О, эта бесстыдная мстительная королева! Его королева! Он впился в ее губы страстным поцелуем. Пусть она поймет — сейчас и навсегда, — как сильно он ее любит.
А Мара вложила всю свою любовь в ответный поцелуй.
Оторвавшись от ее губ, Темпл прижался лбом к ее лбу и прошептал:
— Скажи еще раз.
Она не стала притворяться, что не поняла.
— Я тебя люблю. — Мара потрогала его распухший и почти закрывшийся глаз. — Он тебя ужасно сильно ударил…
— Ничего, пройдет. — Он взял ее за руку и поцеловал пальцы. — Все проходит. Скажи еще раз.
Мара вспыхнула.
— Я люблю тебя, Уильям.
Он вознаградил ее за эти слова еще одним долгим поцелуем, от которого захватывало дух. А потом с улыбкой сказал:
— Вот и хорошо.
— Я не смогла тебя покинуть. — Мара положила ладони ему на плечи. — Думала, что смогу. Думала, так будет лучше, что ты сможешь зажить той жизнью, о которой мечтал. Жена, дети и…
Он закрыл ей рот очередным поцелуем.
— Нет. Моя жизнь — это ты.
Мара с улыбкой покачала головой.
— Но я-то думала, что можно просто начисто стереть все с грифельной доски. Думала, ты сможешь снова стать герцогом Ламонтом, а я исчезну и никогда больше тебя не побеспокою. Но я не смогла… — Она покачала головой. — Я слишком сильно тебя хочу.
Его сердце отчаянно заколотилось при мысли о том, что она могла бы навсегда исчезнуть. Он взял ее за подбородок и заглянул ей в глаза:
— Послушай меня, Мара Лоув. Для тебя существует только одно место на земле. Здесь, в моих объятиях. В моей жизни. В моем доме. В моей постели. Если бы ты ушла, ты не подарила бы мне ту жизнь, о которой я мечтал. Ты бы навеки оставила в моей жизни огромную бездонную пропасть.
Он снова ее поцеловал и негромко добавил:
— Я люблю тебя. Думаю, я полюбил тебя в тот момент, когда ты накинулась на меня на темной лондонской улице. Я люблю твою силу и твою красоту. Люблю за то, что ты замечательно обращаешься с детьми и поросятами. — Мара улыбнулась, глаза ее набухли слезами. — Любимая, ты оставила дома свои перчатки…
— Мои перчатки?..
Он поднес ее руки к губам и вновь поцеловал пальцы — все по очереди.
— Из-за того, что ты их не надела, я чуть с ума не сошел от беспокойства и одновременно едва не обезумел от желания.
Мара посмотрела на свои руки:
— Мои руки без перчаток заставляют тебя обезуметь от желания?
— Все в тебе заставляет меня сходить с ума от желания. Да, кстати… Лаванда у Чейза.
— Но почему Лаванда у Чейза? — пробормотала Мара в замешательстве.
— О, это долгая история. Краткая же версия следующая… Я не смог обходиться без нее, потому что она как бы часть тебя.
Мара засмеялась, и Темпл понял, что готов таскать эту свинью за собой хоть всю жизнь, лишь бы любимая смеялась и дальше.
— У тебя замечательный смех, и я хочу слышать его каждый день. Хочу покончить с прошлым. Хочу счастья. Хочу того, что нам с тобой причитается, — всего того, что мы заслуживали с самого начала. — Он помолчал и шепотом добавил: — Я хочу тебя, Мара, понимаешь?
Она кивнула:
— Да.
Он лукаво улыбнулся:
— Значит — да?
— Да, да, да! Да на все, что ты сказал. Да счастью, и жизни, и любви. — Мара замялась, и Темпл почувствовал, что ее опять посетила какая-то мрачная мысль — он увидел это в ее глазах. — Уильям, я сделала так много, чтобы погубить тебя, чтобы…
— Довольно! — Он снова припал к ее губам и прервал поцелуй только тогда, когда она расслабилась в его объятиях. — Не нужно об этом, Мара, хорошо?
Она всхлипнула.
— Да, конечно. Больше никогда…
Он утер ее слезы.
— И больше никогда не оставляй меня одного.
— Да, никогда. — Она вздохнула. — Жаль, что мы не можем все забыть и начать все сначала.
Темпл покачал головой:
— А мне — нет. Без прошлого не бывает настоящего. И будущего. Я не жалею ни об одной минуте прожитой жизни. Ведь все произошедшее привело нас сюда. В это место. К этому мгновению. К нашей любви.
Они снова поцеловались, и Темпл пожелал, чтобы они оказались в любом другом месте, только не тут; на глазах у всего Лондона.
Мара оторвалась от его губ и улыбнулась ему, красивая и дерзкая.
— Я победила!
Он улыбнулся ей в ответ.
— О да. Это первый случай, когда на нашем ринге победил кто-то, кроме меня. — Темпл махнул рукой судье. — Запиши в книгу. Победа присуждается мисс Маре Лоув.
Толпа взревела от разочарования. Раздались крики о «грязной игре» и «недействительных ставках». Но Темплу было на все это плевать. Пусть с ними разбирается Чейз!
И тогда все они снова сядут за игорные столы — не пройдет и часа.
— А что именно я выиграла? — прошептала Мара ему на ухо.
Темпл ухмыльнулся:
— А чего ты хочешь?
— Тебя.
— В таком случае я твой, — ответил герцог, целуя ее. — А ты — моя.
Мара засмеялась:
— Навсегда.
И это была чистейшая правда.
Эпилог
Накануне своей свадьбы мисс Мара Лоув стояла у окна третьего этажа в семейном крыле Уайфон-Эбби и смотрела вниз, на укутанные тьмой сады. Она прижала ладонь к холодному стеклу, глядя, как оно затуманивается от ее прикосновения. Убрав руку, Мара снова увидела темноту, испещренную отражением огоньков свечей, зажженных в комнате внизу.
Улыбнувшись, Мара провела пальцем между маленькими, похожими на звезды пятнышками, соединяя пляшущие язычки пламени, да так увлеклась, что не заметила подходившего к ней герцога, увидела его только в тот момент, когда он, отражаясь в стекле, возник перед ее глазами.
Его руки обняли Мару, и он прижал ее спиной к себе, затем прильнул губами к ее затылку.
— Ты пахнешь лимонами.
Мара улыбнулась и вздохнула. Прислонившись к нему, положила руки ему на ладони и переплела свои пальцы с его.
— О чем ты думаешь? — спросил он, поднимая голову.
Она повернулась к нему лицом и сказала правду — чудесную и замечательную правду:
— О другом времени тут, в Уайфоне. О другом дне здесь, в этой комнате.
Темпл не стал делать вид, будто не заметил, где именно они находились, наоборот, посмотрел на кровать, в которой она оставила его двенадцать лет назад.
— Как ты думаешь, кто-нибудь еще спал в ней после того утра? — спросил он неожиданно.
Мара рассмеялась:
— Только не я, честное слово!
Он с серьезнейшим видом изрек:
— Какая жалость…
— Ну, вообще-то это было ожидаемо, разве нет? В конце концов, предполагалось, что я тут умерла.
Темпл прижал ее к себе еще крепче.
— Но ты не умерла, — произнес он негромко, и Мару охватило возбуждение.
Она посмотрела ему в глаза:
— Нет, не умерла.
— И не вышла тем утром замуж.
Она кивнула:
— Верно, не вышла.
Тут он прижал ее к себе так крепко, что между их телами совсем не осталось свободного пространства. И Мару тотчас захлестнуло жаром, словно они говорили о чем-то совершенно другом, а не о том дне двенадцать лет назад.
— Мне повезло, — сказал он и впился в ее губы страстным и долгим поцелуем, обещавшим скорое наслаждение.
Мара же так увлеклась, что не заметила, как Темпл провел ее по всей комнате, так что теперь она упиралась ногами в кровать. Она, удивленная, ахнула, когда герцог без малейших усилий опрокинул ее на простыни и упал сверху.
— Видишь, какая жалость? — с улыбкой сказал он, целуя ее в подбородок. — Ведь такая удобная кровать!..
Ее руки словно сами собой потянулись к нему, и пальцы запутались у него в волосах.
— О, Темпл… — прошептала она.
Его темные глаза пристально уставились на нее. И он, покачав головой, заявил:
— Нет, больше никаких демонов. И никаких воспоминаний.
На глаза ее навернулись слезы.
— Уильям, как ты можешь говорить сейчас такое?
Он улыбнулся и погладил ее по щеке.
— Потому что прошлое — в прошлом. А меня гораздо больше интересует настоящее.
Он был просто великолепен, и Мара, не удержавшись, воскликнула: