- Передай своим кривичам, Лешко, что от нападок норманнов, финнов и прочих соседей твои отважные соплеменники пусть сами ся сохраняють. И союзная казна нашего края не будет выделяти вам ни одной гривны для покупки оружия! Управляйтесь сами как можете? Сможете потопите всех пиратов во своих болотах - топите! - Посадник махнул на Лешко рукой и сердито отвернулся от него.
- А лягушки где квакать будут? - смеясь, спросил старейшина дреговичей Мстислав, сидящий крайним на правом конце беседы, занятой советниками.
Лешко круто развернулся вправо, в сторону Мстислава, отчего его сустуга задела соседа слева, старейшину полочан, боярина Золотоношу. Последний возмущённо отпихнул от себя полу сустуги Лешко и пробубнил:
- Я ведь не варязи-россе, чего махаешься? Советники засмеялись: кто громко, кто - сузив глаза, зло, тихо, а кто лишь хихикнул в рукав сустуги, с любопытством оглянувшись при этом на пришельцев.
- Что смех одолевает людей? - искренне возмутился Лешко. - Вам хорошо! Вы ведаете, что такое норманны и финны! Вы бились со скандинавами! Вы плавали ко грекам! Вас били булгары и буртасы! Вы чуете, что надо сказать своим соплеменникам! А мне каково? Наши кривичи как чуть - так вглубь сховаються во болота и - всё! Николи оне и не сражашеся! - горько сознался Лешко и растерянно развёл руками. - Судите сами, прав я или нет. - Он тяжело вздохнул и сел на место.
- Мы всё поняли, Лешко, - терпеливо проговорил Гостомысл, поглядывая то на старейшину кривичей, то на князя варягов. - Мы не возьмём с вашего племени ни гривны, но и вам не дадим ни гривны в случае любой беды. Ваше племя выходит из нашего союза, сие и передай своим родичам, раз их даже напугал приход варягов-россов.
Заявив об этом, Гостомысл перевёл взгляд с Лешко на левую беседу, где на расстоянии локтя друг от друга сидели одетые в полное боевое снаряжение Рюрик и его сподвижники.
Рюрик был хмур и молчалив. Он знал, что без борьбы нельзя утвердить себя, и терпеливо ждал конца совета. Он даже желал, чтобы говорили и спорили больше. Пусть все выскажутся, пусть каждый покажет себя и своё племя. Да, Лешко верно говорит, он не куражится; ежели племя без потерь может сохранить себя, то почему бы и не поторговаться. А вот полочанин Золотоноша молчит, хотя племя его и родственное кривичам. Видно, не забыть ему, как варяги чинили разбой на берегах Полоти. "Интересно бы спросить сейчас Бэрина, что он думает обо всей этой говорильне", - подумал Рюрик и глянул на противоположный конец беседы, где сиротливо приютился его жрец.
Бэрин почуял взгляд своего князя, ободряюще слегка кивнул ему, и довольный Рюрик перевёл взгляд на посла ильменских словен и вдруг насторожился: "Вон Полюда опять глядит… всё так же тревожно, как и у нас тогда, но только сейчас он почему-то глядит на Гостомысла и… на меня. Что его тревожит?.."
Рюрик с трудом отвёл взгляд от словенского посла и прислушался к речам советников.
Олаф беспокойно оглядывал всех подряд, внимательно слушал речи советников, запоминал каждого из них и почему-то заранее тревожился за Рюрика и за себя. Ему нравился Гостомысл и не нравился Лешко. "Какое самонадеянное племя! И какой трусливый старейшина! - подумал молодой вождь рарогов и посмотрел с презрением на Лешко. Уж он бы нашёл, кого послать на такой ответственный совет!.. - А Рюрик молчит! Почему он не стукнет мечом о щит и не подчинит их себе всех сразу?!" - возмущённо подумал Олаф, глянул, на своего князя, почувствовал его настороженность и затих…
Сигур и Триар с откровенным нетерпением ожидала конца совета и не понимали, почему так медлителен Гостомысл. Далеки от них были беды и кривичей и полочан, и потому каждый торопил про себя время. Иногда они поглядывали на Рюрика, улавливая его печаль н настороженность, но относили всё это только на счёт ожидаемой их всех неизвестности. "Но ведь не сами же они напросились словенам? Так чего ж хмуриться-то?" - недоумевали они и с нетерпением ждали конца совета.
Ромульд тоже с досадой морщил лоб, но выжидательно молчал: иное племя, иные нравы, необходимо ждать…
Аскольд живо внимал всем речам и жадно запоминал все возражения и благопожелания советников. Он впервые в этих местах. "Какие странные люди! изумился он. - Открыто говорят о своих бедах! Это же опасно!" Он искоса бросил взгляд на князя, рарогов и злорадно подумал: "Да, тут тебе будет несладко. Ты будешь смят и… изгнан, как бедовые викинги… Единства в совете нет и вряд ли будет…" Но вот он посмотрел на посадника" а затем вновь на своего князя. "А Гостомысл и Рюрик кто друг другу?.. - вдруг захотелось ему спросить, и сразу множество других вопросов замелькало в его голове. - Почему посадник выбрал именно этого рарога? Почему не Сигура? Почему не Триара?.. Вадима надо!" Аскольд едва не высказал свои вопросы вслух, но вдруг как молния озарила его догадка: "Чего же ждать мне… здесь? Ведь ясно же, что собрались здесь одни родичи - и явные и тайные! Разве дозволят они мне, волоху, занять достойное место среди себя? И надо же было не понять этого сразу?! Но почему другие-то молчат?.. - В ту же минуту он остановил себя: - Нет! Надо посмотреть, каково всё будет дальше!.. Может, моя гордыня разыгралась, сам всё это я и придумал? Погодить надо…"
Рыжеволосый Дир беспокоился за всех сразу. Ему было жаль и Рюрика, и Гостомысла, и Лешко, и Золотоношу, и Аскольда, так жадно следящего за всем, что происходило на совете, и так явно желавшего и здесь играть не последнюю роль, и больше всего - себя. Он никак не мог определить своё место ни в настоящих, ни в будущих событиях и сидел с опущенной головой, лишь иногда вскидывая брови, когда слышал что-нибудь дивное для себя.
Эбон, стареющий, но всё ещё красивый, как только внимательно присмотрелся к лицу и привычкам Гостомысла, сразу понял, что совет затянется. Он понял и то, что положение их, варягов-россов, в Новгороде будет далеко не таким, какое им наобещали послы Домослав, Полюда и Вадим летом этого года в Прирарожье. "Необходимо собраться духом, продумать всё и не торопиться… Только бы Рюрик не погорячился, - думал он. - Единую власть этим племенам показали скандинавы; она им понравилась, но с какого бока взяться её обустраивать - они не ведают. Пытались, но не получилось, и это понятно. Слишком близко родство правителей, и никто никому не хочет подчиняться… Позвали нас и опять ропщут. Вон как Лешко взмок… Да, его могут потопить в кирбах быстрее, чем поймут необходимость единовластного правления, да ещё установленного варягами-россами. Ведь мы, пришлые, званы суд править, мы чужие, как же нам верить!.. Да, тяжела доля Гостомысла, признал Эбон. - И хочет круто взять, да побаивается. А примучивает он Лешко верно, - сочувственно размышлял посол, - ну кому нужен выход кривичей из союза?"
Эбон ещё раз посмотрел на старейшину кривичей. "Да, - подумал он, - они заселяют большие и трудные земли: побережье реки Ловать и верхние земли Западной Двины, Днепра и Итиля и все земли реки Великой! Именно кривичи умелые рыбаки, именно кривичи - умелые волочане, именно кривичи - знатные охотники, именно кривичи - ловкие мастера - строители ладей, именно кривичи - храбрые купцы и мудрые виноделы-ягодники. Так как же допустить их выход из союза племён?" Размышления посла рарогов прервал посадник.
- Ну так как, Лешко? - переспросил Гостомысл, пытливо вглядываясь в лицо старейшины кривичей. - Согласен ты, чтобы всем охранительным войском ведал князь рарогов-русичей Рюрик и он же судил злодеев земли нашей?
Лешко встал, тяжело вздохнул и, покачав отрицательно головой, хмуро ответил:
- Нет.
Все смолкли. Советники как по команде уставились сначала на Лешко, а затем на Гостомысла, мрачно взирающего исподлобья на кривичского главу.
- Сие твоё последнее слово? - глухо спросил Гостомысл.
- Да, - так же глухо подтвердил Лешко и неуклюже сел на место.
Молчание длилось недолго.
Гостомысл шумно вздохнул, перевёл взгляд на беседу, занятую рарогами-варягами, и громко произнёс:
- Рюрик, на край кривичей дружину не ставь. Я покажу тебе сии земли сам.
Рюрик молча кивнул головой Гостомыслу и перевёл взгляд с новгородского посадника на своего двоюродного брата Сигура: ему очень хотелось посмотреть, как себя поведет Лешко после слов Гостомысла, но он ре" шил этого не делать. Всё определилось и без него! А как братья восприняли эту весть? Сигур заинтересованно наблюдал за переговорами.
- Золотоноша, что ты молчишь? - Гостомысл обратился к старейшине полочан.
- Наш край не охранять нельзя, - медленно ответил пожилой, благообразной наружности боярин и сокрушённо развёл руками. - И судить злодеев надо. Пусть Рюрик ведает веем сиим и у нас, на речке Полоти", в земле полочан, - по-доброму улыбнувшись, проговорил он.
Рюрик поймал настороженный взор полочанина и нахмурился: уста говорят одно, а глаза - другое, или" это только кажется?..
