— Айзек Бромберг, — сказал Каммерер, — еще один файл по Странникам в его архиве никого не удивит.
— Вы совершенно правы, коллега. Поистине, в этом лесу более, чем достаточно деревьев, так что появление еще одного дерева останется незамеченным, или, по крайней мере, не вызовет специфического интереса. Кроме того, многоуважаемый доктор Айзек Бромберг находится на Тагоре, что весьма упрощает контроль — на случай, если интерес все-таки возникнет.
— Согласен с вами, высокопочтенный Ас-Су. Вас не затруднит по возвращении на Тагору провести личную беседу с ним?
— Совершенно не затруднит, высокопочтенный Мак Сим.
Так закончился этот разговор.
В последующие годы никого ни разу не удивило, что Максим Каммерер и Ас-Су довольно часто общаются — этим двоим было, что вспомнить и что обсудить в дружеской неформальной беседе. Тем более, доктор Ас-Су вполне официально заявил, что намерен в память о своем друге Рудольфе Сикорски написать обстоятельный научный труд о землянах и земной культуре. И кто, как не Каммерер, мог наилучшим образом помочь ему в этом?
** 44 **
…Смотрите-ка! Это же Каммерер! — воскликнула Вики-Мэй, — ну и дела! Что случилось, Максим? КОМКОН-2 решил провести инспекцию наших контактов с леонидянами? А может, человечество подверглось массовому нашествию хищных коварных гигантских хомяков-мутантов? И вам срочно потребовались специалисты по геноциду… пестициду… хомякоциду? Я угадала?
— Все гораздо проще, мисс О'Лири. Я всего лишь решил поинтересоваться, как у вас дела.
— Вот это номер! Тони, иди сюда, тут у нас чудеса. Макс Каммерер просто решил поинтересоваться нашим самочувствием. Десяти лет не прошло, а он уже соскучился.
— Точнее, прошло 3409 стандартных дней — сказал Антон, появляясь в гостиной, — или, если в годах, то девять и одна треть. Максим, вас что, выгнали в отставку?
— Опять не угадали, — Каммерер усмехнулся, — как это ни странно, я продолжаю занимать тот же пост.
— Иначе говоря, вы связались с нами по делам службы, — констатировала Вики-Мэй, доставая из кулера бутылку портера, — как я и предполагала с самого начала. Ну, излагайте, а мы послушаем. Тони, в тебя метнуть такую же?
— Да, любимая, это будет очень кстати, — сказал он и, через полсекунды с картинной легкостью взял из воздуха бутылку, стремительно летящую ему в голову, — thanks, honey.
— А вы все также поддерживаете форму, — заметил Каммерер.
— Нет, — ответила она, — мы ее улучшаем. На всякий случай. А то шляются тут всякие…
— …И все также недоверчивы, — добавил он.
— Вам доверишься — до рассвета не доживешь.
— Так я и не претендую. Между прочим, хотите я вам новости расскажу? Про подвиги вашего приятеля Флеаса.
— Подвиги? — удивилась Вики-Мэй, — мне показалось, он был сыт по горло всякими подвигами. Хотя, прошло почти десять лет…
— Он, на сколько я могу судить, действительно был сыт этим по горло. Но четыре года назад на севере случился сильнейший за последнее столетие неурожай, а соанские негоцианты, как водится, решили поспекулировать на впятеро подорожавшем хлебе. В Ирукане и южной части Арканара мгновенно вспыхнули бунты. Какие-то два самозванца объявили себя королями и двинули толпы полуголодной голытьбы к соанским границам. Третий король объявился в западном Кайсане, где всегда были сильны сепаратистские тенденции — и тоже двинул нечто вроде армии на Соан. Негоцианты, разумеется запросили помощь императора — в конце концов, они исправно платили налоги, а спекулировать хлебом никакой закон не запрещает. Но было уже поздно — поскольку в Соане объявился еще один король, четвертый по счету, и поднял мятеж против республики. В общем, к моменту, когда Флеас подтянул свою армию к южным границам Соана, там уже хозяйничали все четыре короля, выступившие единым фронтом против общего врага — то есть, против императора. И их объединенная армия была почти втрое больше по численности, чем имперские легионы.
— С численностью Флеасу всегда не везло, — заметил Антон, — впрочем, альянсы даже двух разбойников обычно скоротечны, а здесь — целых четыре. По идее, достаточно было выждать некоторое время и они передрались бы между собой.
— Вы еще не утратили навыков средневековой стратегии, — заметил Каммерер, — именно так и намеревался поступить Флеас, но тут обнаружилось еще одно обстоятельство. Четыре короля для поднятия своего престижа восстановили Церковь, назначили предстоятелей из бывших епископов, а те, разумеется, благословили самозваных королей на священную войну против императора-богоотступника и Хартии. В такой ситуации Флеас ждать не мог — время работало на его врагов.
— Держу пари, он вспомнил все, чему успел научиться во время войны солнцестояния, — сказала Вики-Мэй.
Каммерер хмыкнул.
— Да уж. Этот парень оказался хорошим учеником. И не только он. Ваш приятель, Кабани, который сейчас занимает должность премьер-министра, умудрился воспроизвести чертежи вертолета. Вернее, не воспроизвести, а создать творческую импровизацию на тему вертолета. Некий гибрид планера и автожира. Кроме того, он придумал строить монгольфьеры, которыми такой гибрид мог подниматься в воздух, а далее — планировать за счет инерции вращения заранее разогнанного винта и за счет авторотации. Другой ваш приятель — алхимик Синда, пошел по вашим стопам и научился получать циановодород, причем в промышленных, так сказать, масштабах. Смысл такого сочетания, надеюсь, понятен?
— Более чем, — хмуро подтвердил Антон, — и как он догадался…
— Но это еще не все. Вместе с третьим товарищем — доктором Будахом, они совместными усилиями изобрели боевые ракеты и усовершенствовали ваш знаменитый рецепт супернапалма. Большей пакости я даже на Саракше не видел. В общем, Флеас пять лет щедро финансировал эту, извиняюсь, науку, и не прогадал. Кстати, войну он выиграл менее, чем за 50 дней. Так сказать, в лучших традициях Светлой Посланницы и дона Руматы.
— Сколько же народу они положили в этой войне?
— Никто толком не считал, — сказал Каммерер, — да это было бы затруднительно с учетом всех примененных средств поражения. Есть лишь косвенные данные. Например, известно, что после войны Флеасу пришлось заново заселять колонистами соанские города — там почти не осталось жителей. Ну и реакция кайсанского тирана о многом говорит. Он пришел в такой ужас, что не только торжественно провозгласил Флеаса своим «почтенным старшим братом», но и «не заметил», что империя отстригла у него все западные территории. Да, еще он объявил присоединение Кайсана к Хартии и, в знак лояльности, прислал Флеасу десять возов с отрубленными головами «преступников, посмевших тайно или явно поклоняться божеству трезубца». Фактически, Флеас Веселый теперь владеет всем континентом и прилегающими к нему островами. Еще год-другой — и он отправит флот на завоевание земель по ту сторону океана. Причем не исключено, что это будет не только морской флот, но и воздушный.
— Воздушный? — переспросила Вики-Мэй.
— Да. Разумеется, не планеры, а что-то вроде тепловых дирижаблей. Эти штуковины здорово зарекомендовали себя на войне и теперь Флеас считает авиацию главным инструментом имперской политики. Надо признать, что, хотя идея очень смелая, но вполне прагматичная. Впрочем, что я все об Эврите. У вас тут, я слышал, тоже удивительные вещи происходят. Говорят, вы обзавелись потомством.
— Обзавелись, — подтвердила она, — и что в этом удивительного?
— Я имел в виду, что здесь, на Леониде, ребенку не место. Ксеногенная фауна и флора, отсутствие общения с себе подобными. Со сверстниками.
— Никаких проблем, — вмешался Антон, — парнишка замечательно играет с детьми Хлоа, это и ему интересно, и нам. Да и им, наверное, тоже.
— Хлоа? Это кто еще такой?
— Такая, — поправила Вики-Мэй, — это леонидянка, разумеется. Очень милая женщина — тонкая, веселая, остроумная.
— Женщина? — переспросил Каммерер.
— Ну, женская особь леонидянина, если вам так понятнее.
— То есть ваш сын проводит время с негуманоидами. А как на счет человеческого воспитания, образования, социализации?
— Знаете, мне кажется то воспитание и образование, которое он получает таким образом, значительно более человеческое, чем то, что он имел бы на Земле. С учетом, принятой там, извиняюсь за выражение, социализации. Чтобы не сказать прямо и грубо — дрессировки. Я понятно выразилась?
— Понятно… Кстати, сколько сейчас лет вашему отпрыску?
— Старшему — примерно пять. Это я пересчитываю в стандартные, земные. Астрономический год здесь в полтора раза короче.
— Если быть точными, — добавил Антон, — то он составляет двести сорок один с четвертью земной день, или триста четыре местных, поскольку…
