— Сейчас я принесу тебе охапку сена, — тихо заржал часовой.
Кто-то тихо шепнул Стеггу сзади:
— Не беспокойся, красавчик мой. Я что-нибудь тебе раздобуду. Не могу же я позволить, чтобы такой чертовски красивый мужик помер с голоду. Это было бы такой утратой!
Зашуршали завязки заплечного мешка. Часовые с любопытством посмотрели на доброхота, затем осклабились.
— Похоже, ты совсем свел с ума Абнера, — хмыкнул один из них, обращаясь к Стеггу. — Вот только вряд ли это понравится его дружку Люку, когда он проснется.
— Хорошо еще, что голоден не Абнер, — добавил другой, — а то он мог бы съесть тебя с потрохами. Ха-ха-ха!
Шептавший возник наконец перед Питером. Это был невысокий юноша, тот самый, что не стесняясь восхищался им прошлой ночью. В руках у него было полбуханки хлеба, два больших ломтя ветчины и фляга.
— Сиди тихонько, малыш. Мама покормит Большого Рогатика.
Часовые тихо засмеялись. Стегг покраснел, но был слишком голоден, чтобы отказаться от пищи. Ему чудилось, что внутри у него пылает огонь, плоть пожирает плоть.
Тонкоголосому на вид было не более двадцати лет. Красавчик с очень стройными бедрами, длинными, в отличие от остальных пантс-эльфов, вьющимися кудрями цвета спелой пшеницы. Женщины, пожалуй, сочли бы его миловидным, если б не нарисованные усы — они портили нежное лицо, придавая юноше несколько шутовской вид. Зато большие карие глаза, окаймленные длинными пушистыми ресницами, очень красили юношу, зубы были настолько белы, что казались вставными, а язык был неестественно красен, по-видимому, из-за злоупотребления какой-то жвачкой.
Стегга передернуло от омерзения. Невыносимо оказаться в должниках у подобной мрази. Но рот его, вопреки разуму, открывался сам собой, заглатывая пищу.
— Вот и славно, — проворковал Абнер, ласково поглаживая панты Стегга. Затем он провел длинными нежными пальцами по волосам.
— Рогатику сейчас лучше? Как насчет хорошего поцелуя в знак благодарности?
— Рогатик вышибет из тебя дух, только сунься поближе, — отрезал Питер.
Абнер удивленно выпучил глаза, отступил назад, его губы искривились в обиженной гримасе.
— Разве так обращаются с дружком, который спас тебя от голодной смерти? — спросил он.
— Разумеется, не так, — ответил Стегг. — Я просто хотел, чтобы ты понял: если не прекратишь свои штучки, я прибью тебя.
Абнер засмеялся, ресницы его встрепенулись.
— О, ты должен стать выше этого глупого предрассудка, малыш. Кроме того, я наслышался о том, что когда вы, рогатые люди, возбуждены, вас ничто не может остановить. Что же ты будешь делать, если вокруг не окажется женщин?
Когда он упомянул женщин, его губы насмешливо искривились. «Женщины» было весьма вольным переводом выражения, которое он употребил, слово это во времена Стегга применялось в самом унизительном, физиологическом смысле. Позже Питер узнал, что мужчины Пантс-Эльфа всегда прибегают к этому словечку в разговорах между собой, хотя в присутствии женщин они обращаются к ним, употребляя слово «ангел».
— Будущее покажет, — пробормотал он, закрыл глаза и уснул.
Ему показалось, что проспал он не более минуты, но, когда он проснулся, солнце стояло уже в зените. Питер присел и стал искать взглядом Мэри Кэйси. Девушка ела, руки ее были развязаны, но рядом с мечом наготове стоял часовой.
Вожака банды звали Раф. Это был крупный широкоплечий мужчина с узкой талией, с потрясающе красивым, но холодным лицом и светлыми волосами. Таким же холодом отсвечивали и его бледно-голубые глаза.
— Мэри Кэйси говорит, что ты не ди-си, — сказал он. — Она утверждает, будто ты сошел с неба на огненном железном корабле, а Землю покинул восемьсот лет назад и полетел на звезды. Она лжет?
Питер вкратце рассказал свою историю, внимательно наблюдая за Рафом. Он надеялся, что Раф будет обращаться с ним не так, как обычно обращаются пантс-эльфы с ди-си, оказавшимися в их власти.
— Да, тебе можно позавидовать, — произнес Раф с энтузиазмом, хотя его бледно-голубые глаза оставались такими же бесстрастными, как и всегда. — А эти бешеные рога? Они придают тебе вид настоящего мужика! Я слышал, что когда вы, Рогатые Короли, в силе, то можете заменить полсотни застоявшихся кобелей.
— Это общеизвестно, — спокойно подтвердил Стегг. — Я хотел бы узнать другое: что нас ждет дальше?
— Это мы решим, когда покинем территорию Ди-Си и переправимся через Дэлавер. У нас впереди еще два дня быстрого хода; мы будем в безопасности, как только перевалим через Шаванганские Горы. За Шаванганками простираются земли кочевников, там можно повстречаться только с небольшими вооруженными отрядами, как своими, так и противника.
— Почему бы тебе не развязать меня? — спросил Стегг. — Теперь я уже не могу вернуться в Ди-Си, и моя судьба крепко повязана с вашей.
— Ты что, смеешься? Я бы скорее выпустил на волю взбесившегося лося! Я чертовски добрый человек, крошка, но не хотел бы оказаться с тобой наедине. Нет, лучше не рисковать. Так и оставайся, вернее будет.
Отряд двинулся в путь быстрым шагом. Двое разведчиков бежали впереди, чтобы вовремя предупредить о засаде. Преодолевая Шаванганские Горы, воины очень осторожно вышли на перевал, подолгу прячась в ожидании сигналов дозорных. В полночь отряд наконец сделал привал по другую сторону высокого каменистого кряжа.
Стегг несколько раз пытался заговорить с Мэри Кэйси, успокоить ее. Девушка выглядела совсем измотанной. Всякий раз, когда она начинала отставать, ее грубо ругали и били. Особенно суров с нею был Абнер; казалось, он ненавидел ее.
Вечером третьего дня они пересекли вброд Дэлавер, заночевали на другом берегу, поднялись на заре и к восьми часам утра триумфально вступили в небольшое пограничное селение Хай-Квин.
В Хай-Квин жило человек пятьдесят. Каменные дома, уродливой прямоугольной формы, обнесенные заборами из камня и бетона, возвышались на добрых восемь метров. Окон на фасадах строений не было, войти можно было только через двери, упрятанные в глубоких нишах.
Стегг не увидел ни дворов, ни лужаек, стены шли заподлицо с улицей. Однако между домами располагались поросшие бурьяном пустыри, на которых паслись козы, копошились куры и возились грязные голые дети.
Толпа, встречавшая отряд, состояла из мужчин. Несколько случайно оказавшихся поблизости женщин быстро ушли, подчинившись грубому приказу. Их лица скрывала вуаль, длинная одежда укрывала тела с головы до пят. Очевидно, здесь женщины были существами низшего сорта, несмотря на то, что единственным в городе идолом была гранитная статуя Великой Седой Матери.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
