Коринна утыкается в пол своими серыми глазами, ее брови хмурятся в тревоге и жалости. Увидя мою Коринну, беспокоющуюся о другом мужчине, даже несмотря на то, что он ребенок, мое сердце трепыхается, пусть и самую малость.
— Ты такой добрый человек, Коринна. Ты так волнуешься о ребенке, которого даже не встречала… — я обхватываю ее за плечи и крепко обнимаю, готовый поцеловать.
— Ты заслоняешь дверь, Отто, — кропотливо говорит Бенно из-за моей спины. — Просто идите в дом, пожалуйста.
Коринна, немного взволнованная, отталкивает меня в сторону и пропускает Бенно.
— Заходи, большой брат!..Ты выглядишь расстроенным, может, ты чувствуешь вину за то, что этот ребенок был отвергнут?
Глубокие морщины залегают между узловатыми бровями Бенно, и не остается ни следа на его лице от обычного приветливого выражения. Вопреки тому, что думает Коринна, Бенно не отвергал Лютца, поэтому, конечно, его мрачное настроение вообще не имеет никакого отношения к вине.
— Нет, нет, Коринна, не поэтому, — говорю я. — Он попытался увезти Лютца после того, как мальчик сказал, что хочет стать учеником торговца, но не получилось. Мейн установила несколько условий, и Бенно фактически принял их. Она совершенно изменила свое отношение к нему. Вот почему он в депрессии.
— Отто… — говорит Бенно низким, предостерегающим голосом. Я игнорирую его и направляюсь в дом вместе с Коринной.
Он, должно быть, чувствует, что ребенок сделал его. Это отлично. Наслаждайся этим, Бенно. Так я чувствую себя каждый раз, когда Мейн делает что-то шокирующее.
Пока мы идем к гостиной, я обнимаю Коринну сзади и целую ее прекрасные кремовые волосы снова и снова. Бенно сжимает кулаки, говоря нам, что стоит подождать, пока мы не останемся наедине. Несмотря на то, что я сержусь на него за то, что он прервал наше время, проведенное вместе, если я начну говорить об этом в присутствии Коринны, она скажет мне немедленно прекратить, так что я лучше прикушу свой язык.
Гостиная, где Коринна развлекает своих гостей, совершенно обычная. Она упорно старается поддерживать помещение в полной чистоте, чтобы в любой момент могли заглянуть посетители. В центре комнаты стоит круглый стол, но не такой, как в столовой. Вокруг него четыре стула. Поскольку «одежда» для мебели — это вам не обычная одежда, она считается признаком богатства. В этой гостиной ее гораздо больше, чем в любой другой комнате дома. Например, витрины расположены вдоль правой стены, показывая образцы, которые Коринна может сделать. На левой стене висят яркие гобелены, сшитые из оставшейся ткани.
Я нечасто захожу в эту комнату, так как мне редко приходится, но сейчас мне интересно просто посмотреть на нее, так как она украшена ручной работой Коринны. Я сажусь за стол напротив Бенно, широко улыбаясь ему.
— Что ж! Это был неожиданный поворот событий! Я никогда бы не подумал, что Бенно пойдет на компромисс…
— Что? Бенно что? — спрашивает Коринна, ее серые глаза расширяются. — Отто, ты обязан мне все рассказать!
Она такая милая, когда пристает ко мне с этими широкими глазами. Кроме того, после того, как Коринна садится на стул рядом со мной, она немного подпрыгивает. Она действительно восхитительная.
Коринна редко так пристает ко мне, поэтому я с радостью рассказываю ей о событиях дня, мысленно аплодируя Мейн за ее усилия.
Когда я заканчиваю свой рассказ, Коринна смотрит на своего брата широкими глазами.
— Он привел себя в порядок так хорошо, как только мог, прежде чем идти на встречу, а затем появился на площади, чтобы дождаться тебя задолго до того, как прозвонил колокол… Бенно, тебе не кажется, что эта битва была проиграна с самого начала?
— Заткнись…
Настроение Бенно становилось все хуже и хуже. Даже когда он наливает ликер, который Коринна принесла специально для него, морщины между его бровями не исчезают. Поддержание хотя бы минимального уровня личной безопасности и обеспечение того, чтобы прибыть на место раньше человека, которого ты попросил явиться вовремя — все это обычные вещи для торговца. Бенно подумал, что мог бы понять, насколько подготовлен Лютц, основываясь на этих двух вещах, но Лютц очистил все препятствия.
Однако, возможно, это была проделка Мейн.
Выражение, которое промелькнуло на ее лице, когда она увидела, что мы вошли на площадь, я по-другому никак не могу объяснить. Сегодняшним победителем была явно Мейн, и благодаря этому я созерцал сцену, где Бенно был вынужден пойти на компромисс.
— Что ж! Спасибо Мейн, сегодня было гораздо больше веселья, чем я предполагал!
— Ты говоришь о дочери лидера, так? О, той, которая, как ты говорил, очень яркая?
— Да, это так. Несмотря на то, что прошло почти полгода с тех пор, как я сделал ее своей помощницей, я все еще не очень хорошо разбираюсь в ней. Она настолько необычна, что я не могу не задаться вопросом, как можно было бы воспитать такого ребенка, как Мейн. Как торговец, я был во многих местах, встречал разных людей, живущих в разных условиях, но исключительность Мейн выделяется среди всех них. Бенно, мой компаньон на этот день, имеет аналогичный опыт; как торговец, он знает многих людей. Если ты считаешь, что мой спектр знаний широкий, но мелкий, у Бенно он узкий, но глубокий.
— Эй, Отто, — говорит он. — Что это было?
— Я тебе уже сказал, это была моя помощница.
— Нет, это я понял, но не ври мне: это была действительно дочь солдата?
— У меня нет никаких сомнений на этот счет… но я всё-таки думаю, что это странно.
— Как так? — спрашивает Коринна, удивлённо наклоняя голову набок.
Обычно, когда я рассказываю ей о своем дне, я упоминаю немного вещей о Мейн, вроде того, какая она умная, какая хрупкая и так далее, но это был первый раз, когда я назвал ее странной. В конце концов, я думаю, что она настолько странная, что понять это можно лишь встретив ее вживую.
— В первую очередь, у нее необычная внешность. Мейн так следит за собой, что никогда не подумаешь, что она дочь солдата. Одежда, которую она носит, не так уж отличается от того, что носят ее сверстники: старые, изношенные и зашитые местами вещи. Ее кожа
