Его собеседник… у него был мерзкий, гнилой голос. Так мог бы говорить могильный червь, которому бы вдруг вздумалось изменить любимому занятию — поеданию мертвецов — и поступить на службу. Обладатель голоса, как раз показавшийся из коридора, впрочем, и внешне походил на червя: его кожа была нездорового бледного цвета, казалось, что её слишком много, отчего она лежала складками, хотя мужчина был совсем не толст.
Несмотря на отменную выдержку, Амиалис не смогла сдержать отвращения к этому тошнотворному существу, а оно, заметив это, казалось, испытывало от этого только удовольствие. Чем раздражило бывшую царицу ещё сильнее.
— Твоя работа закончена. А для остального ещё не время, — отрезал его спутник на этот раз на знакомом алайке языке и жестом отослал чем-то недовольного «червя».
— Итак, царица Амиалис, владычица Руала собственной персоной, — заявил он, приблизившись к алайке, которую, внезапно, сковал ужас — странный, необъяснимый, ведь в подошедшем к ней человеке не было ничего страшного. — Ну что ж, надеюсь, ты тоже не забыла Хозяина Шилора.
Амиалис не забыла. Она кивнула в ответ, так и не найдя, что сказать.
— Тебя, царица, я думаю, интересует вопрос, почему ты здесь? Почему мы оторвали любящую мать от воспитания сына, пошедшего дурным путём? — покачал головой Хозяин, словно осуждая собственное деяние. — Поверь, мне тоже жаль, что пришлось так поступить, но нам не хотелось потерять тебя до того, как ты выполнишь свою часть нашей маленькой сделки. А ведь мы неминуемо лишились бы твоего общества, Амиалис, если бы ты сделала то, что собиралась — тут уж можешь мне поверить. Я понимаю — это слишком… решительный шаг, но иначе было просто нельзя.
— Так значит, чтобы выполнить свою часть нашей сделки? — с напускной холодностью повторила Амиалис его слова. Страх отступал, пусть и мелкими, детскими шагами, и к алайке возвращалась ее всегдашняя самоуверенность.
— Да, именно за этим. Мне нужна твоя тел алаит, — твёрдо заявил Шилор.
— Моя? — в замешательстве спросила бывшая царица. — Ты хочешь мою жизнь — так она и так в твоих руках.
— Нет, жизнь свою оставь себе. Дух кошки — только он мне нужен.
— Зачем?! — не выдержала Амиалис (сказанное Хозяином с таким серьёзным лицом казалось безумством).
— Вот это оставь на моё усмотрение. Мы же не спрашивали тебя, что ты собираешься делать с короной Руала! Но могу заверить тебя, Амиалис, что твоим духом мы распорядимся лучше, чем ты — троном своей страны!
— Что ждёт меня… после? — с трудом сохраняя самообладание, спросила Амиалис.
— Тебе известно о завоеваниях д'ал? — вдруг спросил Хозяин.
— Да, — кивнула недоумевающая алайка, — я читала летопись в их городе и видела портал.
— Верно, кошка, — похвалил Хозяин. Он произнёс последнее слово каким-то особым тоном, и Амиалис невольно вздрогнула. — Я хочу, чтобы ты отправилась к ним. Я не совсем доволен их нынешним наместником, тем более — он не алай, хотя и успешно играет его роль, — Шилор усмехнулся. — Мы подумали, что стоит перенять вашу традицию и поставить у власти в этом мире… двоих — мужчину и женщину.
— Впрочем, — вновь заговорил Хозяин, — впрочем, мы не будем жалеть, если у д'ал вновь будет лишь один властитель… или властительница. Если, конечно, у него достанет сил стать единственным наместником, — многозначительно добавил Шилор.
Амиалис, уловив смысл его слов, не смогла сдержаться и расплылась в острозубой улыбке. Раз Шилор говорил ей всё это, значит, убивать её на самом деле не собирались… и все же, когда Хозяин направился к выходу из зала, жестом пригласив её следовать за собой, Амиалис вздрогнула всем своим сильным телом. Она переступала черту. Последнюю черту, за которой лежали лишь тьма, неизвестность, страх… и власть.
Они вошли в полутёмный коридор, вырубленный в скальной породе — видимо, дворец Хозяев располагался где-то под землёй. Под высоким потолком, в алом свете факелов метались неясные тени. Они вызывали у Амиалис чувство необъяснимой тревоги, ей ужасно хотелось идти пригнувшись, закрыв голову руками, но бывшая царица не поддалась этому постыдному желанию и шеcтвовала вперёд, гордо выпрямив спину.
Из многочисленных ответвлений — не то боковых проходов, не то просто трещин, — тянуло холодом. Из одного из них появилось какое-то огромное человекоподобное существо и что-то сказало Шилору. Тот кивнул ему и ответил на всё том же непонятном наречии, видимо, соглашаясь. В итоге широкие лапы Шога, как называл эту тварь Хозяин, зашаркали вслед за ним и Амиалис, Алайке была неприятна эта свита, глухо сопящая ей в затылок, но она не осмелилась поинтересоваться ни тем, кто это, ни тем, зачем он идёт за ними. Коридор снова пошёл вниз. Стало значительно теплее, но воздух при этом почему-то стал более свежим, хотя и отдавал каким-то странным запахом.
Вскоре Амиалис увидела, что испускало этот аромат — это были белые свечи, стоящие в единственном высоком канделябре, освещающем покой, в который вывел их коридор. Хозяин подошёл к подсвечнику, вернее, к странной подставке с сосудом рядом с ним, и стал дожидаться озирающуюся по сторонам Амиалис.
— А я ведь хорошо помню нашу прошлую встречу, — задумчиво проговорил он, когда алайка наконец приблизилась, — помню, как блестели глаза у юной принцессы Руала… в предвкушении кончины её отца, вот только одно так и осталось для меня секретом — что именно подтолкнуло тебя к такому решению: любовь к своему мужу или желание заполучить власть над страной? — спросил Хозяин, не сводя с алайки взгляда своих странных глаз.
Амиалис с удовольствием вогнала бы в эти глаза свои алайские когти, превратив глазницы в незаживающие раны. Но она стерпела и серьёзно задумалась над ответом, который обязана была дать. Она пыталась вернуться в прошлое, вспомнить, отыскать в нём себя такую, какой она была в те дни.
Конечно, она любила Криана, и любовь эта не была мимолетной прихотью принцессы, сбежавшей из дома в поисках приключений. Она могла остаться с ним в его стране, но не сделала этого.
Любила ли она власть? Получалось, что любила, раз вернулась на царство в Руал. А потом так легко отказалась от нее, отказалась, уже зная, что обрекает себя на муки сожаления и годы новой борьбы. Может, это был юношеский порыв, бунт взбалмошной девчонки, не доросшей до королевского трона? Амиалис горько усмехнулась… Нет. Конечно же нет! Она любила власть, но не столько как возможность стоять во главе всей этой блестящей пирамиды из роскоши, интриг, амбиций, лжи, доносов… Она любила власть как единственное средство быть свободной, любила больше всего на свете, любила так, что жизнь отца не показалась большой ценой… да и собственная жизнь тоже.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
