— Тише, любимая! Есть кое-что, ради чего стоит рискнуть, моя Прекрасная Лилия. Это наши дети — я уже сейчас вижу их у тебя на руках. Им нужен дом, любовь моя. И тебе тоже. — Приподняв ее лицо, Нилл поцеловал Кэтлин в лоб. — В следующий раз, когда мы встретимся, ты увидишь меня в кресле наследника тана!
Слезы прозрачными росинками повисли на ее ресницах.
— Я хочу видеть тебя только моим мужем, и никем больше!
Нилл улыбнулся, стараясь запечатлеть в памяти ее прекрасное лицо.
— Верь мне, любимая, — шепнул он, беря Кэтлин за руку. Потом обернулся к сестре: — И ты тоже, сестричка. Я вас не подведу.
Суровое каменное лицо замка Дэйр казалось почти живым; узкие прорези бойниц, словно щелочки глаз, светились ожиданием. Глядя на него, можно было подумать, он ждет, когда Нилл снова вернется домой. Судьба, вырвавшая когда-то маленькую Кэтлин из объятий матери, привела ее теперь к Ниллу. Ему казалось, что в шуме ветра звучит очередное предсказание, но смысл этих звуков был таким же загадочным, как и древние письмена друидов, высеченные на камне алтаря возле могилы его отца.
Напоследок он поцеловал мать в щеку, Фиону в лоб и припал к губам Кэтлин, пытаясь навсегда запечатлеть в памяти их упоительную сладость.
Попрощавшись, Нилл отправился к воротам, где, держа наготове оседланных коней, ждал его Деклан.
В груди Нилла словно открылась незаживающая рана. Когда-то воины шептались между собой, что у него нет сердца. Сейчас он знал, что это не так. У него было сердце! Только теперь он оставил его с женщинами, которые осмелились любить его, — не важно, заслуживал он этого или нет.
— Буря, похоже, разгулялась не на шутку, — проворчал Деклан, сунув Ниллу в руки поводья.
— Не важно, — бросил тот.
Вдали, словно посылая им предупреждение, грозно пророкотал гром. Темные тучи быстро неслись к горизонту. Прищурившись, Нилл проводил их взглядом. Некоторые считают ветер и тучи посланцами из Тир Нан Ога. Если бы только понять, о чем они твердят ему! Когда-то ему удалось услышать голос камня, но сейчас он был бессилен разобрать грозное предупреждение ветра.
Впрочем, ничто уже не в силах заставить его свернуть с выбранного пути — он предпочитает услышать правду из уст самого Конна. Ему придется пройти через это ради того, чтобы у Фионы с матерью был дом, чтобы они с Кэтлин могли наконец безмятежно наслаждаться любовью, ничего не боясь и смело глядя в будущее.
— Наплевать мне на бурю! — крикнул Нилл, обращаясь к другу. — Пусть хоть ад обрушится нам на голову, остановимся только у ворот Гленфлуирса!
— Посмотрим, кто прискачет первый! — пустив коня в галоп, задиристо кинул в ответ Деклан.
Полный решимости, Нилл вскочил в седло и поднял коня на дыбы. Но прежде чем он успел дать лошади шпоры, за спиной его послышался торопливый топот бегущих ног. Лицо его потемнело — он велел Кэтлин с Фионой оставаться в зале. Больше всего на свете он боялся увезти в памяти образ одной из них, сиротливо поникшей под дождем.
Но стоило ему только увидеть, кто это, как глаза его от удивления широко раскрылись — к нему бежала мать. Мокрые от дождя волосы облепили лицо, искаженное горем. Лошадь испуганно встала на дыбы, и Ниллу стоило немалого труда успокоить животное. Но Аниера, не обращая внимания на опасность, бросилась чуть ли не под копыта коня.
— Это тебе, — прошептала она, вытащив из-под плаща какой-то сверток. — Он сказал, что тебе это понадобится.
— Кто сказал? — удивленно вскинув брови, спросил Нилл, машинально посмотрев туда, где вдалеке едва виднелась спина его приятеля. — Деклан?
— Да нет же! Твой отец!
— Мама, иди-ка ты лучше домой и согрейся у огня, — ласково прошептал Нилл. — Буря нынче разгулялась не на шутку.
— Нилл, послушай меня! — крикнула она с такой силой, что голос ее сорвался. — И не говори со мной так, точно я сумасшедшая!
Похоже, она угадала — именно так он и разговаривал с ней последние дни. Вначале раздражаясь и испытывая чувство вины, а потом с усталой покорностью, поняв, что не в силах вырвать мать из призрачного мира, в котором она живет.
Понурив голову, сгорая от стыда, Нилл заставил лошадь успокоиться и взял из рук матери сверток. Он развернул мокрую ткань, и руки его задрожали при виде самого чудесного меча, который ему когда-либо доводилось видеть.
В немом благоговении Нилл любовался сверкающим оружием, вдруг вспомнив, как совсем еще малышом пытался дотянуться до него, сердито царапая драгоценную рукоять маленькими пальчиками. Он вспомнил и веселый смех отца, когда тот смотрел, как Нилл, пыхтя, пытается оторвать от пола тяжелое лезвие.
«Ты скоро подрастешь и возьмешь его в руки, сын мой, — эхом отдался в ушах глубокий, низкий голос Ронана, — и тогда никому в Ирландии не удастся победить тебя!»
Пальцы матери ласково сжали его руку, и, вздрогнув, Нилл очнулся. Он взглянул ей в лицо и замер, пораженный. Полные любви и нежности, глаза ее сияли как звезды.
— Этот меч — для верховного тана, — коротко сказала она, погладив сверкающий клинок, точно это было лицо любимого. — Это последнее, что сказал твой отец, прежде чем его увели навсегда.
Глава 19
Всю свою жизнь Кэтлин прожила в мире, в котором мужчинам не было места, и теперь шорохи и звуки дома, в котором оставались одни женщины, должны были бы казаться ей привычными и знакомыми, но это было не так. Даже каменные стены Дэйра будто напряженно вслушивались, не раздадутся ли поблизости тяжелые мужские шаги, а три женщины, сидя у камина, не знали, чем заняться. Нервы были напряжены до предела, малейший звук заставлял их беспокойно вздрагивать, будто по замку бродили привидения.
Все трое с утра до ночи хлопотали по хозяйству, будто домашние дела могли помешать разразиться беде, стараясь не говорить о том, что не давало им покоя. Им казалось, они постепенно сходят с ума, но даже Кэтлин не осмеливалась нарушить заговор молчания, боясь, что висевшее над ее головой проклятие обрушится на остальных.
С нарочитой медлительностью Кэтлин расправила платье, зацепившееся за колючий куст, потом отступила в сторону, размышляя, чем бы занять бесконечные часы, оставшиеся до того времени, когда Нилл вернется к ней.
Если вообще вернется.
Поймав себя на этой мысли, она ощутила, будто холодное лезвие меча коснулось ее спины. Сунув руки в карманы, Кэтлин сжала кулаки, чтобы унять дрожь.
«Нельзя думать об этом, — твердила она себе. — Иначе можно сойти с ума. Нилл — самый могучий воин во всем Гленфлуирсе! Нет, во всей Ирландии! Если уж ему удалось выжить в замке Конна, когда он был совсем маленьким и все его ненавидели, то сейчас великому герою, о подвигах которого известно всем и каждому, наверняка ничего не угрожает. Он ведь преемник, наследник тана. Тот самый, кого выбрал сам Конн!»
