс аж привстал, едва не расплескав содержимое стакана.
— Точно тебе говорю! Со дня на день уже официально подтвердит! Наши… в смысле, не только ирландцы, но и белые вообще к нему не особо записываются. Даже креолы из Луизианы его как своего не очень-то воспринимают, тем паче его планы на захват Мексики.
— На хрен такой беспокойный сосед!
— В точку! И получается, что народа у него немного, а аппетиты ого-го какие. Хорошие солдаты во Франции сгодятся, но и Мексику хочется удержать. Вот негров и…
— Сомнительное решение.
— Да, вояки из них ещё те, — согласился Патрик, хохотнув.
— Вояки-то ладно, всяко не хуже мексиканцев. Те хоть и похрабрей в целом и с оружием половчей управляются, но у мексов с дисциплиной проблемы. А чёрные хоть какое-то понятие имеют о дисциплине и об армейской структуре.
— Тогда что не нравится? — Удивился Гриффин, — Наполеону солдат, Конфедерации — отсутствие негров. Всем хорошо!
— Конфедерации в целом хорошо, — согласился Алекс, — общество станет монолитней. Против черномазых я ничего не имею, но они этакий раздражитель для общества, да ты и сам знаешь. Они-то воевали или работали, а их дети? Думаешь, примут их белые на равных? Ой вряд ли!
— Не примут, — мотнул головой Патрик после короткого раздумья, — получше будут относиться, чем раньше, но за ровню держать не станут. Аа… понял! Одни будут видеть в них всего лишь черномазых, другие будут обижаться на кастовость общества. Да, проблемки те ещё, детям и внукам расхлёбывать.
— Я о Наполеоне думаю, — продолжил Алекс, — либо это какая-то хитрая многоходовка, либо французский император изрядно зарвался. Сам посуди — теперь ведь проще будет провести черту мы и они, так ведь?
— Чёрт! А ведь верно же! Опираясь на негров, он показывает мексиканцам, что относится к ним… понятно как относится — хуже, чем к чёрным. У нас… в смысле, у кельтов и Конфедерации, тоже негров не слишком любят. Не может не понимать… или может?
— Это Наполеон! — Развёл руками Фокадан, — у него рядом с гениальными идеями соседствуют глупейшие авантюры. Выпьем?
[1] Латинское крылатое выражение, смысл которого в том, что если нечто разрешено человеку или группе людей, то оно совершенно не обязательно разрешено всем остальным.
[2] Камин не только (и даже не столько) согревает комнату, но и подсушивает воздух, вентилирует его.
Глава 40
После штурма Берлина Кельтика уже не принимала участия боях, занимаясь исключительно мирными трудами. Ремонт шоссейных и железных дорог, восстановление мостов и гидротехнических сооружений[1] — труд не самый простой, но всё не под пулями.
Алексу самостоятельная работа с дамбами и плотинами в новинку. Сталкиваться приходилось ещё в САСШ, но ранее работал исключительно под патронажем[2] кого-то из настоящих инженеров. Расчёты проверялись и перепроверялись, и к своему изумлении, легко решал как теоретические, так и практические задачи.
— В школе математику и иже с ней не любил, а тут такое. И ведь ложиться-то как легко, естественно. Все формулы помню, все расчёты, чертежи в виртуальной проекции представить могу… ай да я, — похвалил себя попаданец после решение очередной непривычной задачи, и с большим энтузиазмом стал смотреть в будущее, грезя трёхлинейками и дизелями.
Парни трудятся в охотку, прекрасно понимая, что сейчас приобретают специальности, востребованные в мирное время. Вкусно сыты, обуты-одеты, начальство не самое плохое, досуг какой-никакой есть, что ещё надо? Денюжку? Ну да, платят солдатам немного, но с учётом прочих вкусностей получается очень недурно. Медали, опять же… к ветеранам и работодатели лучше относятся, и с соседями проще жить.
А трофеи… да бог с ними, это только при штурме прусской столицы фактически закрыли глаза на грабежи, следуя старинному правилу После штурма — три дня на разграбление, устроив образцово-показательную порку горожанам. Порка подействовала, и такого ожесточённого сопротивления прусские города уже не оказывали.
Мир с Британией заключили к концу марта. Тянули долго, потому как обе стороны старательно выстраивали фигурки на шахматной доске, выгадывая лучшее положение для мирного договора. Несколько раз подписание срывалось из-за гроссмейстеров, чрезмерно увлёкшихся партией.
