— А почему же он был уверен в том, что надо осмотреть правое колено? Только потому, что он именно это колено зацепил мячом! — гаркнул в ответ рефери. — Здесь судья — я, и я говорю — аут! — Затем он еще громче повторил по буквам: — А-У-Т!
Решение это пришлось не по вкусу болельщикам Ди-Си. Они засвистели и стали громко скандировать традиционное «НА МЫ-ЛО!!!»
Карел побледнел, но своего решения не отменил. К несчастью, его смелость и твердость не принесли ему ничего хорошего, ибо толпа выплеснулась на игровое поле и повесила беднягу на балке в проходе, после чего началось массовое избиение игроков команды Кэйсиленда. Они, наверное, все погибли бы, если бы вовремя не вмешалась полиция Манхэттена, окружив взбесившихся болельщиков и оттеснив их обушками своих мечей. Карела тоже удалось спасти — кто-то успел перерезать веревку до того, как петля завершила свое дело.
Болельщики из Кэйсиленда тоже попытались прийти на помощь своей команде, но не сумели пробиться к полю и сцепились с болельщиками из Ди-Си.
Стегг некоторое время внимательно следил за свалкой. Ему вдруг захотелось броситься в самую гущу отчаянно дерущихся тел и раздавать удары направо и налево своими могучими кулаками.
Он ощутил нарастающую жажду крови и даже приподнялся, чтобы броситься в бушующую под ним толпу. Но в это самое время огромная толпа женщин, тоже возбужденная зрелищем драки, но в совсем другом смысле, захлестнула его.
10
Черчилль плохо спал в эту ночь. Он никак не мог забыть, каким восторженным было лицо Робин, когда она с гордостью призналась, как надеется, что забеременела от Героя-Солнце.
Сначала он ругал себя — ведь он мог бы и сам догадаться: она должна была оказаться среди ста девственниц, избранных дебютировать на открытии праздника. Она же очень красива, а ее отец достаточно богат и влиятелен.
Затем он стал искать оправдание себе в том, что до сих пор очень плохо знает культуру Ди-Си и относится ко многим ее проявлениям с предубеждением, продиктованным моралью его времени. Никак нельзя относиться к ней, как к девушке начала двадцать первого века.
Наконец он корил себя, что влюбился в Робин. Его отношение к ней больше напоминало реакцию пылкого двадцатилетнего юноши, а не мужчины тридцати двух лет… нет, восьмиста тридцати двух лет; мужчины, который пропутешествовал миллиарды километров и сделал основным своим занятием покорение космоса. А теперь вот влюбился в восемнадцатилетнюю девчонку, которой знакома лишь крохотная часть Земли на крохотном отрезке времени!
Однако Черчилль был практичным человеком. Факт есть факт. А фактом было то, что он очень хотел, чтобы Робин Витроу стала его женой, или, по крайней мере, хотел до того самого момента, когда она ошарашила его своим признанием.
Поначалу он возненавидел Питера Стегга. У него и раньше часто возникала некоторая обида на своего капитана: слишком уж тот был красив и высок, да и занимал должность, которую, по мнению Черчилля, он сам мог бы занимать. Он любил и уважал капитана, но самому-то себе мог признаться в том, что ревнует.
Было почти невыносимо думать о том, что тот, как всегда, обошел его. Стегг всегда был первым.
Почти невыносимо.
А ночь все не кончалась. Черчилль поднялся с постели, закурил сигару и начал шагать по комнате, пытаясь честно во всем разобраться.
Во всем этом нет вины ни Питера, ни Робин. И, конечно же, Робин ничуть не любит Стегга, который — вот бедняга — обречен на короткую, но полную чувственных наслаждений жизнь.
Его лишало покоя то, что он хотел жениться на женщине, которая собиралась родить от другого. Конечно, в этом нельзя упрекать ни ее, ни отца ребенка. Важнее было другое: хочет ли он сам жениться на Робин и растить ее дитя как свое собственное?
Прибегнув наконец к технике йогов, он все-таки смог заснуть.
Проснулся он примерно через час после восхода солнца. Слуга сообщил ему о том, что Витроу уехал по делам и что Робин с матерью отправились в храм и должны вернуться через два часа, а может, чуть раньше.
Черчилль спросил о Сарванте и узнал, что тот еще не появлялся. Позавтракал он вместе с детьми. Они просили рассказать что-нибудь об его путешествии к звездам, и он вспомнил приключение на планете звезды Вольфа, где команда была атакована летающими осьминогами. Случилось это во время бегства от аборигенов, когда пришлось пересекать болото на плоту.
Это были гигантские твари, летавшие с помощью мешка, наполненного легким газом, и добывавшие пищу при помощи длинных свисающих щупалец. Щупальца могли наносить электрические удары, вызывая у жертвы паралич или убивая ее, после чего осьминог разрывал добычу острыми когтями, которыми заканчивались его восемь мускулистых конечностей.
Дети слушали молча, широко раскрыв рты, а к концу повествования смотрели на него, как на полубога. К концу завтрака настроение поднялось, особенно когда Черчилль припомнил, что именно Питер Стегг спас ему жизнь, отрубив схватившее его щупальце.
Когда он поднялся из-за стола, дети умоляли рассказать еще. Только дав обещание продолжить, когда вернется, он смог от них освободиться.
Черчилль велел слугам передать Сарванту, чтобы подождал его, а Робин, что он пошел искать товарищей по команде. Слуги настояли, чтобы он воспользовался каретой и взял охрану. Ему не хотелось оказаться в еще большем долгу перед Витроу, однако отказ мог, вероятно, оскорбить хозяина. Карета мигом доставила его к стадиону, где стояла «Терра».
В поисках нужных чиновников ему пришлось столкнуться с немалыми трудностями. Однако в некоторых отношениях Вашингтон почти не изменился. Маленькие взятки то тому, то этому помогли ему раздобыть нужные сведения, и вскоре он очутился в кабинете чиновника, ведающего звездолетом.
— Я хотел бы узнать, где сейчас находится экипаж? — спросил Черчилль.
Чиновник, извинившись, вышел минут на пятнадцать. Он, должно быть, выяснял местонахождение бывшего экипажа «Терры». Вернувшись, он сказал, что все, кроме одного, находятся сейчас в Доме Заблудших Душ. Это, объяснил он, дом, где можно поесть и переночевать иностранцам и путешественникам, которые не могут остановиться в гостинице одного из братств.
— Если вы не посвящены в какое-либо из братств, — пояснил чиновник, — вам придется искать прибежище в общественных или жилых домах, если только удастся. А это весьма нелегко.
Черчилль поблагодарил и вышел из кабинета. Следуя наставлениям чиновника, он отправился в Дом Заблудших Душ.
Там оказались все, с кем он расстался накануне. И все они были в одеждах народа Ди-Си. Не один Руд догадался продать свою.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
