Снаружи была ночь, шумная, ветреная, готовая в любой момент разразиться грозой или другой какой бедой… Беды Волков не допустит. Коль уж повезло выбраться из белой комнаты живым и относительно невредимым, да еще и вооруженным, то и в остальном должно повезти. Впрочем, на удачу Волков не особо надеялся, уповал на себя, родимого. А еще на призрачного пса. Пес взял след. В неуверенном лунном свете шерсть его отсвечивала серебром, и различать его стало проще. Мысль, что подобное с ним уже происходило, что точно такой же тревожной ночью он бежал за призрачным псом, острым буравчиком ввинтилась в мозг, ослепила. Волков пошатнулся, рухнул в кусты шиповника, наверное, сломал еще один палец, но боли не почувствовал. Другая боль, куда более страшная, раздирала тело на части. Но сил хватило на то, чтобы отползти в темноту, подальше от освещенной дорожки, и только там, вцепившись здоровой рукой в загривок призрачного пса, отключиться…
* * *
Поместье казалось мертвым, но Арина чувствовала: оно следит за ней черными глазницами окон, вздыхает сгоревшим остовом корпуса. В воздухе остро пахло гарью, до тошноты, до спазмов в пустом желудке. Где-то далеко за горизонтом погромыхивало, черенок лопаты скользил в ослабших пальцах, и Арине все время приходилось перехватывать его поудобнее. Хелена держалась сзади, оказанное доверие подкрепляла направленным в Аринин затылок пистолетом.
– Возможно, как ведьма, вы сейчас бессильны, но простая женщина тоже может быть весьма опасна. Особенно если ей есть что терять.
Хелена права, Арине есть что терять и поэтому невыносимо сильно хочется развернуться. Вместе с лопатой… Но направленное в затылок дуло отрезвляет лучше холодного ветра.
– Как же я злилась, когда узнала, что пруд засыпали! – Голос Хелены звучал спокойно, разве что чуть глухо. – Теперь искать медальон в этой массе земли – все равно что пытаться обнаружить иголку в стоге сена, но я точно знаю, медальон еще никто не нашел.
– Откуда вы это знаете? – Арина хотела обернуться, но не стала, лишь замедлила шаг.
– Чувствую. За эти годы связь ослабла, но все еще сохраняется.
– Но этой связи не хватает, чтобы найти медальон.
– Для этого я нашла вас.
– И лишили меня сил?
– Не тех, которые необходимы для поисков. Намордник не влияет на нюх собаки. Уж извините за столь нелестное сравнение.
Сравнение очень точное: нюх есть, а вот возможности укусить нет. Но Хелена все равно ошиблась, медальона в пруду никогда не было. Только бы липа, уже сто лет назад старая, дожила до наших дней.
– Вы рассчитываете, что за одну ночь я перекопаю весь пруд? – спросила она, перекладывая лопату из одной руки в другую.
– Вам не придется. Доступных вам сил должно хватить на то, чтобы указать точное местонахождение медальона.
– А если он глубоко? Если на самом дне? Сколько, по-вашему, это кубометров земли?
– Уверена, вы что-нибудь придумаете.
– Без веретена не придумаю.
Вот только веретено, ее родовая батарейка, осталось у Хелены.
– Попытка засчитана, но нет, я не настолько наивна.
– Тогда, возможно, нам придется копать не один день.
– Мы будем копать столько, сколько понадобится. Я ждала почти сто лет, подожду еще немного.
– И Дементьев вам позволит? Мне казалось, у него на меня другие планы.
– О Дементьеве не беспокойтесь. Единственное, что должно вас беспокоить, – это мой медальон.
– Если у вас было столько времени, если вы знали, где нужно искать, почему не попробовали сами?
– Сама? – Между лопаток уперлось пистолетное дуло. – Иголку в стоге сена?!
– Наняли бы рабочих.
– Воров и лентяев? Не говорите глупостей, Арина! – Нажим дула усилился. – Для особой вещи нужен особый подход.
– Или особый посредник? Тень, даже бывшая, не может взять медальон в руки. Он для вас слишком… материальный.
– Иногда мне кажется, что это вы слишком материальны. – В голосе Хелены послышалась злость. – Но в уме и смекалистости вам не откажешь, вынуждена признать. Она должна была сама отдать мне медальон, надеть на шею, пока еще оставалась человеком, но она утопила его в пруду, разорвала связь, обрекла нас обеих на серое существование. Не стойте, идите уже!
– Не похоже, что ваше существование было таким уж серым. – Арина тронулась с места.
– Я старалась его разнообразить.
Спрятавшаяся было луна снова выплыла из-за тучи, и Арина увидела тень. Тень стояла у дуба, совсем близко.
– Расскажите мне о своем прошлом, – попросила Арина.
– Вы о Волкове? – Теперь в голосе Хелены слышалась усмешка. – Ревнуете?
Ревновала ли она? А пожалуй, да!
– Я за ним присматривала, так сказать, совмещала приятное с полезным. Но можете быть спокойны, я добралась до его тела, но так и не достучалась до его сердца. Его беспамятство было для него щитом. Вас он забыл, но других женщин в свою жизнь не пускал. Если вы понимаете, о чем я. На каком-то глубинном уровне он знал о вашем существовании, и несоответствие ожидаемого, того, что помнили ум и тело, действительному вгоняло его в хандру. Пожалуй, он один из немногих нормальных мужиков, которые мне встречались. Даже немного жаль, что у вас с ним все так… не сложилось.
У них еще сложится! Надо только очень захотеть. И не терять бдительности.
Тень кивнула, соглашаясь.
– Как вы познакомились с Дементьевым? – Этот вопрос волновал не тень, а Арину, и она хотела получить на него ответ.
– На каком-то светском рауте. Я уже и не помню. Знаете, рыбак рыбака видит издалека. Сначала мы стали любовниками, а уже потом деловыми партнерами. У Дементьева была идея фикс, касающаяся одной маленькой непойманной ведьмы, а у меня был жизненный опыт и кое-какие знания.
– Ведьмин аркан – одно из ваших знаний?
– Одно из многих. Я сразу поняла, что вы с вашими уникальными способностями можете быть полезны не только Дементьеву, но и мне лично. Я умею обращать себе на пользу чужую одержимость. Дементьев вами одержим до такой степени, что иногда мне кажется, что это любовь.
– Очень извращенная любовь.
– Вы же знаете Дементьева…
Да, она знает…
– Расскажите мне лучше о прошлом. Далеком прошлом. – Парк постепенно дичал, превращался в почти лес. Скоро они выйдут к пруду. К тому месту, где когда-то был пруд. – У Лизы родилась девочка…
Тень снова кивнула, Арине показалось – благодарно. Какой матери не хочется знать, как сложилась судьба ее единственного ребенка!
– Аннушка. Я назвала ее Аннушкой. – Если Хелена кого-то и любила, то эту незнакомую, давно ушедшую в мир иной девочку. – Славная малышка… – Она помолчала, словно вспоминая. – Со Стешкой и ее семьей мы уехали в Польшу. Баба Груня там и умерла. Похоронили, передохнули, отправились дальше, во Францию. Денег на счетах хватило, чтобы жить безбедно. Я удачно вложилась, открыла свой бизнес. Знаете ли, у теней есть особенное чутье, они всегда знают, в чем их выгода.
